23 февраля, в День защитника Отечества, президент России Владимир Путин вручил звезду Героя России семье погибшего в Сирии летчика Романа Филипова. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников думает о том, что сказал Владимир Путин родным летчика, когда оказался с ними наедине.
Президент России Владимир Путин и мать погибшего в Сирии летчика Романа Филипова Елена
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
В Георгиевский зал входили юнармейцы. Немного странным казалось их присутствие в Большом Кремлевском дворце в этот день: их ли, неслуживших, это был все-таки праздник? А может, и их. Так или иначе они входили и рассаживались. Тут на самом деле история была в том, что с Юнармией Владимир Путин должен был встретиться на неделе, но, как известно, простудился, и несколько мероприятий перенесли на более поздний срок (привычки вовсе отменять нет: обязательно поедет и в Ставрополь).
И вот теперь не он пришел к Юнармии, а она к нему.
Юнармейцы заходили в Георгиевский зал, и я не понимал, что происходит. Их форма (эти куртки же ни с чем не спутаешь, так как врезаются в самую немыслимую глубину памяти, поскольку обескураживают) так напоминала ту, что носят российские олимпийцы, что складывалось впечатление, будто кукловод — или, может, дизайнер, но это все-таки будет слишком сильно сказано — тут был один — и для тех, и для этих.
Еще больше поразили девушки-юнармейки, а то и девочки: тут были, мне казалось, и десятилетние, и меньшие: и все были с двумя косичками. Каждая. Из всех своих причесок (а сколько их тут было, сто или больше, трудно так сразу было сказать) они сделали по две косички… Господи, сколько же слез-то было еще утром… Но таков, видимо, суровый юнармейский креатив, с которым не им и не своими (подозреваю, расчудесными) прическами бороться.
Вошел, не задержавшись, Владимир Путин, и обратился к вдове, маме и папе летчика Филипова, чей самолет подбили в Сирии, а сам он катапультировался и потом взорвал себя в окружении противника.
Что известно о погибших в Сирии российских военных
В начале церемонии Верховный Главнокомандующий передал Золотую Звезду Героя России родственникам погибшего в Сирии военного летчика гвардии майора Романа Филипова.
— Он принял неравный бой с террористами. Не сдался, не отступил. И мы имеем полное право сравнить его с героями — защитниками Брестской крепости, защитниками Москвы, Сталинграда. Потому что вне зависимости от исторического контекста, вне зависимости от времени, в котором мы живем, жизнь у человека... — президент помялся и продолжил, не заглядывая в текст.— Во всяком случае, земная… Всего одна. Если человек готов идти до конца, пожертвовать собой в интересах своего народа, то это и есть высшее проявление личного мужества, героизма, преданности своей Родине. Сегодня в этом зале родные Романа — это его родители, Елена Викторовна и Николай Серафимович, и его вдова Ольга Сергеевна. Для близких, друзей, боевых товарищей гибель Романа — невосполнимая потеря. Мы все скорбим вместе с вами и разделяем эту боль. Низкий поклон вам. Спасибо за то, что вы воспитали отважного, достойного сына, русского офицера, сына своего Отечества. За героизм и мужество гвардии майор Филипов удостоен звания Героя России. Медаль «Золотая Звезда» сегодня будет вручена его родным.
Родные летчика слушали президента, конечно, жадно. Он сказал, видимо, все то, что должен был. Но это было, уверен, не все то, что они так жаждали от него услышать.
Отец летчика, бывший военный, читал свой ответ по бумажке, и, думаю, что это тоже были не все те слова, которые он хотел сказать:
— Благодарю вас за приглашение в Кремль, за высокую оценку государством военной службы моего сына, сказанные вами слова поддержки нашей семье. Роман с юных лет мечтал стать военным летчиком — его мечта сбылась. Он понимал, что такое офицерская честь и достоинство. Он боролся с самым большим злом — международным терроризмом, и когда пробил час, выполнил воинский долг до конца… Я горжусь своим сыном, горжусь нашей армией, горжусь нашей великой Родиной — Россией.
Теперь Владимир Путин должен был вручить орден Суворова Краснознаменному Южному военному округу; орден Ушакова — тяжелому авианесущему крейсеру «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов»; орден Нахимова — гвардейскому ракетному крейсеру «Варяг» (не тому все же, который в свое время утонул).
И тут случилась некоторая неловкость. Он прицепил на флаг орден Суворова Южному военному округу и на древко — ленточку. Вернее, не то чтобы прицепил… Как-то приладил. Я видел: соскользнет ленточка, как же ей не соскользнуть… Не за что ей было держаться. И она, конечно, соскользнула, и офицер, державший флаг, схватил ее, падающую, и прижал к древку. И намертво. Ясно было, что он не отпустит ее уже никогда, и даже смерть не разлучит их.
Президент России Владимир Путин
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Потом, пока президент вручал ордена авианесущему и ракетному крейсерам (он учел ошибку и крепил ленточки по-правильному), упавшую было ленточку на древке прицепили сверху, а снизу ее так и держал тот офицер. И Владимир Путин уже закончил свою заключительную короткую речь и сказал, что «когда армия, флот, Вооруженные Силы, военная составляющая государства являются самодостаточными, сильными, развитыми, то тогда создаются условия для мирного развития страны, ее поступательного развития, выстраивания стабильных отношений на международной арене. Кажется, что так всегда и было. Кажется, что это нормально. Но стоит только ослабнуть Вооруженным Силам, появляются такие проблемы, о которых мы никогда не задумывались. Появляются такие угрозы, которые мы себе и не представляли». И все, видимо, согласились.
Потери российской военной техники в Сирии
И только тогда он подошел к офицеру с древком и попытался разжать его онемевшие пальцы. И это получилось не сразу: не так уж они и гнулись, и была применена сила.
И вот теперь его присутствие в зале можно было считать законченным. Он подошел к родственникам летчика и позвал их за собой в соседний зал, где не было уже никого. Там, без камер и журналистов, он долго разговаривал с ними. В какой-то момент к нему присоединился министр обороны. Президент жестикулировал, что-то стараясь, видимо, донести до них, что-то им объяснить. Из того, что они не знали, но уж точно хотели знать. Как бы это ни звучало и что бы это ни было. И это было, видимо, то, что знал только он и еще, наверное, несколько человек. И обязательно теперь должны были знать эти трое.
Вот только теперь он говорил все, что хотел им сказать.
В какой-то момент отец летчика Филипова расплакался и стал вытирать слезы рукавом пиджака.
В глазах женщин не было ни слезинки. Они-то все уже выплакали. Но тоже не все.
Принесли стулья.
Они сражались за Сирию
Кто из высокопоставленных российских военных принимал активное участие в сирийской кампании, — в публикации “Ъ”