Иногда перевод обескураживает. Возьмем, к примеру, «онагадори» — хорошее, богатое японское слово, от которого в голову лезут всякие романтические фантазии вроде самураев с оригами и сямисэнами под сакурой и прочее аригато. И тут вдруг случайно узнаешь, что «онагадори» на самом деле означает всего-то «курица с длинным хвостом». Неописуемое разочарование!
Фото: DIOMEDIA
Фото: DIOMEDIA
Впрочем, при личной встрече с онагадори разочарование как рукой снимает. Вы только представьте себе небольшую, в сущности, курицу, вернее — петуха, из которого буквально струится невероятной длины хвост. Насколько невероятна длина этого хвоста? Ну если метров семь, то это нормально. А рекорд — тринадцать с половиной метров у семнадцатилетнего петуха. Который до последнего времени был, по слухам, вполне жив, а его хвост продолжал расти, причем с хорошей скоростью — около метра в год. Так что теоретически длина хвостового оперения может достичь и пятнадцати, и семнадцати, и двадцати метров. К чему из последних сил и стремятся японские птицеводы.
И как же живется петуху с таким хвостом? Если честно, так себе ему живется. Потому что если бы ему позволили жить нормальной, счастливой куриной жизнью, его бесконечный хвост мигом превратился бы в богатую мусорную коллекцию, а это для декоративной птицы как-то недекоративно. Поэтому онагадори — птицы-заключенные: всю свою жизнь они обречены проводить либо в клетке, либо в стеклянном ящике, то есть, в сущности, в тюремной камере. Причем камере высокой — чтобы хвост не мялся, и очень узкой — чтобы птица не могла спрыгнуть с насеста и испортить свою красоту. Еду и воду петуху подают прямо к насесту, а на прогулку выпускают трижды в день, причем хвост либо наматывают на специальную палочку-папильотку, либо выкладывают на тележку, которую петух обречен таскать за собой, либо просто носят за ним, накрутив на руку или придерживая, как шлейф особо пафосной невесты. Еще вариант — носить на руках всего петуха: пусть, мол, бедолага хоть подышит...
На самом деле, есть мнение, что длиннохвостые куры изначально были выведены в Китае, и случилось это около двух тысяч лет назад. Однако супердлиннохвостыми они стали уже в Японии — здесь онагадори превратились в драгоценные украшения императорских садов, а всякой шушере их заводить не полагалось. Потомков китайских кур назначили одним из символов Японии и даже запретили не только убивать, но и продавать. Их разрешалось только дарить или менять на что-нибудь весьма ценное.
Видимо, такие вот обмененные или подаренные онагадори в конце позапрошлого века покинули родные острова и поехали размножаться на чужбину. Есть сведения, что попали они в том числе и в Россию, но по неким сугубо русским причинам в наших краях их хвосты стали дорастать всего до девяноста сантиметров, а потому особого фурора не вышло. А вот в Германии судьба этих птиц сложилась удачнее: тамошние птицеводы решили, что хвост в два-три метра длиной — это именно то, что надо. То есть, с одной стороны, все ахают, а с другой — петуху жить полегче, да и ухаживать за ним не так хлопотно. Немецкие потомки японских птиц получили название «феникс» и со временем стали относительно распространенной породой декоративных кур. Что до онагадори как таковых, то их даже в Японии не так уж много, может, всего несколько сотен.
И тут у всех думающих людей непременно должен возникнуть вопрос: а как это петухам-онагадори и даже их более скромным собратьям-фениксам удается отращивать такие хвосты, если все мы знаем, что птицам свойственно ежегодно линять? То есть перья у них регулярно выпадают, на месте старых вырастают новые — так откуда же берутся эти семиметровые веники? Но тут нам сообщили, что некий японский ученый будто бы нашел ген, отвечающий за сезонное выпадение перьев, и научил заинтересованных людей его отключать. Так что теперь представители этой изысканной породы линяют не как все, в положенный сезон, а потихоньку, но постоянно, перышко за перышком, полностью обновляясь примерно за пять лет. Ну, может, и так. Но находить и тем более тормозить какие-то там гены человечество научилось сравнительно недавно, а длиннохвостые петухи существуют не первую тысячу лет. И как же они отращивали такие хвосты до того, как им поотключали лишние гены? Вот ведь вопрос.
Что до кур-фениксов и онагадори, то у них хвостатость тоже повышена. Но совсем чуть-чуть, они выглядят лишь немногим пушистее прочих несушек. Хотя можем ли мы назвать этих кур несушками? Яйца они, конечно, нести умеют, но без особого ажиотажа: по сравнению с курами сельскохозяйственных пород их яйценоскость выглядит просто смешно. Так что дамы фениксы и онагадори славятся вовсе не продуктивностью, а, напротив, практически полным отсутствием интереса к своему потомству. То есть материнский инстинкт у них развит не очень, и высиживать какие-то дурацкие яйца эти красотки обычно не намерены. Их яйца чаще всего подкладывают более положительным и солидным курам или же, что еще проще, засовывают в инкубатор. Таким образом и обеспечивается продолжение рода эти прекрасных, но легкомысленных и в гастрономическом смысле довольно бесполезных птиц. И яиц у них меньше, чем у прочих, да и самого феникса есть теоретически, конечно, можно, но как-то не принято. Впрочем, если выросший петушок не оправдал хозяйских надежд по части хвоста, можно его и съесть. Если не жалко. Да и что там особенно есть? Порода-то эта не из крупных, раза в три-четыре меньше хорошей мясной брамы или кохинхина.
Тут беда в том, что заранее степень хвостатости не угадаешь: птенцы феникса на вид ничем таким от прочих цыплят не отличаются. Да и стоят они всего ничего, несколько сотен рублей — именно потому, что неизвестно, какими они вырастут. Это позднее фанаты длиннохвостости буду готовы отдать любые деньги за особо преуспевшего в этом деле петуха, а пока — чего рисковать? Некоторая ясность с хвостовым оперением наступает лишь к полугодовалому возрасту, и тут цена юного петушка может возрасти до нескольких тысяч рублей.
Ну а впечатляющей длины хвостовые перья достигают примерно года в полтора-два. Тут-то и станет очевидной степень вашего везения. И, кстати, везения петуха: для него-то как раз чем хвост короче, тем лучше. Потому что обладатель метрового и даже полутораметрового хвоста сможет вести почти обычную петушиную жизнь — самостоятельно и свободно гулять, клевать что попало, общаться с курами и даже пытаться улететь: фениксы прекрасно (для кур) летают, так что держать этих птиц стоит в вольере с крышей. Ну а петух, обремененный двух- или трехметровым украшением, будет не столь свободен в своих передвижениях. Конечно, в узкую японскую тюрьму, сужденную отборным онагадори, такого сажать не надо, однако ради хвоста стерильность в курятнике придется поддерживать такую же, как в операционной. И насест ему понадобится особо высокий, да и на прогулках, а их должно быть не меньше трех в день, хвост все же надо будет на папильотку наматывать или руками придерживать. Ну или вам придется содержать место петушиных прогулок в такой идеальной чистоте, которой на птичьем дворе не бывает и быть не может. Так что хвост вам все равно придется чистить — и очень аккуратно, чтобы не повредить перья. И не рассердить петуха — между прочим, эти птицы часто имеют весьма вздорный, драчливый характер. То есть именно такой, какой и положен нормальному, даже не бойцовому петуху, кормильцу своего гарема и защитнику своей территории.
Словом, норов у фениксов традиционный, интеллект тоже именно такой, какой положен приличным курам. Кстати, об интеллекте: куры — вовсе не дуры. А совсем наоборот: они умеют считать, легко приручаются и обучаются всяким штукам, способны на нежность, понимают необходимость делиться, обладают хорошей памятью и самосознанием, имеют склонность к манипулированию родными и близкими и говорят на своем языке, состоящем примерно из трех десятков слов. Некоторые ученые даже склонны сравнивать куриные мозги с интеллектом высших приматов, в связи с чем нам стоит задуматься, вгрызаясь в очередного цыпленка табака. Тем более что домашние куры — самые распространенные в мире птицы: по самым скромным подсчетам, их на Земле сейчас живет около 22 миллиардов (и еще около 60 миллиардов ежегодно отправляется в наши кастрюли). А если они однажды восстанут?
В общем, в смысле умища фениксы мало чем отличаются от прочих Gallus gallus domesticus, то есть представителей отряда курообразных семейства фазановых. Окрасы у них тоже вполне куриные — белый, белый с черным, золотистый, серебристый, рыжеватый, оранжево-бордовый. В общем, красота. А еще у петухов есть роскошная гривка — то есть она имеется и у большинства петухов других пород, но у фениксов она шикарнее. Зато у них ножки голые — пушистость лапок у этой породы не приветствуется.
За исключением плясок вокруг хвоста никаких других хлопот с фениксами не предвидится. Едят они как все, здоровье у них нормальное, претензий к миру — никаких. Они даже на погоду не жалуются — фениксы очень любят зиму, готовы часами гулять по морозу, увлеченно клюют снег и не торопятся в родной курятник. Но это, конечно, не значит, что их курятник можно не отапливать: в домике у этих морозоустойчивых птичек должно быть тепло, потому что иначе они могут отморозить гребешки и прочие нужные, но выступающие части тела.
И не надейтесь, что феникс сумеет согреться, обмотавшись длинным хвостом. Не сумеет. Потому что он курица, а не лиса.