Эстонский рэпер Томми Кэш (Томас Таммеметс) выпустил новый EP «Moneysutra», состоящий из дуэтов с популярными американскими и российскими артистами. Борис Барабанов поговорил с музыкантом о новых песнях, моде на «восточноевропейский трэш» и работе с Дипло и Элджеем.
Фото: Redferns / Getty Images
Фото: Redferns / Getty Images
— Вы же сейчас в Таллине? Там локдаун, все закрыто?
— Пару дней назад открыли веранды ресторанов. Остальное все закрыто пока.
— И большую часть времени вы проводите в студии?
— У меня такое чувство, что сейчас уже не осталось артистов, которые только записывают песни. Я очень много времени трачу как на визуальную сторону своего проекта, так и на продвижение моей компании в целом. Менеджером я себя, наверное, не назвал бы. Но все равно нужно думать, куда мы движемся. Те времена, когда музыкант говорил: вот моя музыка, а остальным пусть занимается менеджмент,— остались в прошлом. Может быть, это просто мне так не повезло. Или я настолько помешан на контроле, что не хочу ничего упустить. В самом начале моим менеджером была моя девушка, мы все делали сами. И с тех пор я привык быть в курсе всех дел. Знаете, говорят, если хочешь сделать хорошо, сделай сам.
— У вас очень широкий спектр коллабораций. С одной стороны, британка Чарли XCX, с другой — наши Little Big и еще, например, японец Joji, которого в России мало кто знает. У вас особый талант налаживать связи?
— Я сам не знаю. Что-то им во мне, наверное, нравится. Если говорить о Чарли XCX, то инициатива исходила от нее. Я работал в Лондоне с продюсером Эй Джи Куком, и через него она позвала меня в свое видео «Boys» вместе с Чарли Путом, Марком Ронсоном, Дипло, Уиллом Ай Эм и Стормзи. Уже потом мы встретились в студии и сделали три или четыре трека. Таллин не такой уж значительный город в музыкальной индустрии, если сравнивать его с Берлином или Лондоном, хотя и у нас есть много чего крутого. Но то, что у меня получается,— это результат моих усилий. Прежде чем мне стали поступать все эти крутые предложения, я долго боролся за свое место. А сейчас уже много чем могу гордиться, хотя я еще даже не на пике своей карьеры. В какой-то момент, наверное, мне просто повезло. Может быть, у меня, как говорят хиппи, особая связь с вселенной.
— В тот период, когда о вас заговорили, вы активно использовали эстетику восточноевропейского или цыганского шика, кто-то даже скажет — трэша. Ее сделали популярной Gogol Bordello, потом Little Big. Это работало. Но сейчас, мне кажется, это уже неактуально.
— Последние мои видео уже не имеют с этими образами ничего общего. Раньше я не стеснялся своего акцента в английском, считал его частью образа. Но сейчас я стараюсь от акцента избавиться, работаю над этим. Хотя внутри меня эта эстетика остается. Я действительно взял ее на вооружение одним из первых, остальные боялись: «Фу, зачем эта русская грязь? Зачем показывать эти серые дома?» Но я хотел показать, откуда я, я это не прятал. Все меняется, но программа, заложенная семьей в детстве, все равно остается.
— Интересно, что Иманбек, который получил Grammy, опять обратился к этой постсоветской программе. Вы наверняка видели его клип с Ритой Орой, танцующей на фоне панелек и теплотрасс.
— Это видео, оно вообще ни о чем. Не знаю, кто это снимал, но они опоздали лет на шесть. Сама Рита Ора — албанка из Приштины, может быть, в этом клипе как-то откликается ее прошлое, она видит в нем что-то настоящее, грубое и сырое.
— А ваши друзья Little Big от этого, похоже, совсем ушли и теперь играют честную поп-музыку.
— У нас с Little Big разные дороги. Я слежу за тем, куда они движутся. Конечно, видны перемены. Но я бы не согласился с тем, что их «сделала» soviet эстетика. Их секрет — большие идеи. Они хорошо умеют думать. В хорошей поп-музыке, безусловно, есть красота.
— Ваш новый EP «Moneysutra» начинается с коллаборации с мировой звездой Дипло и заканчивается дуэтом с российской звездой Элджеем.
— «Moneysutra» задумывался, как релиз, состоящий из парных выступлений, если говорить на языке спорта. На обложке у нас тоже пары, они, как вы заметили, обыгрывают позы из «Камасутры». В этом релизе я сделал несколько шагов назад, к тому, с чего я начинал, к хип-хопу, который я записывал еще до того, как увлекся читкой под габбер и драм-н-бейс. Мне кажется, это было правильно. Например, после альбома «YES» (2018) слушатели разделились на два лагеря — кто-то его полюбил, кто-то хейтил. После выхода «Moneysutra» хейта, мне кажется, почти не было.
— Как получилось привлечь к коллаборации в песне «Zuccenberg» такого занятого музыканта, как Дипло?
— Здесь инициатива опять была не моя. Дипло прислал мне несколько разных битов, мы начали общаться, и в какой-то момент подключился дуэт $uicideboy$. А заканчивал трек я уже в Таллине. На «Zuccenberg» у нас обязательно будет видео. Год назад я был в России, ехал в такси по Москве, поставил этот трек, и кто-то мне сказал: «Ой, Дипло, да он уже не тот Дипло, что был раньше!» Люди не понимают, какой он гигант. Две или три недели назад я зашел к нему на Spotify и вижу: у него 38 млн слушателей в месяц. Чтобы было понятно, у Билли Айлиш — 45 млн. Дипло в десятке лучших. При этом когда мы придумывали этот трек, мы не особо обсуждали его, больше делали, чем говорили. Больше энергии, меньше мысли. Я устаю от вещей, о которых надо много-много думать.
— С Элджеем над песней «Nalik» вы тоже работали дистанционно?
— К сожалению, да. Вылететь никуда не могли. Мы много раз меняли тему трека. Элджей пришел с припевом, и из него выросла песня. Если я слушаю ее с закрытыми глазами, я всегда представляю себе начало какого-то фильма. И это заслуга Элджея. Все произошло очень естественно, как игра: мяч у тебя — мяч у меня.
— На этой неделе вы участвуете в работе московской музыкальной резиденции Ballantine’s Catch Your Wave, и это новая для России форма сотрудничества музыкантов, хотя она и напоминает немного «кэмпы» сонграйтеров. Вам проще работать в компании или одному?
— Это зависит от вайба, от места, от энергии. Если собрались правильные люди, то это удовольствие — работать всем вместе, однако мой привычный режим — работа в одиночку. Я люблю долго обдумывать каждый трек. Но то, что мне предложили,— это интересно, посмотрим, что случится, когда все мы встретимся в Москве.
— А с куратором всего проекта Сашей DZA вы знакомы?
— Да, мы много раз общались, я знаю, что он работал с Микки Бланко и другими известными музыкантами. Мы давно хотели поработать вместе. Он уникальный персонаж и музыку пишет интересную. В музыкальных вкусах мы с ним сойдемся.
— Предполагается, что DZA будет продюсером вашего трека, или это будет сотрудничество на равных?
— Мы работаем на равных, и когда я работаю с продюсерами, я обычно хочу получить их идеологию, их взгляд на трек. Это обычно коллаборация двух миров. Я считаю, что музыкант всегда учится. Именно в музыкальном ремесле всегда есть чему учиться, нет какого-то последнего уровня. Каждый из продюсеров, с которыми я работаю, в чем-то мой учитель. Это каждый раз школа для меня.
— По-моему, Ballantine’s Catch Your Wave — хороший повод попробовать что-то новое.
— Хорошая идея, я подумаю об этом. Я всегда хотел сделать крутой диско-трек. Мне очень нравится ABBA. Я уверен, что в какой-то момент настоящее диско обязательно вернется. На самом деле я много чего еще не пробовал. У меня, например, ноль рок-треков.
— Вы готовы работать с живыми инструментами? Или цифровые звуки вам все же ближе?
— Аналог мне тоже очень близок. Аналоговые звуки намного круче. Но среди продюсеров очень мало тех, кто любит естественное звучание. Может быть, потому что они хотят сохранять стопроцентный контроль над звуком.
— Чего еще можно ждать, кроме того, что вы сделаете в этой резиденции?
— Я хочу выпустить к сентябрю «Moneysutra 2», на этот раз только с девочками на фитах. У нас уже готовы три номера, и это тоже очень большие имена. Какие — пока не скажу. А дальше буду двигаться к сольному альбому.