За последние полгода европейские страны, Россия и Китай оказались втянуты в новый конфликт с участием Северной Кореи. О том, какие факторы не учитывает Европа в сюжете вокруг ядерной программы Пхеньяна, читайте в материале Сергея Агафонова, главного редактора журнала "Огонек", ранее — собственного корреспондента газеты "Известия" в Японии.
Фото: Chung Sung-Jun/GettyImages.ru
Фото: Коммерсантъ / Олег Харсеев
Казалось бы, за минувшие годы мир должен был привыкнуть к политическим синусоидам корейского происхождения, но полученные уроки никак не идут впрок. Каждое новое обострение воспринимается широкой общественностью как "рубежное", апокалиптические прогнозы плодятся как грибы, а рассказами о неминуемых несчастьях доверчивого обывателя доводят до степени нервного истощения. Заканчивается при этом всегда одинаково: тревожная волна идет на убыль, потом наступает успокоение — и так уже было много-много раз. Так и будет дальше, поскольку в оценках ситуации и анализе перспектив большинством европейских (и не только) комментаторов не берется в расчет ключевой момент: у корейского сюжета просто нет открытого финала. То есть фантазировать на тему, "что было бы", можно до бесконечности (и эти фантазии очень бодрят), но сбыться всему наговоренному и придуманному не суждено, потому что корейский "флакон" запечатан и таковым останется по крайней мере на ближайшие пару десятков лет. Попробую объяснить почему.
Чтобы правильно настроить корейскую "оптику", надо иметь в виду несколько ключевых позиций, которые, увы, большинством наблюдателей и даже серьезных экспертов в расчет не берутся. Начнем с того, что межкорейский разлад, тяжелейшую войну и разлом по 38-й параллели не стоит рассматривать в череде других внешне подобных противостояний, имевших место в мире: любое сравнение будет хромать. Хотя бы по той причине, что в национальном сознании и на бытовом уровне случившаяся в 50-х годах прошлого века катастрофа воспринимается самими корейцами не как следствие глубокого гражданского раскола, а прежде всего как продукт воздействия внешних сил. По обе стороны параллели (знаю это по собственному опыту) убеждены: основные злодейства в отношении корейцев (до, во время и после войны) вершили иностранцы: японцы в период колониального правления (в этом солидарны и Север, и Юг), американцы (с точки зрения северян), китайцы (с точки зрения южан). И именно на внешние силы в реальном, а не политологическом восприятии возлагается ответственность за разделение страны и народа. Это базовая установка, и, приняв ее во внимание, не трудно понять: любая эскалация противостояния в наши дни, как бы ни был высок ее градус, все же лишена самого опасного и тяжелого компонента — тлеющей внутренней ненависти по отношению к соседу.
Несмотря на многолетнюю разделенность, корейцы воспринимают себя как единый народ с великой историей, но исковерканной чужим вмешательством судьбой
Несмотря на многолетнюю разделенность, корейцы воспринимают себя как единый народ с великой историей, но исковерканной чужим вмешательством судьбой. Отсюда и особый взгляд на проблему независимости, и особая щепетильность корейских (по обе стороны параллели) подходов к любым раздражителям, затрагивающим национальные чувства. Именно по этой причине, например, попытки "урезонить" Пхеньян по части той же ядерной программы, предлагаемые "цивилизованными" внешними игроками, работать не будут — самые жесткие санкции окажутся с дырами, и никакое эмбарго на поставки сырья и продуктов жизнедеятельности эффективным не станет. В официальных комментариях Сеула этого никогда не напишут, но в неформальных доверительных контактах отрицать не станут: северокорейские успехи на прорывных направлениях "вопреки всему" воспринимаются многими на Юге как свидетельство истинно корейской стойкости, а обретенное "ядерное качество" — как залог процветания всех корейцев в будущем, когда страна и народ снова станут едины. Недавние обещания "стереть с лица земли" Северную Корею, прозвучавшие со стороны американских официальных лиц, эти глубинные настроения, кстати, только укрепляют.
Неизбывной мечте о единении, однако, в близкой перспективе сбыться не суждено — те же внешние "доброжелатели" не дадут. Появление такого серьезного игрока, как объединенная Корея (с общим ВВП выше нынешнего российского, да еще с ядерным оружием), в ключевом для мировой торговли и политики регионе не допустят ни США, ни Китай, ни Япония. Стало быть, мир обречен существовать с проблемой в ее нынешнем нервном виде еще долгие годы. Как минимум до той поры, пока сохраняется американское присутствие в Южной Корее и Японии, а оно (с учетом фактора растущей напряженности на китайско-американском направлении) едва ли не навсегда. Такая перспектива самим корейцам, увы, ничего хорошего не сулит: чтобы сохранять Корею разделенной, "заинтересованные стороны" ее и будут всеми силами разделять. В том числе задействуя корейскую синусоиду, с описания которой начинались эти заметки.
Остается незатронутым только один аспект — российский. Что с ним? А тут все просто: для Москвы корейский сюжет на нынешнем историческом отрезке — это "чужая боль". Хотя позиции уникальны: симпатии к России живы не только на Севере (что понятно), но и на Юге, где (восточная память!) не забыли о том, что семья последнего корейского короля пряталась в русском посольстве и что советские войска положили конец японскому колониальному игу. Монетизировать эту уникальную позицию, правда, у Москвы не получилось. Но тут корейцы ни при чем — не получилось, в общем-то, нигде...