Московский областной суд вынес приговор участникам бунта в можайской воспитательной колонии для несовершеннолетних. Восемь молодых людей были приговорены к срокам от двух лет и десяти месяцев до трех лет и трех месяцев. Суд счел, что погром был устроен для ослабления режима содержания, и не нашел подтверждений жалобам воспитанников на побои. При этом сложение неотбытого срока с новым не помешало одному из подсудимых освободиться в зале суда с учетом времени, проведенного под стражей. Адвокаты считают, что остальным задержаться в СИЗО помогут апелляционные жалобы.
Участники беспорядков 2016 года в можайской колонии для несовершеннолетних на суде не выглядели раскаивающимися, но это не помешает всем им вскоре выйти на свободу
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
Судебная коллегия Мособлсуда признала восьмерых воспитанников можайской колонии для несовершеннолетних виновными в участии в массовых беспорядках (ч. 2 ст. 212 УК РФ). Им назначены сроки от двух лет и десяти месяцев до трех лет и трех месяцев колонии общего режима. У всех подсудимых остались неотбытые сроки наказания — от 3 до 11 месяцев, которые были приплюсованы к приговору. Тем не менее один из осужденных — Олег Белендрясов — был освобожден в зале суда: его срок уже истек с учетом содержания под стражей. «Остальным также осталось провести за решеткой несколько месяцев. Если сейчас кто-нибудь решит подать апелляционную жалобу, рассмотрение которой будет не скоро, то приговор не вступит в силу, и всем им придется задержаться в СИЗО»,— пояснила “Ъ” адвокат Инна Гербовицкая.
Как установил суд, осужденные Владимир Далевич и Игорь Квартальнов вместе с Максимом Ершовым решили поднять свой авторитет и выступить против режима колонии. Причиной стали отказ суда в условно-досрочном освобождении Максима Ершова, несмотря на его хорошие характеристики, а также сообщения об избиении одного из осужденных. Вечером 21 февраля 2016 года в спортзал общежития пришли 55 из 75 воспитанников колонии. Зачинщики заявили, что им надоел режим, при котором ограничивают телефонные звонки, запрещают сигареты, а также могут избить. Они предложили запереться в корпусе и выставить сотрудникам колонии свои условия. Дальнейшее, по словам свидетелей и обвиняемых, происходило очень быстро и неожиданно для всех: группа воспитанников выскочила в коридор и начала погром. Осужденный Александр Дорожкин принес из спортзала гриф от штанги и заблокировал им входную дверь, а затем вскрыл сейф, в котором лежали лезвия для бритв. Осужденные выбросили со второго этажа в холл первого кровати и шкафы, устроив баррикады, разбили огнетушителями стекла на втором этаже, подожгли подушки и матрасы, и выбросили их на улицу, а следом отправили мешки с цементом, из-за чего вокруг общежития образовалось облако из дыма и пыли. На стенах написали АУЕ («арестантский уклад един»).
Обвиняемые частично признали вину. Например, Михаил Вишняков во время обсуждения в спортзале сорвал с себя бирку, затем помогал тащить кровать и выбил дверь. Олег Белендрясов сломал две тумбы, сбросил кровать на первый этаж и поджигал подушки.
По данным ФСИН Московской области, воспитанники разгромили корпус, уничтожив мебель и технику на 329,5 тыс. руб., в том числе несколько компьютеров, музцентров, десятки табуретов, кроватей и шкафов, спортивные тренажеры и все двери. Начальнику колонии переговорщики заявили, что бунт стал ответом на насилие. Воспитанники потребовали сигарет, пояснив, что все на нервах, и телефоны для звонка родителям. Они хотели прибытия прессы и членов общественной наблюдательной комиссии (ОНК). К утру, опасаясь штурма, бунтовщики сдались.
Суд удовлетворил иск от ФСИН на возмещение ущерба. Также суд подверг сомнению доводы подсудимых о том, что к бунту привело насилие со стороны сотрудников колонии. Молодые люди жаловались, что за провинности их заставляли ходить на согнутых ногах, учить стихи, запрещали посещать церковь, могли ударить по ягодницам «по-отцовски». Свои жалобы 23 воспитанника передали после бунта членам ОНК, но позже 18 человек отказались от них. Сами члены ОНК заявляли на суде, что до этого из колонии жалоб не поступало, а учреждение было на хорошем счету.