После заседания суда корреспондент Ъ ЮЛИЯ Ъ-РЫБИНА отправилась на улицу Пархоменко — поговорить с непосредственными очевидцами событий.
Семья Пуршаевых проживала в доме #87. Взрывной волной снесло половину строения, и тем не менее только этот дом оказался пригодным для организации в нем штаба МЧС.
"Не очень-то приятно вспоминать, как детей из-под земли откапывали,— сказала Жанна Пуршаева,— слава богу, живыми вытащили... Израненными, покалеченными, но живыми. В момент взрыва я была на работе. 'У вас на Пархоменко все погибли!' — сказали мне, и я кинулась туда.Большая часть дома была разрушена, горел газ в разбитых трубах. Вокруг стрельба. Охранники Амирова и премьера Шихсаидова, также проживавшего на этой улице, не понимая, что произошло, беспорядочно стреляли в воздух".
Зарина Ибрагимова, тоже жительница дома #87: "У нас была дружная улица, но после взрыва все как-то изменилось. Разделились на тех, кому больше, а кому меньше досталось материальной помощи, а потом практически все коренные уехали. Те же, кто решил остаться и отстраиваться, столкнулись с массой проблем. Сразу после взрыва говорили, что все будет компенсировано, но большую часть работ приходится делать за свой счет. И еще в памяти держатся странные, вроде бы незначительные факты, например, у нас практически разрушило дом, не осталось имущества, даже детская одежда, хранившаяся в шкафах, вся была изрешечена осколками и при этом абсолютно не пострадал всякий хлам. У соседей произошло то же самое, но там погибла вся семья".
Мужчины, которых я встретила на Пархоменко, в основном говорили не о прошлом, а о настоящем. Асадали Омаров и Шахбан Шихалиев, жители домов #84 и 86, до сих пор отстраивают их. Практически все сетуют на то, что власти не выполнили свои обещания. "Обещали освободить на три года от коммунальных платежей, но, чтобы не потерять номер телефона, приходится платить. Сносить и вывозить разрушенное пришлось за свой счет, восстанавливать газопровод также приходится на свои средства".
Тем, кто жил ближе к дому #81, возле которого произошел взрыв, повезло меньше. Люди говорят, что собирали остатки своих детей в полиэтиленовые пакеты.
Людмила Жукова жила в доме #82, в непосредственной близости от места взрыва. "Очнулась под развалинами,— вспоминает она.— Выползла из-под них и стала искать дочек и внуков — все до взрыва были в доме. Сразу почему-то решила, что взорвался газ, потом услышала выстрелы и подумала, что началась война... Родных сильно контузило, у внука трещина черепа, но все, слава богу, живы.
Кое-как выползли, дом был двухэтажный и развалился не полностью, кое-где даже остались дверные проемы. Почему-то особенно запомнилось, как я пыталась выйти в дверь, хотя стен вокруг уже не было...
После взрыва у нас не осталось ничего — ни дома, ни имущества, из-под развалин вытащили только два пробитых осколками и вымоченных дождем ковра и дверную ручку от взорвавшегося 'уазика'. Из-под балок дома торчали остатки двух пианино, дочкам их покупала. 'У вашего дома очень живописные развалины',— говорили соседи.
Самое тяжелое — это чувство ущербности и униженности. Я жена офицера, обеими ногами стояла на земле, у меня был свой дом, за секунду не осталось ничего.
Через две недели нас стали выселять из гостиницы, куда нас поселили. Пришла выхоленная, откормленная администраторша и заявила: 'Чтоб завтра вас здесь не было, за вас не платят!'
Я знаю, что организатора взрыва сегодня осудили пожизненно, но почему-то от этого не легче. Ясно же, что главные заказчики все равно не сядут, а очень бы хотелось знать, кому мы должны посылать свои проклятья".