— Вы волнуетесь в ожидании приговора?
— Нет, абсолютно. И даже напротив: очень любопытно, как потом будут развиваться дела. В Штатах уже собирают подписи под письмом на имя министра юстиции Джона Эшкрофта с просьбой немедленно предоставить мне американское гражданство. Причем я не был его инициатором, я его не сочинял, мне его просто прислали для сведения. Я знаю, что уже довольно много известных и уважаемых в стране людей на это письмо откликнулось.— Кого-то из них можете упомянуть?
— Ну, я сейчас пока воздержусь, но многие из них — это бывшие сотрудники ЦРУ, ФБР и министерства обороны.
— Как они мотивируют свои хлопоты за вас?
— Они говорят, что я — человек, который своими действиями еще в старые советские времена способствовал развалу тоталитарного государства, а теперь меня за это преследуют, поэтому мне надо помочь. Всегда в традициях Америки было помогать тем, кто становится жертвой политических преследований. Конечно, мы не знаем, что решит Эшкрофт, но инициаторы этого письма имеют значительный вес в обществе. На мой взгляд, их письмо будет иметь положительный — для меня — общественный резонанс.
— С вашего суда доходят до вас какие-то сведения?
— Да, в основном по Lenta.ru. Что меня удивило, так это что на последнем заседании прокурор сказал, что потребует 20 лет, лишения наград и звания, но без конфискации имущества, потому что действовал я не корысти ради. Это очень важно: значит, я идеологический противник или там альтруист, бог его знает, но в любом случае это выглядит уже прилично, даже лестно. Не то что за деньги сдал своих.
— А у вас, кстати, есть что конфисковать в России?
— Ну, честно говоря, может быть, и найдется. Я никогда бедным человеком не был. Библиотека у меня там роскошная...
— Еще какие у вас впечатления о вашем суде?
— Что меня приятно удивило — это то, что адвокат Бару заявил, что не нашел никаких свидетельств того, что я совершил преступление, мне вменяемое. А что касается моего отношения к советской системе и ее воинствующему органу — КГБ, то оно давно известно, и я еще 12 лет назад публично об этом говорил. А в 1987 году, в январе, я написал письмо Горбачеву и высказал свои мысли о том, как надо реформировать советское общество. Я написал, что КГБ превратилось в государство в государстве и его необходимо уничтожить. Это было в январе 1987 года. Когда Горбачев вернулся из Крыма после нескольких дней своего там пленения моим бывшим начальником товарищем Крючковым, он взошел на трибуну Верховного совета СССР и в своей речи (разумеется, без ссылки на кого бы то ни было) сказал: "КГБ стало государством в государстве, и его необходимо уничтожить". И вот это был, наверное, самый светлый час в моей жизни.
— Вы были рады услышать, что вам дадут не 25 лет, а 20?
— Самое лучшее решение было бы оправдать меня за отсутствием состава преступления. Началось все это в 1997 году, когда Липка попал под суд (сотрудник Агентства национальной безопасности США Стивен Липка продал советской разведке секретные материалы на $27 тыс. За это в 1997 году он был приговорен к 18 годам тюрьмы.— Ъ). Я предатель, я сдал его — и так далее, и так далее. Ну а когда Путин пришел к власти, дело уже приобрело более крутой оборот, тем более что ветераны КГБ написали ему письмо в 1999 году о том, что Калугин-то, понимаете, живет на Западе, чего-то там критикует, рассказывает, показывает — его надо наказать! Ну и Путин, конечно, откликнулся на зов ветеранов и назвал меня предателем. А потом началась публичная кампания, типичный советский сценарий. Трудящиеся пишут письмо, власть реагирует, идет общественная кампания по подготовке публики, кульминацией этого был, как известно, фильм "Список Калугина", приписали мне черт знает что. В свое время, когда я работал начальником управления внешней контрразведки, в моем ведении находилось 500 с лишним иностранных агентов. Не только в Америке, а по всему миру. Так вот я не слышал, чтоб кто-нибудь из них был арестован. Ни один! Если не считать Трофимоффа (полковник армии США Джордж Трофимофф был приговорен в сентябре прошлого года к пожизненному заключению за шпионаж в пользу России.— Ъ). Липка в это число не входил, он ко мне не имел отношения.
— А Липку вы не закладывали?
— Ну нет. Я же уже объяснял: откройте книгу Митрохина, на 18-й странице рассказано, как его сдал Митрохин, а дальше, где фотографии, находится снимок Липки и документ на русском языке, где указано его имя, псевдонимы, как он связался с нами. Все в книге есть! Но ведь наши либо не хотят читать, либо... Вот я 22 года не работаю в разведке. За это время приблизительно 30 сотрудников советской и российской разведки сбежали на Запад. Но я не слышал, чтобы какие-нибудь заводились дела или трибуналы заочные. Ни одного, абсолютно! Тихо! А вот Калугин — он фигура политическая, надо дать ему по морде. Это абсолютно политический процесс, для меня это однозначно. И все здесь, кто меня знает, в том числе бывшие сотрудники, они знают, что я никого не заложил.
— Ну и как вам приговор (этот вопрос был задан после оглашения судебного вердикта.— Ъ)?
— С одной стороны, осудили человека за его взгляды, за его роль в разрушении КГБ, а с другой стороны, в тот же день оправдали группу убийц, которые по наущению бывшего министра обороны Грачева уничтожили Холодова. Вот вам и типичная советская юстиция в ее нынешнем российском преломлении! Недалеко мы ушли от старых времен.
— Как же вы будете жить без пенсии, которую у вас теперь отберут?
— Я давно уже помышлял пенсию эту отправить в пользу какого-нибудь детского дома, но вот теперь меня ее лишили и придется свои добрые помыслы отложить на будущее.
— Осуждение, очевидно, как-то нарушит ваши планы возвращения на родину, если они у вас были?
— Я могу напомнить, что два года назад написал письмо товарищу Путину, который обвинил меня в предательстве, и в этом письме я заявил, что возвращаться в путинскую Россию у меня нет ни желания, ни намерения. А он может гордиться тем, что открывает новую страницу в истории российской политической эмиграции.