Вчера Международный олимпийский комитет (МОК) выбрал для себя идеального президента. 59-летний Жак Рогге если и не копия ушедшего в отставку Хуана Антонио Самаранча, то по крайней мере очень похож на испанского маркиза. Новый президент после выборов не стал скрывать, что намерен продолжать линию прежнего. С подробностями — корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ.
Жака Рогге (Jacques Rogge) часто сравнивали с его предшественником на посту главы МОК. Даже складывалось впечатление, что если бельгийца и выберут президентом, то только потому, что он такой же, как Хуан Антонио Самаранч (Juan Antonio Samaranch). Желая, видимо, слегка дистанцироваться от прежнего президента, Жак Рогге, еще будучи претендентом на высокий пост, сказал: "Мне нравится практически все, что он сделал. Но я считаю, что его время все-таки ушло, просто спорт стал другим. И у меня есть идеи, которые отличаются от идей Самаранча.— И уточнил: — Я хирург и привык действовать как хирург: если есть проблема, надо брать в руки скальпель и с корнем вырезать ее. Долгое лечение не всегда эффективно".
Господин Рогге, прекрасный хирург, заслуживший прозвище Мистер Чистота, полиглот, просто человек с отменными, достойными потомственного аристократа манерами,— один из тех, кого принято называть носителями европейской цивилизации.
Его конкуренты канадец Дик Паунд (Dick Pound) и кореец Юн Ен Ким (Un-Yong Kim) всегда были на виду. А Жак Рогге не подписывал договоров о миллиардных сделках и не обещал, как это сделал кореец, в случае своего избрания каждому члену МОК годовой оклад в $50 тыс. (Хотя комиссия по этике сочла, что явных доказательств такого обещания азиатского кандидата нет, ее доклад за считанные минуты до начала голосования, возможно, погубил его.) Однако именно Жак Рогге стал чуть ли не самой яркой фигурой в МОК. Высокий, с внешностью заслуженной звезды Голливуда, никогда не произносящий резких слов, но при этом умудряющийся казаться искренним. Таких любят все, у таких не может быть врагов. Но главное — такими были все предыдущие президенты.
В Центре международной торговли ждали, что ему все равно придется нелегко. Поэтому, когда после второго тура Хуан Антонио Самаранч вдруг сделал паузу, а затем объявил: "Новый президент избран",— никто сначала ничего не понял. Можно легко подсчитать, что свое абсолютное большинство голосов, 59, господин Рогге получил от тех, кто поддерживал сошедшую на старте американку Аниту Дефрантц (Anita Defrantz) и не голосовавших представителей США, которые вроде бы должны были поддерживать кандидата Паунда. Симпатии Америки — разве это не лучшее доказательство всеобщих симпатий?
В ту минуту, когда господин Самаранч сказал, что президент избран, господин Рогге еще не знал, что это именно он. Потому что имя президента по регламенту объявлялось в Колонном зале Дома союзов спустя полчаса. Там, стоя на сцене по левую руку от испанца, глава Олимпийского комитета России Виталий Смирнов не удержался и бросил до того, как была названа фамилия, взгляд на бумагу, которую испанец достал из конверта. Говорят, кстати, что как раз бельгиец был лучшим вариантом для России...
А еще спустя несколько секунд Жак Рогге подошел, уже в качестве президента МОК, к господину Самаранчу, который стал отныне лишь президентом почетным. И снова убедил всех, что не любить его невозможно. Жак Рогге признался, что заранее не готовился говорить со сцены. Но его неподготовленное выступление, во время которого он переходил с английского на французский, иногда немного сбивался, произвело на членов МОК и публику то впечатление, какое не произвела бы ни одна выверенная до буквы речь. Он благодарил тех, кто голосовал за него, и тех, кто против, обещая всем, что, раз уж ему оказали доверие, он сделает все, чтобы его оправдать. Он рассказал о том, как в 1979 году приехал в Москву в составе бельгийской спортивной делегации и его неожиданно пригласил в свою резиденцию испанский посол Хуан Антонио Самаранч, с которым он с тех пор подружился: "По сути, он показал мне, что такое политика в спорте". И эти слова всем тоже понравились.
Еще он благодарил своих соперников на выборах за честную борьбу. Один из этих соперников — Юн Ен Ким — на церемонию не пришел. Второй — Дик Паунд — на вопрос, удивлен ли он блицкригом Рогге, ответил: "У людей, если они что-то решили, иногда не хватает разума задуматься, а правильно ли они поступают".
По лестнице Жак Рогге и Хуан Антонио Самаранч (последний — с только что врученным Олимпийским орденом на шее) спускались вместе. Внизу их остановили журналисты. "Какая ваша первая реакция?" — спросили у господина Рогге. Тот чуть-чуть подумал — видимо, чтобы не прозвучала банальность, которых он всегда старался избегать: "Первая реакция? Хочется как можно скорее начать работу — очень много дел. Прямо завтра с утра и начну".— "А каким вы видите будущее олимпийского движения?" — "Мне кажется, что оно должно быть еще более консолидированным. Именно к этому стремился господин Самаранч, и я собираюсь продолжать его линию... Безусловно, будут какие-то инновации: жизнь и спорт ведь не стоят на месте. Более конкретно? Мне кажется, что основные проблемы спорта сегодня — это допинг, коррупция и насилие. Будем с ними бороться".— "Ваш первый шаг на посту президента?" — "Конечно, подготовка к Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Надо помочь американцам достойно провести ее".
Стоявшему рядом Хуану Антонио Самаранчу, казалось, говорить было намного труднее. Он ограничился коротким: "Я очень долго был президентом. И эти двадцать с лишним лет жизни принесли мне больше приятных минут, чем неприятных. Теперь я счастлив от того, что для меня выбрали надежного преемника. Я полностью удовлетворен выбором коллег. Жак Рогге молод и прекрасно разбирается в спорте".
И предложил бельгийцу рукопожатие, а тот по собственной инициативе еще и довольно глубоко поклонился в ответ.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ