 |
ФОТО: AP  Снимки фотографов Пола Залцмана и Тома Мюррея, продемонстрированные английской публике, заставили о себе говорить. Но против законов иконографии они бессильны: люди все равно будут помнить "битлов" именно такими, как на этой фотографии |
Они смотрят с рекламных щитов и вывесок магазинов. Лидер революционной молодежи Че Гевара рекламирует преимущество одной системы мобильной связи перед другой. Он же нарисован на водочных этикетках, часах, футболках. Уорхоловская Мэрилин Монро с пририсованной рукой гостеприимным жестом приглашает посетить косметический салон. Сэр Уинстон Черчилль с сигарой в зубах предлагает зайти в табачный магазин. Тонкий профиль Пушкина почему-то украшает билеты мгновенной лотереи.
Все это символы, мифы, иконы массовой культуры. Каждый обладает легко узнаваемым визуальным образом. Иногда это одна удачная фотография, чаще — несколько изображений с набором устойчивых черт. При этом облик других не менее достойных личностей недавнего прошлого представить себе довольно трудно — вряд ли многие смогут сказать, как выглядел Зигмунд Фрейд или Марсель Пруст. Почему одни знаменитости опознаются в любом контексте, будь то пивная этикетка или денежная купюра, а другие нет?
Рыба архангела Рафаила
Ответ на этот вопрос пытается дать наука иконография, или иконология (от греч. icon — изображение, образ, знак). В современном виде она оформилась в середине XX века благодаря усилиям искусствоведа Эрвина Панофски и историка культуры Эрнста Гомбриха, которые заинтересовались функционированием в культуре устойчивых образов.
На самом деле, говорят ученые, ничего особенно нового в появлении запоминающихся визуальных образов с четким набором отличительных черт нет. Средневековая иконография была устроена примерно так же. Большинство тех знаков сегодня понятны только посвященным. К примеру, почему человек в зеленом одеянии с рыбой в руках — это архангел Рафаил? Все просто: в ветхозаветной книге Товита он учит, как использовать внутренности рыбы для исцеления. При формировании канона подробности библейской истории могли стираться из памяти, но оставался набор фактов: Рафаил — врачеватель, а изображать его надо с рыбой в руках. Однако с рыбой могли изображать и святого Петра, покровителя рыбаков. С другой стороны, отними у Рафаила рыбу и дай ему нож — получится Варфоломей (нож — символ того, что с него живьем сдирали кожу). Поэтому у Рафаила есть и другие опознавательные знаки, в частности зеленые одежды — цвет жизни и здоровья.
Подобные сюжеты, герои и сами опознавательные знаки черпались в основном из Библии. Затем они обретали жизнь в виде визуального образа. Последнее не всегда поощрялось церковью: наивные прихожане начинали поклоняться не самому святому, а его изображению. Форма могла уничтожить смысл, отодвинуть его на второй план, наполниться новым содержанием.
Примерно по той же схеме создаются визуальные образы современной массовой культуры. У каждого из них есть четкий набор опознавательных знаков: для Ленина, например, это кепка и прищур, для Чаплина — тросточка и котелок.
Обычно каноническое изображение появляется так. Сперва человек начинает ассоциироваться в массовом сознании с каким-то из своих основных качеств. Затем это качество получает как обоснование легенду, которая, как правило, имеет мало общего с биографией персонажа, зато соответствует некоторым клише массовой культуры (мыслитель, завоеватель, мудрый правитель, self-made man и т. д.). После этого у героя появляется набор атрибутов: Эйнштейна, например, изображают стоящим с мелком у доски, испещренной формулами, Гитлера и Ленина — с вытянутой рукой. Наконец, образ канонизируется — только с такими атрибутами и можно отныне изображать Эйнштейна. Отними у него мелок и непокорные седые волосы, и он нами опознан уже не будет. А если с Чехова снять пенсне, не получится ли Дзержинский? Точно так же архангел Рафаил превращался в Варфоломея. В любом случае древний иконографический механизм сработал — теперь образ готов к использованию на чашках, футболках и бутылках виски.
|
|
||||
|
|
||||
|
|
||||
|
|
Впрочем, не все так просто. Вот, например, известная картинка: Альберт Эйнштейн высовывает язык. Вряд ли можно считать, что высунутый язык — подходящий атрибут для мыслителя. Тем не менее это изображение известно едва ли не больше, чем то, о котором шла речь выше. Традиционная схема здесь, очевидно, неприменима. К тому же она не дает ответа и на другой вопрос: почему в культурную икону превращена Монро, а не Грета Гарбо, почему Эйнштейн, а не Кюри?
Здесь включаются уже механизмы современной массовой культуры и изменившейся визуальной среды. Если в Средние века набор действующих лиц, подлежавших канонизации, и способ их изображения задавала церковь, то современная культура создает кумиров, так сказать, в свободном поиске. Тут больше зависит от самого персонажа и хорошей картинки, получившей по тем или иным причинам широкую известность.
Изменились и конкретные детали иконографии. Если библейские герои существовали вне времени, то для героев современных важны эпоха и культурная среда возникновения визуального образа. Так, круглые очки и длинные волосы Джона Леннона четко отсылают к хиппи; трубка, свитер и добрые глаза Хемингуэя — ко второму "потерянному поколению". При этом если для более ранних эпох портретные черты почти всегда не были важны, то для поп-образов XX века роль атрибутов стали играть как раз индивидуальные внешние признаки (прищур Ленина, усы Дали).
Сыграло свою роль и развитие техники. С определенного момента изображения стало легко воспроизводить целиком. Для их распространения появились новые средства коммуникации: телевидение, пресса, кино, рекламные плакаты и фотоснимки. Теперь, чтобы стать каноническим, изображение должно быть простым для тиражирования и бросаться в глаза. Согласитесь, котелок и тросточка Чаплина подходят для этой цели лучше, чем рыба архангела Рафаила. Тем более что котелок есть только у Чаплина, а рыба — еще и у святого Петра.
ВИКТОРИЯ МУСВИК
Канон "Ленин в профиль" возник сразу из двух известных работ. Первая — рисунок с натуры, сделанный создателем "Ленинианы" Николаем Андреевым в 20-х. Второе изображение было придумано весной 1930 года для ордена Ленина художником Иваном Дубасовым и скульптором Иваном Шадром — по фотографии 1921 года с III конгресса Коминтерна. Изображения получились очень похожими (забавно, что по поводу того, кто обвил венки на гербе СССР алыми лентами, тоже есть две версии: по одной это сделал Андреев, по другой — Дубасов). На деньги рельеф Дубасова попал в 1961-м — причем портрет Ленина, который был там раньше (на червонце 1937 года — работа Альфреда Эберлинка, на купюрах 1947-го — рисунок Дубасова), черты лица вождя передавал точнее. А портрет Андреева вдохновил дизайнеров партбилета КПСС образца 70-х — до этого Ленина на партбилетах не было.
История появления самой известной фотографии Юрия Гагарина в космическом шлеме с буквами СССР похожа на детектив. У нее нет официального автора. Более того, она вообще сделана не в космосе. О том, что советский космонавт полетел в космос, СМИ сообщили лишь спустя девять минут после его выхода на орбиту. К этому моменту уже была готова официальная фотосъемка, которую и распространили по информагентствам. Съемка целиком постановочная и, скорее всего, делалась в спецпавильоне. Правда, кто и когда ее делал, ни в ТАСС, ни в АПН не знают. В АПН хранится дубль негатива, вроде бы сделанный человеком по фамилии Соколов, который и принес его в агентство. Откуда взялся "независимый фотограф", никто не знает, но известно, что до этого изображения Гагарина не распространялись. Второе известное изображение Юрия Гагарина — на красной ковровой дорожке — было сделано уже после приземления известным фотографом Валерием Генде-Роте. Официальная иконография Гагарина, включавшая знаменитую гагаринскую улыбку, сложилась позже.
Свой самый известный автопортрет Пушкин нарисовал в Москве в конце 1820-х в альбоме Елизаветы Ушаковой, сестры любимой им Екатерины Ушаковой, на которой поэт даже собирался жениться. Альбом барышень Ушаковых хранился у их потомков, пока в 1880 году во время пушкинских торжеств по случаю открытия памятника работы Александра Опекушина не был передан на выставку. Экспонаты знаменитой московской выставки были воспроизведены в книге — и именно это можно считать началом канонизации изображения. Способствовал ей и пушкинист Абрам Эфрос, который назвал рисунок "автопортретом в образе поэта", тем самым объяснив причины его популярности. Но окончательно канонизировала его "Литературная газета", которая в 1967 году начала использовать автопортрет в эмблеме. Спустя несколько лет к Пушкину добавили стилизованного Горького — получилось так, как будто Пушкин нарисовал и его портрет на полях своей рукописи. В эпоху перестройки Горького, правда, убрали.
Снимок Че Гевары сделал кубинский фотограф Альберто Корда. Он сфотографировал Че в Гаване 5 марта 1960 года на похоронах жертв взрыва на судне La Coubre. Но снимок Корды, ставшего впоследствии придворным фотографом Фиделя Кастро, не был опубликован в кубинской прессе: его сочли неудачным. Фотография осталась бы неизвестной, если бы ее не обнаружил в 1967 году итальянский издатель Джан Джакомо Фельтринелли. Увидев снимок дома у Корды, он попросил его в подарок. Издатель сумел превратить фотографию в коммерческий брэнд. "Верный последователь идей Че", Корда не получил от этого ни копейки. Но в 2000 году он выиграл иск об авторских правах у создателей водки Smirnoff, разместивших его снимок на этикетке. На суде Корда заявил, что категорически против того, чтобы портрет революционера служил рекламой алкоголя, так как это "наносит ущерб его репутации".
Самое известное изображение Мэрилин Монро — это кадр из фильма "Семь лет раздумий" (1955): актриса стоит на вентиляционной решетке нью-йоркского метро и придерживает руками развевающуюся от ветра юбку. Кадры попали на афиши, облетели обложки газет и журналов. Но удачный образ стал лишь последней стадией формирования мифа о Мэрилин, придуманного ею самой. У Нормы Джин Бейкер были рыжие волосы и невыразительный рот. В 1945 году 19-летняя Норма Джин сменила имя на Мэрилин Монро и перекрасилась в блондинку. Губы подкорректировала штриховкой, другие части тела — пластическими операциями. В качестве блондинки она впервые появилась в картине "Обезьяний бизнес" (1952), а фильм "Джентльмены предпочитают блондинок" (1953) утвердил ее в звании секс-символа. Окончательно ее образ канонизировал известный художник Энди Уорхол.
Самый известный снимок Эйнштейна был сделан 14 марта 1951 года, в день его рождения. К этому времени уже существовала четкая иконография изображений великого физика — на большинстве самых известных снимков это пожилой человек (гений не мог быть молодым) со слегка растрепанными седыми волосами и усами, часто с мелом в руке у доски, пишущий формулы. Самое известное из таких изображений — фотография, сделанная Филиппом Халсманом. Канон был нарушен самим Эйнштейном, но миф об эксцентричном гении физики только укрепился. Дело было в Принстоне, в тот день физик отмечал свое 72-летие. Фотограф попросил его изобразить работу мысли и улыбнуться. В ответ Эйнштейн высунул язык. Имя фотографа не сохранилось. Но снимок опубликовали многие газеты, а затем он попал на постеры, майки и плакаты. |
