В апреле правительство России ввело полугодовой мораторий на банкротство, призванный защитить стратегические и системообразующие организации, а также компании из наиболее пострадавших от пандемии коронавируса отраслей. Эта ограничительная мера предполагала временный запрет на принудительное взыскание долгов и банкротство таких должников со стороны их кредиторов. О том, с какими проблемами после введения моратория столкнулись суды и чего ожидать бизнесу после снятия ограничений,— в материале “Ъ”.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Нормативное регулирование
26 марта на фоне разгорающейся пандемии COVID-19 правительство РФ внесло в Госдуму законопроект, предлагающий возможность введения моратория на банкротство для отдельных категорий должников. Поправки в закон были приняты весьма оперативно и вступили в силу уже 1 апреля. Согласно изменениям, начисление неустоек и принудительное взыскание долгов с лиц, указанных в перечне правительства, временно приостанавливалось, на этот период кредиторам также запрещалось их банкротить. Сами должники при этом не лишались права инициировать свое банкротство.
Правительство, в свою очередь, 3 апреля подписало постановление о введении моратория на полгода, установив перечень подпадающих под него лиц (документ вступил в силу с 6 апреля — даты официального опубликования — и действует до 6 октября). В результате в мораторный список вошли ИП и юридические лица, чей основной вид деятельности по ОКВЭД (по состоянию на 1 марта) указан в списке правительства, а также системообразующие и стратегические предприятия. «В итоге под действие моратория подпали почти 1,3 млн организаций и индивидуальных предпринимателей, занятых в сфере авиаперевозок, туроператорской деятельности, организации выставок и мероприятий, гостиничном, ресторанном бизнесе и других сферах экономики, признанных наиболее пострадавшими от карантинных мер»,— констатирует адвокат практики «Разрешение споров/Арбитраж» АБ «Андрей Городисский и Партнеры» Дмитрий Якушев.
Партнер Vegas Lex Александр Вязовик обращал внимание, что введенные ограничения направлены на сохранение бизнеса и имущества должников и должны позволить им «восстановить платежеспособность и аккумулировать достаточные средства для расчетов с кредиторами в будущем». Эту точку зрения разделяет и Дмитрий Якушев: «Безусловно, эти меры поддержки значительно снижают долговую нагрузку на компании, пострадавшие от пандемии». Но все юристы обращали внимание на то, что мораторий лишь предоставляет отсрочку по уплате долгов, при этом не уменьшая и не списывая их, а также прогнозировали значительный рост числа банкротств после окончания периода ограничений.
После принятия поправок партнер «Пепеляев Групп» Юлия Литовцева советовала предприятиям-кредиторам проанализировать своих контрагентов для выявления подпавших под мораторий, а тем из них, кто и сам оказался в этом перечне,— проанализировать налагаемые ограничения и просчитать финансовые риски. Должникам, не вошедшим в мораторный список, и их кредиторам госпожа Литовцева рекомендовала при наличии оснований прибегнуть к механизму банкротства и не откладывать эту процедуру. В противном случае это может снизить шансы кредиторов на погашение требований и параллельно увеличить риски для контролирующих должника лиц быть привлеченными к субсидиарной ответственности, указывала она.
Советник АБ ЕПАМ Евгений Гурченко тогда отмечал, что помимо моратория для поддержки компаний из пострадавших отраслей нужны и другие меры, а сам по себе запрет принудительного взыскания долгов и инициирования банкротства далеко не всегда позволит восстановить платежеспособность таких должников. Кроме того, по его мнению, сокращение количества банкротств в период моратория после снятия ограничений может привести к их кратному росту, причем не только в отношении должников, но и кредиторов, которые не могли взыскать долги с подмораторных контрагентов, а затем и сами оказались в просрочке перед собственными кредиторами.
В середине апреля закон обогатился поправками, дающими право подпавшим под мораторий компаниям отказаться от его применения через публикацию на Федресурсе, а также отменяющими условие о ничтожности почти всех сделок должников, совершенных в период действия моратория (если их цена превышает 1% стоимости активов лица). К концу лета число отказов от предоставляемых мораторием привилегий и налагаемых им ограничений оказалось не слишком значительным: по состоянию на 30 августа таких юридических лиц и ИП насчитывалось 755.
Председатель «Банкротного клуба» Олег Зайцев, участвовавший в разработке закона о моратории на банкротство, объясняет причины отказа тем, что «мораторий является болезненным не только для кредиторов, но и для должников, поэтому совершенно ожидаемо, что здоровые должники (те, чья платежеспособность сохранилась, несмотря на пандемию) захотели отказаться от применения моратория». Дело в том, что мораторий на банкротство частично ограничивает как возможности кредиторов, так и деятельность компаний, на которые он распространяется, продолжает его мысль Дмитрий Якушев: «В частности, таким компаниям запрещается распределять прибыль между участниками, выплачивать дивиденды, совершать сделки по зачету взаимных требований, участникам запрещено выходить из бизнеса, требуя выплаты действительной стоимости их доли и так далее. Таким образом, компания, подпавшая под действие моратория, но не испытывающая финансовых затруднений, получила право освободиться от этих ограничений и продолжать деятельность в обычном режиме». Дополнительной причиной, по мнению юристов, может быть опасение контрагентов заключать договоры с лицами, получившими банкротный иммунитет.
Проблемы правоприменения
Для удобства проверки контрагентов ФНС РФ создала специальный сервис, позволяющий уточнить, распространяется ли мораторий на конкретного должника https://service.nalog.ru/covid/index.html. Но даже это не удержало некоторых кредиторов от попыток обанкротить защищаемых государством лиц.
Анализ практики арбитражных судов по итогам первых недель действия банкротного моратория, с одной стороны, показал отсутствие единого подхода в обосновании мотивов, а с другой — стойкое намерение защитить пострадавшие бизнесы. В большинстве случаев суды самостоятельно проверяли, подпадает ли должник под мораторий. Если название компании-должника значилось в онлайн-списке ФНС либо основной вид его деятельности по кодам ОКВЭД давал право на мораторий (оба пункта могли сочетаться) — в судебном акте ставилась соответствующая ссылка и заявления возвращались кредиторам.
В ряде случаев судам хватало для возврата дополнительного кода ОКВЭД, а некоторые и вовсе ссылались на введение правительством моратория без подробных объяснений. Такой патернализм отчасти может быть вызван тем, что фактический вид деятельности многих российских предпринимателей и компаний, позволяющий подпасть под мораторий, не соответствует основному коду ОКВЭД.
Некоторые суды предпочли переложить проверку должников на плечи самих кредиторов: они оставляли без движения заявления о банкротстве, требуя от инициаторов доказательств, что мораторий не распространяется на это лицо. Иногда стремление защитить подмораторных должников и вовсе выходило за рамки предоставленной государством помощи пострадавшим. Так, в целом ряде случаев суды отказались выдать кредиторам исполнительные листы до прекращения действия моратория и даже соглашались снять аресты с имущества должника, мотивируя это запретом принудительного взыскания. В тот момент юристы указывали на ошибочное понимание судами государственных мер поддержки, позднее эту ситуацию исправил Верховный суд РФ (ВС).
Кроме того, имели место случаи распространения моратория на должников, не включенных в список правительства, но входящих в холдинг, отнесенный к системообразующим организациям (АО «Волгострой» из холдинга «Евроцемент Групп»). Мнения юристов на этот счет разделились: одни считали, что необходимо прямо отнести конкретного должника к числу подмораторных, другие называли это допустимым, в том числе потому, что правительство, утверждая перечень системообразующих организаций, также учитывает их групповую (холдинговую) структуру.
В основном суды защищали должников широким толкованием норм о моратории, но были и случаи, когда правила трактовались ограничительно и в пользу кредиторов. Так, Четвертый арбитражный апелляционный суд решил, что факта отнесения компании к пострадавшим отраслям недостаточно для предоставления ей защиты от кредиторов. В июне апелляция отказалась приостановить исполнительное производство по взысканию 223,6 млн руб. с авиакомпании «Якутия». Суд не просто не увидел угрозы банкротства авиакомпании, но и решил, что для применения запрета принудительного взыскания перевозчик должен находиться в процессе банкротства, так как правила о моратории включены в закон о несостоятельности.
Юристов немало удивила такая позиция суда. При таком ограничительном толковании смысл норм о моратории полностью теряется, так как последствия введения процедур банкротства — наблюдения и конкурсного производства — сами по себе предусматривают приостановление и прекращение исполнительного производства, указывал управляющий партнер «Арбитраж.ру» Даниил Савченко. Партнер MGP Lawyers Денис Быканов допускал, что такая трактовка связана с «крайне небрежной формулировкой» нормы, а также с тем, что упомянутое правило включено не в закон об исполнительном производстве, а в закон о банкротстве. При этом, по мнению Олега Зайцева, суд вправе проверить платежеспособность должника и, «если лицо из пострадавшей отрасли переносит пандемию без финансовых затруднений, оно не должно получать мораторные привилегии».
Проблемы правоприменения привлекли внимание высшей судебной инстанции. Так, 21 апреля ВС в обзоре практики №1 дал первые разъяснения насчет применения моратория, указав, что для возврата заявления кредитора о признании должника банкротом суду достаточно установить, что должник включен в мораторный список. «Обстоятельства возникновения задолженности должника перед кредиторами (в том числе причины, по которым она возникла, связь с основанием для введения моратория), а также период ее возникновения правового значения не имеют», подчеркивалось в обзоре. Кроме того, в документе уточнялось, что иски к таким должникам продолжают рассматриваться судами, а на решения судов продолжают выдаваться исполнительные листы. Закон предусматривает приостановление исполнительного производства в отношении подмораторных должников, но, как отметил ВС, аресты на их имущество сохраняются и даже могут быть наложены новые. Тем самым практика отказа в выдаче исполнительных листов была пресечена.
30 апреля ВС выпустил второй обзор практики, часть которого также была посвящена вопросам применения моратория. Ряд положений документа защищал интересы кредиторов — к примеру, если подмораторный должник заявит о своей ликвидации, то с него снимается банкротный иммунитет и кредиторы вправе инициировать процедуру, говорилось в обзоре. Более того, ликвидатор такого должника обязан сам обратиться за признанием того банкротом при наличии признаков несостоятельности. Здесь ВС пояснил, что цель моратория — защитить должников, пострадавших из-за пандемии, и дать им возможность «вернуться к нормальной хозяйственной деятельности» по окончании карантинных мер, но в случае, если лицо самостоятельно заявляет о своей ликвидации, речь о спасении бизнеса уже не идет.
Другая часть разъяснений касалась защиты подмораторных должников. Во-первых, для того, чтобы обанкротить должника после окончания моратория, кредиторам нужно будет снова разместить на Федресурсе сообщение о намерении признать лицо банкротом (за 15 дней до обращения в суд), даже если они публиковали такое уведомление ранее. Во-вторых, в отношении подмораторных должников приостанавливается начисление не только неустоек по требованиям, возникшим до введения моратория, но и процентов по ст. 395 Гражданского кодекса (за нарушение исполнения денежных обязательств). В-третьих, ВС устранил пробел в законе, позволяющий кредиторам обойти ограничения на принудительное взыскание долга. Согласно поправкам, исполнительное производство приостанавливалось и приставы не могли обратить взыскание на имущество подмораторного должника, однако у кредиторов оставалась возможность направить исполнительный лист на взыскание долга непосредственно в банк, где у должника были счета. ВС указал, что мораторий подразумевает невозможность любого принудительного взыскания с должников из списка, в том числе через кредитные организации.
Подводя итоги летней практики, можно сказать, что круг защищаемых от банкротства лиц расширился еще больше: суды спасают и тех должников, чьи дела о банкротстве были возбуждены до введения моратория и даже до объявления пандемии. Закон говорит лишь о том, что, если до введения моратория суд не принял заявление кредитора о банкротстве должника к производству, оно возвращается, а дело не возбуждается. Однако не ясно, что делать, если в срок до 6 апреля заявление кредитора было принято и дело возбуждено, но ни одну из банкротных процедур суд ввести не успел. Все осложнялось еще и тем, что после объявления карантина в марте работа судов в течение двух месяцев ограничивалась только рассмотрением неотложных вопросов — как следствие, кредиторам приходилось до полугода ожидать подвижек по банкротному делу, а в результате суды отказывались вводить в отношении должников какую-либо процедуру банкротства, дела приостанавливали или прекращали.
ВС пока не дал разъяснений по этому вопросу. По мнению адвоката практики реструктуризации и банкротства Art de Lex Юлии Шиловой, такие действия судов соответствуют цели введения моратория и «в любом случае решают задачу по предотвращению одновременного массового банкротства предприятий из наиболее пострадавших сфер». Впрочем, партнер МЭФ PKF Александр Овеснов высказывал опасения, что поголовное прекращение дел всех должников, по которым не успели ввести процедуру банкротства, может привести к злоупотреблениям. По его словам, «если к банкротству должника привели не пандемия и эпидемиологическая ситуация в стране и мире, то блокировка процедуры банкротства должна трактоваться как нарушение прав кредиторов и на таких должников мораторий распространяться не должен».
Оценки и прогнозы на будущее
В целом юристы одобряют принятые правительством меры по защите бизнеса от принудительного банкротства. «Нет никаких сомнений в правильности введения моратория,— уверен Олег Зайцев.— Уровень неопределенности прогноза экономической ситуации на момент начала пандемии был беспрецедентно высок, и потому запускать волну банкротств бизнесов в этот момент было бы явно неверно со всех точек зрения — и должники, и кредиторы, и суды не смогли бы принимать рациональные решения о судьбе бизнеса, пострадавшего от ограничительных мер в связи с пандемией».
С ним согласен и Дмитрий Якушев: «Введение моратория, безусловно, было позитивной и своевременной мерой, направленной на поддержку компаний, наиболее серьезно пострадавших от пандемии коронавируса. Аналогичные меры были введены во многих странах, поэтому действия правительства РФ согласуются с общемировой тенденцией». Господин Зайцев уточняет, что в той или иной форме мораторий ввели, в частности, Германия, Англия, Испания и Индия. А в Испании и Франции компании освободили от обязанности подавать заявления о собственном банкротстве на период действия введенного там режима чрезвычайного положения, добавляет господин Якушев.
По мнению Олега Зайцева, «основной трудностью применения моратория стало то, что критерии его применения были описаны в законе и постановлении правительства очень абстрактно, а потому не всегда легко понять, справедливо ли применять мораторий к конкретному должнику». Господин Якушев отмечает, что в ряде случаев суды чрезмерно поддерживали компании, подпавшие под действие моратория, делая это в ущерб кредиторам. При этом председатель «Банкротного клуба» указывает, что судебная практика по применению моратория только начинает формироваться, а «самые серьезные споры начнутся уже после окончания моратория».
Юристы не сомневаются, что уже в октябре, когда действие моратория закончится, количество банкротств возрастет — вопрос лишь насколько. «Учитывая, что летом серьезно ослабили ограничения, связанные с пандемией, ряд бизнесов вернулся к нормальной финансовой деятельности, и потому есть шанс, что по окончании моратория дел о банкротстве будет не так много»,— выражает надежду господин Зайцев. По этой же причине он предполагает, что правительство не будет продлевать мораторий.
Дмитрий Якушев констатирует, что благодаря мораторию компании лишь получили отсрочку, поэтому с большой вероятностью после его окончания количество банкротств возрастет, «особенно в сфере гостиничного и ресторанного бизнесов, которые в связи с действующими ограничениями в сфере туризма могли не успеть восстановить свое докризисное имущественное положение». По его мнению, возможно, имеет смысл продлить мораторий для тех компаний, на деятельность которых до сих пор наложены карантинные ограничения либо эти ограничения были сняты недавно (кинотеатры, выставки, компании, занятые в сфере организации массовых мероприятий).