Торжество скромных

77-й Венецианский международный кинофестиваль подходит к концу. Вручение наград состоится 12 сентября, а пока предварительные итоги фестиваля подводит Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Главным итогом надо признать то, что фестиваль состоялся вопреки всем противопоказаниям и скептическим прогнозам. Итальянцы проявили чудеса организации, как будто перевоплотились в каких-нибудь немцев: все службы работали как часы, работники секьюрити были предельно вежливы, а санитарные инстанции деликатны, но настойчивы. Трижды пришлось сдать анализ на коронавирус, каждый гость был на учете и под пристальным наблюдением. Даже во время просмотров за зрителями следили билетеры и волонтеры, а когда нужно, подходили и шептали просьбу правильно надеть маску тем, кто, пользуясь темнотой, спустил ее на подбородок.

В этой обстановке качество самих фильмов как бы отошло на второй план. Шедевров никто не ждал, ждали, чтобы киноиндустрия показала признаки жизни. И в отсутствие голливудских хитов появился шанс быть замеченными у более скромных фильмов с других территорий, когда-то именовавшихся «экзотическими». Таких, как индийский «Ученик» Чайтаньи Тамхане. Этот режиссер уже обратил на себя внимание острой социальной драмой «Суд», награжденной в венецианской секции «Горизонты» шесть лет назад, а его новый проект поддержал своим продюсерским участием Альфонсо Куарон.

Если предыдущая картина была насыщена искрометными диалогами, то в «Ученике» доминирует «рага» — классическая вокальная музыка с философской подкладкой: именно в этой области стремится достичь совершенства главный герой, потомственный музыкант Шарад. Молодой идеалист проявляет чудеса упорства и самоотверженности, хотя жизнь делает все, чтобы разрушить его иллюзии и столкнуть с грубой реальностью гипермодернизированного Мумбая. Даже легендарные певцы прошлого, учителя и кумиры Шарада, оказываются не идеальны: одна в молодости была проституткой и ксенофобкой, другой стал педагогом, потому что сам боялся выступать на сцене.

Великое искусство не вырастает в пробирке, оно вбирает в себя человеческие грехи и пороки: эту истину главному герою приходится прочувствовать и осмыслить — что и делает его настоящим художником.

Фанатично предан своим идеям и Юсаку из японского фильма «Жена шпиона» Киеси Куросавы. В 1940-м он едет в Маньчжурию и ухитряется добыть кинопленку, где запечатлены варварские опыты Квантунской армии: тут и биологическое оружие, и пытки, и насаждение эпидемий. Свидетель преступлений берет на себя роль добровольного шпиона и разоблачает «военные подвиги» своей страны. В центре сюжета — его далекая от политики красавица жена Сатоко, которой судьба дарит самые жестокие испытания. Упакованный в жанровую оболочку ретро-триллера и ретро-мелодрамы, этот фильм обнаруживает и другие измерения — от доку-драмы до синефильского опуса.

Эклектика лежит в основе польского фильма Малгожаты Шумовской и Михала Энглерта «Снега больше никогда не будет». Когда его просмотр закончился, журналисты недоуменно спрашивали друг друга: что это было? А была чисто славянская фантасмагория с элементами мистики и сатиры — иногда ловко внедренными в тело фильма, иногда претенциозными и нелепыми. В загородный поселок, населенный представителями польского upper middle class, регулярно наведывается массажист Женя. Как утверждается в каталоге, парень-нелегал подкупает сердца своих клиентов приятным украинским акцентом; на самом деле он изъясняется по-русски, родился в Припяти и болеет за донецкий «Шахтер».

Женя — дитя чернобыльской трагедии и обладает некоторыми экстрасенсорными способностями.

Он даже умеет взглядом двигать стаканы, как девочка из Зоны «Сталкера». Умеет брать на себя фрустрации других людей, и не мудрено, что он становится объектом притяжения, в том числе сексуального, для обитателей поселка, поголовно страдающих неврозами. В зеркале этого чудаковатого персонажа, пародирующего мифы о русской душе, отражаются гротескные реалии сегодняшней Польши, и даже шире — Европы.

«Солнечные дети» иранца Маджида Маджиди оказались еще одним гуманистическим фильмом, где эксплуатируются обаяние и непосредственность иранских детей. Дети появляются и в картине «Ночь» Джанфранко Рози — очередной документально-художественной конструкции итальянского режиссера — на сей раз на материале гуманитарной катастрофы в Сирии и соседних странах. За подобные опыты Рози уже получил главные награды Венецианского и Берлинского фестивалей. В новой ленте, однако, синтеза игрового и документального не получилось; за исключением единственного самоигрального эпизода, где сирийские дети рассказывают про ужасы, пережитые ими в плену у ИГИЛ, фильм аморфен, скучен и мало информативен. Впрочем, в нынешнем конкурсе и он может на что-то претендовать.

Как и политико-сюрреалистический триллер Мишеля Франко «Новый порядок», и две картины, снятые женщинами-режиссерами и затрагивающие тему однополой любви («Мир грядущий» Моны Фастволд) и левого молодежного радикализма («А завтра весь мир» Юлии фон Хайнц). Но если жюри поставит во главу угла не только «повестку», но и художественные факторы, высоки шансы на победу у Андрея Кончаловского, чей фильм «Дорогие товарищи!» при любом раскладе входит в тройку лидеров.