Пейзаж между битвами
«В окопах Сталинграда» в МХТ им. А. П. Чехова
Сергей Женовач выпустил постановку по повести Виктора Некрасова, отложенную на год из-за пандемии. Это очень лаконичный спектакль, который в поисках современного театрального языка для классической военной прозы обходится и без исторического реконструкторства, и без юбилейного пафоса, считает Ольга Федянина.
Фото: Александр Иванишин
Фото: Александр Иванишин
Фото: Александр Иванишин
Спектакль Сергея Женовача, вышедший накануне Дня Победы, выглядит просто и даже прямолинейно, но за прямолинейностью просматривается сложность мотивов. Есть мотив, очевидно, внешний, заново актуализированная советская рутина: к 9 Мая нужен «датский» спектакль с землянками, окопами, погонами, автоматами. Но есть и собственный интерес Сергея Женовача, интерес совсем «негалочного» свойства. Камерную повесть Виктора Некрасова «Кира Георгиевна» он ставил еще пару лет назад в Студии театрального искусства. Это был длинный, подробный актерский этюд о человеческой жизни, справляющейся с последствиями бесчеловечного времени и как-то очень естественно врастающей в настающее безвременье. Тогда еще было заметно, что Некрасов для Женовача «свой» автор. Так что теперешняя премьера не просто необходимость выполнить репертуарный и ритуальный долг, но и желание сделать формальное неформальным, сказать к дате, но о своем. Не только в человеческом, но и в профессиональном смысле слова. О том, что делать театру с исторической реальностью, которая год от года становится все дальше и неизбежно все условнее, как не пропасть в безнадежно фальшивящем «реализме».
Виктор Некрасов — автор, конечно же, не совсем юбилейный. Или даже совсем не юбилейный. Да, разумеется, «В окопах Сталинграда», первая «лейтенантская» повесть в большой послевоенной традиции,— важная часть канона советской военной прозы. И если на исходе 1940-х ее и сопровождали споры (впрочем, разрешенные товарищем Сталиным в пользу автора), то сегодня ничего крамольного в ней при всем желании не обнаружишь. Но сама фигура автора по-прежнему напоминает о том, что советской партийной номенклатуре настоящие герои часто были неудобны. Да и сегодняшнему российскому официозу Некрасов вряд ли так уж приятен: киевлянин, герой войны, орденоносец, которого власть в 1970-е без всякого резона и нужды буквально выставила в эмиграцию. Короче говоря, неудобный автор. И, строго говоря, совсем не театральный.
Между тем «В окопах Сталинграда» у Женовача — спектакль вызывающе театральный. При этом привычное жанровое определение ему едва ли подберешь. Это спектакль — стоп-кадр, «живая картина», вернее, неравный диптих из двух картин, из двух образов войны.
Первая картина длится всего несколько минут и запоминается надолго. Вместо того чтобы чинно погаснуть, свет в зрительном зале мерцает и неровно вспыхивает, фонограмма боевых действий набирает громкость. В историческом мхатовском занавесе с чайкой появляются автоматные пробоины, сквозь которые льется свет, и неожиданно окажется, что благородный оливковый цвет этого занавеса точь-в-точь камуфляжный. Занавес рвется, оседает кусками, открывая безлюдную сцену, которая на наших глазах превращается в руину: с грохотом летят с высоты и криво повисают в опасной близости от пола штанкеты, валятся световые стойки, срываются подвесные падуги и кулисы. За считаные секунды внутренности сцены выворачиваются наружу, образуя впечатляющий «пейзаж после битвы» (за эту голливудскую феерию спецэффектов отвечает неизменная постановочная команда Сергея Женовача: художник — Александр Боровский, свет — Дамир Исмагилов, звук — Григорий Гоберник). Еще через пару минут затишья из-под занавеса-камуфляжа появится первая человеческая фигура и раздастся первая фраза, которую произнесет главный герой повести лейтенант Юрий Керженцев (Артем Быстров). Произнесет буднично, спокойно, без пафоса. Вслед за ним на разгромленную сцену зайдут два десятка фигур в форме и при оружии, соберут из каких-то случайных неструганных досок стол, расположатся вокруг него — следующий час займет обмен скупыми репликами и монологами внутри почти неподвижной мизансцены. Стоп-кадр, который длится столько, сколько продолжается антракт в театре военных действий. Самый, кажется, короткий спектакль Сергея Женовача, если не считать студенческих его работ в ГИТИСе.
Разрушенная сцена — не просто эффектная задача для постановочной части. Это попытка найти буквальный сегодняшний театральный эквивалент всеобъемлющей катастрофе, картину вывернутого наизнанку мира, в котором люди, совсем не похожие на героев и не пытающиеся изобразить ничего героического, обсуждают события в своем театре военных действий, как обсуждают повседневную работу, что-то вспоминают, о чем-то мечтают, планируют победу и жизнь после нее — только доживут не все, но и это они тоже знают заранее. И чем обыденнее и спокойнее разговор, тем меньше дистанция между партером и сценой, будто бы даже лучше слышимость. У Сергея Женовача вообще есть эта ценная способность сказать что-то совсем тихим голосом и не потеряться в окружающем громогласии, и «В окопах Сталинграда» она чрезвычайно кстати.