Согласно свежему исследованию Всемирного банка (ВБ), доходность инвестиций социального воздействия (импакт-инвестиций) в развивающихся странах за последние 50 лет на 15% выше, чем вложения в индекс S&P 500. Такой формат вложений набирает популярность во всем мире, и во многих странах создаются открытые биржи соответствующих инвестпроектов. Россия пока в самом начале пути создания этого рынка. Пока авторам социальных проектов необходимо научиться их коммерциализировать, инвесторам — видеть за цифрами доходности то самое «социальное воздействие», а государству — помогать в создании для всего этого инфраструктуры.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
Хотя авторы признают привилегированный статус IFC, дающий ее проектам повышенную устойчивость (инвестиции ВБ сложно без последствий экспроприировать), выводы ученых однозначны: инвестировать в общественно полезные проекты не только верно с точки зрении морали, но и выгодно. Это хорошая новость для зарождающегося российского рынка импакт-инвестирования, который, по признанию финансиста, партнера программы «Навстречу импакт-инвестициям» Любови Шерышевой, находится в самом начале своего становления. «Это очень большой и разноплановый рынок,— поясняет она.— На нем есть проекты, на которые мы не привыкли смотреть как на импакт-инвестиции. А ведь они таковыми являются, так как кроме коммерческой задачи выполняют и социальную: пансионаты для пожилых или производство экзоскелетов для людей с ограниченными возможностями. Там доходность по 20% годовых и больше. А есть и те, где без поддержки государства с коммерческой составляющей будет непросто».
Оценить существующий в России рынок ИСЭВ непросто хотя бы потому, что в отдельную категорию они стали выделяться недавно. По данным Торгово-промышленной палаты, в стране насчитывается свыше 50 тыс. компаний, занимающихся социальным предпринимательством. Однако нет никакой достоверной статистики объема их оборота или общего объема инвестиций в социально и экологически значимые проекты. По косвенным признакам его можно назвать довольно скромным: размер публичного рынка «зеленых» финансов (который является составной частью ИСЭВ) не превышает в России $200 млн. При этом в мире, по данным Global Impact Investing Network, объем ИСЭВ к началу 2019 года уже достиг $502 млрд и рос темпами до 29% в год.
В наиболее богатых странах развитие этого рынка в основном обусловлено требованиями инвесторов. «Сингапур — финансовый центр Азии и один из самых явных мировых трендов в управлении капиталом — требования к его использованию в социальных или экологических целях,— сообщил "Ъ-Регенерации" глава сингапурского фонда социального предпринимательства Tri Sector Кевин Тан.— Чтобы остаться востребованными, сингапурские банки предлагают клиентам возможности инвестирования в проекты, имеющие подобный эффект». Желание населения участвовать в ИСЭВ в Сингапуре достигло такого уровня, что в 2013 году в стране открылась биржа таких инструментов и проектов Impact Exchange. Активно развивается эта сфера в ЕС, Северной Америке и Азии.
В России в последние годы к развитию сферы импакт-инвестирования подключилось государство. Привлечение негосударственных поставщиков к оказанию услуг в социальной сфере практиковалось уже давно, но лишь в 2019 году был принят закон о социальном предпринимательстве, а в начале 2020-го — закон о соцзаказе. В ноябре 2019-го вышло в свет постановление правительства, утверждающее методологию реализации проектов социального воздействия (ПСВ). Документом госкорпорация ВЭБ.РФ рекомендована в качестве оператора ПСВ. Механизм ПСВ предполагает госзаказ на решение определенной количественно измеримой социальной задачи (повышения успеваемости в школах региона, снижения уровня рецидивизма среди преступников и т. п.), наличие инвестора и провайдера в лице некоммерческой организации – непосредственного исполнителя проекта. ВЭБ поможет реализовать проект.
«ВЭБ.РФ как институт развития взял на себя роль оператора и драйвера проектов социального воздействия,— говорит член правления ВЭБа Светлана Ячевская, курирующая направление.— Мы помогаем структурировать проекты, сопровождаем их на протяжении всего цикла реализации и организуем независимую оценку результатов». Она уточнила, что закрепление оператора таких проектов на уровне правительства — «российское ноу-хау»: «Во всем мире проекты социального воздействия реализуются точечно и прорастают снизу-вверх, мы же предложили импакт-инвестиции в качестве элемента бюджетной политики в социальной сфере».
Пока по этой схеме реализуется пилотный проект — «Повышение образовательных результатов» в 27 школах Хангаласского улуса Якутии. Заказчик — правительство Якутии, исполнитель — НИУ ВШЭ, инвестор — Фонд развития Дальнего Востока и Арктики. Проект рассчитан на три года (2019–2021), по итогам которых интегральный показатель образовательных результатов школьников региона должен вырасти на 10%.
По словам Светланы Ячевской, результаты первого года работы уже можно масштабировать на всю республику и в другие регионы. Инвестиции в проект составят не менее 60 млн. рублей в течение трех лет, и, в случае достижения показателей проекта, инвестору будет выплачен грант в 68 млн. рублей. Это первый пилот, на очереди проект по сопровождаемому проживанию людей с особыми потребностями в Якутии и еще семь проектов в разных отраслях социальной сферы в других регионах.
Директор по инновациям и социальным инвестициям Travers Ltd (Великобритания) Чи Хун Си считает господдержку импакт-инвестиций в России оправданной. «Учитывая размеры и политическую структуру вашей страны, подход "сверху вниз" выглядит логичным,— отметил он в разговоре с "Ъ-Регенерацией".— Не только в области руководящей роли правительства, но и в плане возможности масштабирования успешных проектов по всей территории. Государству легче взять на себя повышенные риски первого этапа развития этой сферы и показать инвесторам, что такие проекты могут быть одновременно полезны обществу и выгодны».
По мнению Любови Шерышевой, ключевая задача сейчас — создать в России структурированный рынок: «Многие фактические социальные предприниматели не видят себя в качестве таковых, так как привыкли существовать на гранты и не умеют коммерциализировать свою деятельность. Инвесторы же не рассматривают выгодные социально полезные проекты как импакт-инвестиции, так как привыкли к классической филантропии».
Партнер McKinsey Наталья Бокша также полагает, что привлекательность социального инвестирования в России будет расти по мере увеличения числа успешных кейсов. «Во-первых, нужен широкий спектр проектов, разных по содержанию, масштабу и сроку реализации,— перечисляет она в беседе с "Ъ-Регенерацией".— При этом окупаемость большой части проектов может быть достигнута только за счет соответствующей господдержки — как в виде программ госфинансирования, так и поддержки от институтов развития. Второе важное условие — продвижение проектов. Чтобы проект получил поддержку и финансирование, необходимо добиться положительного общественного резонанса. И, наконец, третье условие — соблюдение баланса между общественным благом и финансовым эффектом для инвесторов».