НИКОЛАЙ ФОХТ обнаружил дыру в живописном полотне олимпийских трансляций. Дыра не захотела затягиваться, и автор стал бередить рану. Разбередил до того, что пришел к неординарному выводу: допинг — зло. И никакой политики.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Тревожно на душе.
Вроде все хорошо: Макарова с Весниной победили; Мустафина каким-то чудом, с помощью судейской доброты, но выиграла золотую на брусьях; Власов восстановился после полуфинального удушения и обыграл датчанина. Медали в яхте, на велотреке, на стрелковом стенде. Все хорошо, как никогда.
Почему же тоска такая?
Конечно, в Москве дожди, Москва напоминает, что это у вас там, в Рио-де-Жанейро, даже зимой летняя Олимпиада. А у нас о холодах люди уже в августе задумываются. Все так. Но не поэтому я грущу, перебегая от экрана к экрану, не поэтому.
На сердце осень, потому что в моих Олимпийских играх внезапно образовалась огромная дыра. Да, об этой дыре было известно заранее, но масштаб бедствия стал понятен только сейчас.
Из поля зрения выпала олимпийская легкая атлетика. И потеря оказалась невосполнимой. Я буквально заставляю себя включать картинку с соревнований: там все то же, праздник, бегают, прыгают, толкают. А сконцентрироваться, погрузиться не могу; я не знаю, как сконцентрироваться, если мне не за кого болеть.
Оказалось, что легкая атлетика — доминанта Олимпиады. Это такая огромная, сложная, очень эффективная развязка на олимпийской трассе. Без нее никуда.
Дыра.
И, разумеется, Клишина. Отлучение, разрешение, запрет, допуск. Утром бросился к смартфону, чтобы узнать: разрешили? Потому что хотя бы на день вернуться в сектор радости, на огромный стадион; захлебнуться от восторга, от скорости и высоты. Как это говорится: хоть краешком глаза взглянуть...
Меня никто не спрашивает, но я скажу про допинг. Говорят, мол, политика и нож в спину. Друзья, ну какая это политика, никакой политики в этой позорной, может быть, самой позорной для нашего спорта истории нет. Все, от начала до конца — спорт, большой спорт.
Просто найдено было слабое место. Дальше в это место начали бить. Чего тут непонятного, какая политика? Да и с морально-этической точки зрения, в спортивном понимании ничего криминального в этом нет. Вот у боксера рассечена бровь — куда его соперник начинает лупить? Да в рассечение! И секундант подсказывает, и весь зал скандирует. И травмированный боец понимает, что рассеченная бровь — мишень. И не осуждает бьющего. Потому что сам виноват — пропустил удар или неосторожно пошел вперед головой.
Рассечения на пустом месте не бывает, ребята. Рассечение — это ошибка.
Или вот дернул футболист заднюю поверхность бедра, защитник, фланговый — что, не пойдет, скажете, атака через его фланг; кто-то осудит, что воспользовались этой глупой и, как многие считают, случайной травмой? Никто не осудит, все сокрушенно кивнут головой и согласятся: разогреваться надо было лучше, качать ноги надо было штангой.
Подают всегда на новичка или оступившегося.
Измеряют величину изгиба крюка клюшки, жалуются на то, что обручальное кольцо не залеплено пластырем.
Ищут слабое место. Победа любой ценой и в рамках правил — главное, чтобы правила позволяли.
Спортсмены очень жестоки, безжалостны, несмотря на все свое благородство. Так что никакой политики, исключительно наши ошибки и слабое место.
Да, еще по поводу того, что сегодня все спортсмены высокого уровня жрут допинг, мол, без этого никуда. Это не так. Я думаю, даже большая часть атлетов с презрением относятся к ускорителям.
Поэтому с допингом надо бороться. И, без оглядки, как там у других; у каких там девочек плечи шире, чем надо, а мышцы больше, чем можно себе представить; выжигать надо химию из нашего спорта.
Мы просто станем сильнее. У нас не будет рассечения, не дернем заднюю поверхность; мы не станем легкой мишенью.
И на олимпийские экраны вернется легкая атлетика, штанга, футбол...
Хотя нет, в футболе другое, там все намного хуже.
