Завершены работы по реконструкции Bourse de Commerce — Торговой биржи, которую бизнесмен и меценат Франсуа Пино получил на 50 лет от города Парижа для основания музея Collection Pinault. Проект залов, встроенных в памятник XVIII века, создал притцкеровский лауреат японец Тадао Андо. И его архитектура, безусловно, главный и лучший экспонат первой выставки «Открытие» нового парижского музея, начинающего работу с 22 мая. Рассказывает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.
Скульптуры Урса Фишера в центре построенного Тадао Андо музея Франсуа Пино — свечи на праздничном торте по поводу долгожданного открытия
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ / купить фото
Скульптуры Урса Фишера в центре построенного Тадао Андо музея Франсуа Пино — свечи на праздничном торте по поводу долгожданного открытия
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ / купить фото
В центре ротонды XVIII века на три этажа вверх поднимается гладкий как шелк бетонный цилиндр, роскошная подкладка, которую сшил Тадао Андо для здания Торговой биржи. Новый бетон не касается старых стен. По периметру уже внутри исторического здания на всех трех этажах расположены выставочные залы. К опоясывающему двор балкону переброшены мостики.
Над огромной ротондой центрального зала стеклянный купол открыт небу. Солнечный круг блуждает по замкнутому двору. Сразу угадывается боготворимый Андо римский Пантеон. Одна архитектура не мешает другой, и с огромной свежеотреставрированной фрески, подробно, как и полагается в XIX веке, рассказывающей о том, как в мире развивалась торговля, персонажи смотрят на выставку в круглом дворе. Здесь в окружении голых бетонных стен показывает свое «Похищение сабинянок» и другие скульптуры из свечного парафина под цвет мрамора швейцарец Урс Фишер.
Все это удивительно к месту, даже история торговли. Главный меценат, создатель и временный обладатель музея Франсуа Пино — знаменитый торговец, владелец аукционного дома Christie`s и люксовой группы Kering: от Gucci до Bottega Veneta, от Balenciaga до Brioni, от Girard-Perregaux до Boucheron. Четвертое или шестое, смотря как считать, состояние Франции, двадцать седьмое в мире. Этот самоучка, чего он никогда не скрывал, жесткий, даже жестокий предприниматель обожает современное искусство и собрал одну из десяти крупнейших мировых коллекций.
Сын владельца лесопилки, он однажды уже взрослым дядей попал в музей и оказался в плену новой страсти. «Желание обладать, проявившееся с момента первой встречи с искусством, превратилось в глубокую потребность разделять мою страсть с людьми»,— говорит Пино. Теперь он этой страстью живет, оставив руководство предприятиями сыну Франсуа-Анри Пино. Вот уже более двадцати лет Пино-старший занимается оформлением своей коллекции, вместо витрин заказывая целые здания.
В 1999 году власти предложили ему место для парижского музея в реконструируемой промзоне на острове Сеген, где сносили заводы Renault. Проект Пино заказал японцу Тадао Андо. Ничего не получилось. Измучившись в борьбе с французской бюрократией, в 2005-м Пино отказался от строительства, большую часть своей коллекции он перевез в Венецию и выставил в двух реконструированных все тем же Андо музеях. Первый расположился в палаццо Грасси, второй — в самой лакомой точке города, на стрелке, в старом здании венецианской таможни. И вот наконец через двадцать с лишним лет после первой попытки 84-летний меценат Пино и 79-летний архитектор Андо добились своего. Они создали один из красивейших парижских музеев в самом центре Парижа, между Лувром и Помпиду.
Выставка к открытию называется попросту «Открытие» и, понятно, представляет вещи и художников из коллекции Пино. Здесь нет генералов из его собрания ранга Джеффа Кунса, Дэмиена Хёрста или Субодха Гупты. Даже Маурицио Каттелан представлен скромными скульптурками сидящих на парапете голубей. Похоже, создатели экспозиции специально отказались от слишком эффектных и ожидаемых экспонатов, ограничившись одной центральной скульптурной группой Урса Фишера, которой предстоит расплавиться к концу представления, на то она и свеча.
Политику Collection Pinault определяет целая команда известных кураторов во главе с Жан-Жаком Аягоном, бывшим министром культуры, директором Центра Помпиду и Версаля. Но говорят, что Пино самолично приходил каждый день следить за развеской. Авторы подобраны отлично — правда, слишком уж в соответствии с современными указаниями партии и правительства. Произведения соответствуют гендерной (Синди Шерман), расовой (Керри Джеймс Маршалл) экологической и социальной (Дэвид Хэммонс) повестке. Даже «Сабинянки» Фишера окружены его же свечами в виде этнической мебели из музея примитивного искусства Бранли. Разумеется, любимые художники коллекционера, виданные в Венеции,— Люк Тёйманс, Рудольф Стингел. Есть эффектные работы, есть более проходные. И есть те, в которых, к счастью, нелегко выделить какой-нибудь жизнеутверждающий и полезный месседж, вроде скульптур Томаса Шютте или картин жестокой и сложной Марлен Дюма.
У этой выставки есть еще одна цель, кроме как выстроить в шеренгу таких разных художников. Как ни хороши они вместе, без любого и любой из них можно было бы обойтись. Но «Открытия» не было бы без основного пространства, придуманного Андо, без его собственного главного произведения выставки: скульптуры, живописи, инсталляции и ленд-арта в одном лице. Ну и, конечно, архитектуры, потому что многообразие размеров и техник участников — каталог того, как изобретательно и удобно продуманы залы, чтобы показывать самые разные произведения современного искусства: маленькие и большие, плоские и объемные, живопись, фотографию, инсталляцию, объемную скульптуру. Выход из карантина в Париже оптимистичен. Центр Помпиду закрывается на реконструкцию, как и Гран-Пале, но одни музеи приходят на смену другим. В столице Франции появилось исключительное художественное пространство, и вот это, действительно, настоящее «Открытие».