Завтра московская афиша пополнится еще одним спектаклем под брэндом Евгения Гришковца. Уже идущую в "Табакерке" пьесу "Город" выпускает театр "Школа современной пьесы".
"Город" изначально предназначался для "Школы современной пьесы", открывшей столице Гришковца-актера и Гришковца-драматурга. Но готовую пьесу перехватила "Табакерка", подарившая молодому режиссеру Александру Назарову возможность поставить свой "Город" первым. Иосиф Райхельгауз спектакль конкурентов не смотрел и поэтому не боится повторений. Свой "Город" он построил с помощью замечательного художника Давида Боровского. Решив, что антитеатральная драматургия Гришковца требует к себе технологически нового подхода, режиссер был последователен и постарался как можно дальше уйти от традиционного театра и его традиционной вешалки. Зрители будут попадать в театр не через главный вход, а пробираться по темным грязным закоулкам мимо копающихся в помойке и распивающих пиво бомжей (в спектакле участвует явно больше артистов, чем обозначено в программке), взбираться по черной лестнице и сидеть в зале в верхней одежде, слушая шум, доносящийся с Трубной площади.
Сцены в традиционном понимании тут тоже нет. Давид Боровский расположил зрительные ряды двумя секторами лицом друг к другу, оставив между передними скамьями лишь небольшой проход, а актеров расселил на высоких стремянках в разных концах зала. Зрителям первых рядов нужно постоянно вертеть головой на 180 градусов, но, похоже, режиссер и хотел создать такой "неудобный" спектакль. Сценическое решение во многом определило и смысл постановки. У "Школы современной пьесы" получилась история не только и не столько о кризисе среднего возраста. С ним вроде бы все и так понятно: в какой-то момент герой (Саид Багов) понимает, что достиг всего, о чем мечтал. Но ни любимая семья, ни любимая работа уже не радуют. Он вообще забывает, как мог всему этому радоваться, и хочет только одного — уехать из этого города от собственной надоевшей жизни к чертовой бабушке. Такое состояние знакомо, наверное, каждому человеку старше тридцати, как и все, что описывает в своих пьесах или монологах Гришковец. В спектакле это подтверждает отец героя (Альберт Филозов): мол, не думай, что ты особенный, все через это проходили. Но герою от такого утешения не легче. Он пытается объяснить свое состояние близким: жене (Юлия Меньшова), другу (Виктор Шамиров), отцу — и наталкивается на обиды и обвинения в эгоизме. Придуманные господином Боровским стремянки-островки, к которым "прикованы" герои, становятся метафорами экзистенциального человеческого одиночества и невозможности передать свои чувства другим.
В одном из монологов герой пьесы говорит о несоответствии четких словесных формул, в которые люди облекают свои мысли и чувства, породившему их внутреннему хаосу. Здесь Саид Багов ближе всего подходит к alter ego автора, тоже озабоченного необходимостью выразить себя с помощью слова. Собственно, пьеса "Город" и есть попытка Евгения Гришковца рассказать о своих переживаниях того времени, когда он покидал родной город Кемерово.
Очевидно, что это нельзя сыграть, а можно только пережить самому. Саид Багов (бывший студент Райхельгауза, в акунинской "Чайке" заявивший о себе как об эксцентрике) отлично со своей задачей справляется. Юлию Меньшову Райхельгауз буквально затащил в спектакль, увидев в ней "неактрису", которая не будет что-то изображать на сцене, и не прогадал. В уютном домашнем халате и шерстяных носках, она не играет, а органично существует в пространстве этого "Города" и производит впечатление обычной женщины, которая тоже хочет понять и быть понятой. Выпадает из нужной стилистики только Виктор Шамиров, то и дело переходящий на неуместный здесь ернический тон. Сам Иосиф Райхельгауз в самом конце спектакля запоминается в маленькой, но колоритной роли шофера, везущего героя на вокзал, и ставит в этой истории не точку, а многоточие.
МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА