Разногласия по поводу легитимности президентских выборов в США и штурм Капитолия радикальными сторонниками Дональда Трампа 6 января 2021 года заставили мир вновь говорить о глубине раскола в американском обществе.
Фото: кадр из видео CGTN America
Фото: Alex Brandon / AP
Но эти зрелищные и медийные события, включая беспрецедентную попытку объявить импичмент бывшему американскому президенту, обвиняемому в «подстрекательстве к мятежу», отвлекли внимание от глубинного процесса, разворачивающегося как в США, так и за их пределами.
Его суть можно определить так: рост влияния силовых и разведывательных структур. С этой точки зрения двухметровый забор вокруг Конгресса и многомесячное военное присутствие в центре американской столицы стали не столько парадоксальным, сколько кульминационным моментом этого процесса.
На первый взгляд, удивительно, что американский либеральный истеблишмент в своем отношении к силовым структурам поменялся местами с консерваторами.
Последние четыре года демократы наперебой выражали полное доверие спецслужбам, и закончилось все тем, что в традиционно «демократический» Вашингтон был введен многотысячный контингент Национальной гвардии, а Капитолий окружили забором с колючей проволокой. Эта позиция диаметрально противоположна той, которую члены партии занимали после терактов 11 сентября 2001 года и спустя два года — перед вторжением в Ирак.
Национальная гвардия у Вашингтонского Капитолия
Фото: Jose Luis Magana / AP
Национальная гвардия у Вашингтонского Капитолия
Фото: Jose Luis Magana / AP
Тогда прогрессивное крыло Демпартии призывало к сдержанности, демилитаризации сознания и взвешенной стратегии борьбы с внутренними и внешними угрозами. Теперь же американские либералы заняли оборонительную и государственническую позицию, и уже республиканцы призывают к сдержанности, взвешенности и демилитаризации политического пространства.
Между тем эта ситуация не выглядит столь парадоксальной, если посмотреть на американскую историю после Второй мировой войны с точки зрения развития силовых структур.
Верные англосаксонской традиции, американцы изначально не доверяли постоянной и дислоцированной на собственной территории армии.
Да и к разведке они всегда относились с подозрением. Сыграла свою роль география — США формировались как государство вдалеке от серьезных соперников.
Вторая мировая война и появление экзистенциального противника в лице СССР с его мессианской глобальной идеологией многое поменяли в американском сознании. Впервые в американской истории президент Гарри Трумэн создал в 1947 году постоянную гражданскую разведывательную структуру — ЦРУ.
За ней последовала череда других, включая АНБ, созданное в 1952 году. Но в течение первых двадцати лет холодной войны в американском обществе царил консенсус по отношению к распространявшимся по планете военным базам и разветвлявшемуся разведывательному сообществу. Журналисты не только не критиковали спецслужбы, они о них особенно и не писали, Голливуд обходил разведку стороной, а общество все это принимало как неизбежную цену борьбы с коммунизмом.
Война во Вьетнаме разрушила этот консенсус, повернув часть американского общества против секретных операций и спецслужб. Масла в огонь подлил Уотергейтский скандал, когда обнаружилось, что среди взломщиков, проникших в штаб комитета Демократической партии, были ранее служившие в ФБР и ЦРУ специалисты по взломам и прослушке.
Уход президента Ричарда Никсона в отставку перед угрозой неминуемого импичмента летом 1974 года запустил лавину расследований. Их направляли демократы в отместку за нелегальные прослушки и нечестную политическую конкуренцию со стороны республиканцев. А после падения Южного Вьетнама доверие к вооруженным силам и разведывательному сообществу вообще рухнуло, и 1975 год запомнился как «год разведки» в худшем смысле слова. Демократы в Палате представителей и Сенате запустили серию публичных расследований секретных операций внутри США и за рубежом. Американская пресса активно освещала скандалы, а Конгресс публиковал свои доклады.
Термин «надзор над разведывательным сообществом» стал политической мантрой, хотя республиканцы настойчиво защищали государственность и силовое сообщество.
Республиканец Рональд Рейган выиграл выборы в 1980 году, пообещав преодолеть «вьетнамский синдром», восстановить веру Америки в себя, в свои вооруженные силы и в разведывательное сообщество. Администрация Рейгана даже пережила с минимальными потерями скандал с продажей ЦРУ оружия Ирану в обмен на освобождение заложников в Ливане и нелегальный перевод денег контрас в Центральной Америке, что запретили делать демократы в Конгрессе.
Когда холодная война закончилась американской «победой» и экзотика секретных операций испарилась, талантливые молодые люди ринулись зарабатывать деньги в компьютерном бизнесе, а администрация демократа Билла Клинтона начала сокращать количество заокеанских военных баз и постоянных контингентов. Историческая спираль повернулась против государственности, которую заменил глобализационный мессианизм.
Но атаки 11 сентября 2001 года все повернули вспять.
Шок трагедии всколыхнул американское общество и развязал руки неоконсерваторам в окружении республиканского президента Джорджа Буша-младшего. Республиканские сторонники создания американской империи не только увеличили бюджеты силовых структур и расширили их функции, но и приняли гипергосударственнический «Патриотический акт» 2001 года, который демократы сразу осудили как прямую угрозу гражданским правам и свободам, которыми американское общество заслуженно гордится уже несколько столетий.
Но республиканцы аргументировали это решение необходимостью обеспечить госбезопасность. Несмотря на скандальный провал разведданных об иракском «оружии массового поражения» и общую неспособность предсказать последствия вторжения в целый ряд стран Ближнего Востока, Джордж Буш-младший был переизбран на второй срок.
Только в 2008 году, когда стало ясно, что ближневосточные войны не дают ожидаемых результатов и «оборонизм» республиканцев не только не обезопасил Америку, но и навредил ее глобальной репутации, демократы использовали растущее недовольство политизацией разведданных и сомнительной целесообразности использования военной силы в своих целях.
Их задача состояла в том, чтобы выбить республиканцев из Белого дома и Конгресса. Барак Обама пришел к власти как чемпион скептицизма по поводу силовых структур и их методов. А Демократическая партия позиционировала себя как оплот гражданских прав, открытого и транспарентного правительства и как сторонницу международного сотрудничества.
Но «арабская весна» — серия революций на Ближнем Востоке — и ливийский кризис вновь показали: здравый смысл и трезвый скептицизм бессильны против институционализированных интересов силового и разведывательного сообществ.
Поражение Хиллари Клинтон на президентских выборах 2016 года отбросило Демократическую партию в сторону беспрецедентного государственнического обскурантизма, когда начали политизироваться все без исключения внутри- и внешнеполитические вопросы, политическая конкуренция превратилась в серию преследований на основе анонимных источников, фейковых досье и двусмысленных показаний.
Кульминацией этой болезненной политизации стали обнесенный забором с проволокой Капитолий и охраняющие его вооруженные люди.
На момент публикации уже более 20 тыс. вашингтонцев подписали петицию с требованием разобрать забор, который Капитолийская полиция с поддержкой демократов хочет расширить и сделать постоянным.
То, что осадный менталитет перешел, как политический инструмент, от республиканцев к демократам, позволяет сделать вывод о том, что за полвека политическая конкуренция в США перешла в плоскость оборонных доктрин. Во время холодной войны экзистенциальная угроза коммунизма оказывала консолидирующее воздействие на американское общество. Однако с исчезновением внешнего источника угрозы, при наличии и даже усилении всех инструментов, созданных для борьбы с ним, американский «оборонизм» в поисках оправдания собственного существования повернулся внутрь страны.
Это не смерть американской демократии и не триумф некоего мистического «глубинного государства». Это закономерная кульминация исторического процесса, в котором холодная война была лишь этапом.
Западная цивилизация, к которой относится и Россия, породила security state в самом начале ХХ века. Доказательство тому — и первая в мире гражданская профессиональная разведка, созданная в Британии в 1909 году, и репрессивный силовой аппарат СССР.
Оборонный менталитет с огромным успехом продолжает укреплять позиции в великих державах — где-то силовики уже двадцать лет у власти, где-то они оперируют более скрытно, но не менее эффективно. Исторически Демократическая партия США играла роль противовеса оборонному менталитету. Однако смогут ли республиканцы теперь выполнить ту же функцию, сделав защиту гражданских прав ядром своей политической программы, остается неясным. В любом случае им придется идти против тренда, грести против исторического течения.