концерт классика
Трактовки Теодора Курентзиса всегда оказываются шире любых предложенных их толкователями рамок
Фото: Наталья Дубовик
В рамках Международного фестиваля искусств "Дягилев P.S." в Большом зале филармонии под управлением Теодора Курентзиса выступил хор и оркестр MusicAeterna Пермского академического театра оперы и балета. ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ считает, что этот концерт стал ключевым событием подходящего к концу петербургского музыкального года.
В представительной и изысканной афише "Дягилев P.S." концерт MusicAeterna значится рядом с петербургскими премьерами "FAR" Уэйна Макгрегора и "Сутры" Сиди Ларби Шеркауи (см. "Ъ" от 21 и 24 ноября) — такое соседство выступлений пермских музыкантов с ведущими ньюсмейкерами европейской сцены нельзя не признать символичным: едва ли на сегодняшний день Россия может похвастаться другим столь же свободно конвертируемым культурным брендом, который вызывал бы в уходящем году больше интереса на Западе. К тому же в Петербург Теодор Курентзис привез программу, успешно обкатанную в прошлом сезоне в парижском Cite de la musique и Берлинской филармонии, но в России до сих пор звучавшую только в Перми,— Dixit Dominus Генделя в первом отделении плюс "Дидона и Эней" Перселла во второй части вечера. Генделевский псалом появился в репертуаре MusicAeterna сравнительно недавно, opus magnum Перселла Курентзис играет с начала нулевых (в Петербурге он прозвучал в интерпретации, в целом наследующей легендарной уже записи 2007 года, но словно бы укрупненной, масштабированной для большой концертной эстрады) — однако в прочтении обоих названий и сам дирижер, и его оркестранты, и подопечные хормейстера Виталия Полонского выходят на принципиально новые рубежи и для себя, и для всего исторически информированного исполнительства.
Тот же Dixit Dominus — одна из самых часто звучащих генделевских духовных вещей с обширной (и очень разной) исполнительской историей, но то, как эта партитура звучала у Джона Элиота Гардинера или Эмманюэль Аим, перестает иметь значение после сделанной на первых же тактах партитуры прямой инъекции адреналина в сердце. Пермяки заставляют пережить восьмичастный псалом как получасовой сеанс катания на американских горках — едва привыкнув к турбулентным темпам, высоковольтным запилам струнных и экзотической для наших широт виртуозности хористов, ты проваливаешься в черную дыру предфинального сопранового дуэта с его остановившимся временем и орнаментикой родом из любезной сердцу Курентзиса Византии. Уже в антракте, придя в себя после тяжелого нокдауна, вспоминаешь о том, что Dixit Dominus написан вообще-то очень молодым, только-только разменявшим третий десяток человеком, и вполне возможно, что композитор именно так себе эту музыку (даром что предназначенную для исполнения в римских церквях) и представлял — мятежным, горячечным, сверхстрастным ураганом. Впрочем, подводить под трактовки Курентзиса какие-либо культурологические обоснования — дело гиблое: воздействующие при всем своем ледяном совершенстве остро, буквально физиологически, как солнечный удар, они все равно оказываются шире любых предложенных их толкователями рамок.
Петербургские ангажементы Теодора Курентзиса за последние десять лет можно пересчитать по пальцам одной руки: печальная история противоречивых взаимоотношений греческого дирижера и руководителей ключевых музыкальных институтов города, в котором он учился у Ильи Мусина и делал первые карьерные шаги, давно уже стала притчей во языцех. В октябре 2011-го на том же фестивале "Дягилев P.S." Курентзис представлял в Александринском театре "Рамо-гала", минувшей весной он приезжал с вокалистами MusicAeterna на Международный хоровой фестиваль, но нынешний концерт в Большом зале филармонии стал, по сути, его первым за многие годы полноценным выступлением на главной музыкальной сцене Петербурга. Почему так вышло — сюжет, требующий отдельного непростого разговора, но сегодня куда важнее то, что этот вполне себе исторический концерт все-таки состоялся. Директор фестиваля "Дягилев P.S." Наталья Метелица спродюсировала вечер, о котором будут вспоминать еще долго и, не исключено, будут рассказывать о нем детям и внукам — ничего подобного в Петербурге не слышали уже очень и очень давно.