В бывшей подмосковной усадьбе Станиславского Любимовка посадили чеховский вишневый сад. Благоустраивали историческое место участники и гости III Всемирной театральной олимпиады на следующее утро после ее открытия.
Большинство сажателей приехали в Любимовку на автобусах, и только избранные — на служебных машинах. Усадьба, в которой основатели Московского художественного театра больше ста лет назад репетировали чеховскую "Чайку", находится совсем недалеко за окружной, по Ярославскому шоссе. В ней мало что сохранилось от исторического прошлого: главный усадебный дом сгорел, долгие годы здесь был театральный дом творчества, а теперь территорию Любимовки со всех сторон теснят высокие кирпичные коттеджи новых русских. Этих дачников нынешние хранители усадьбы, сотрудники благотворительного Фонда имени Станиславского, называют Лопахиными — по имени героя последней чеховской пьесы, купившего вишневый сад и приказавшего его вырубить.
Так что воскресная высадка почти шестисот вишневых деревцев преследовала две цели: во-первых, озеленить (точнее, обелить — все-таки цветет вишня белым) два усадебных пустыря, во-вторых, совершить знаковый жест и утвердить незыблемость театральных ценностей в изменившейся до неузнаваемости окружающей среде. Момент для мероприятия был выбран как нельзя более удачный: на открытие олимпиады съехалось немало международных знаменитостей. А для всего театрального мира как раз название пьесы Чехова, едва ли не самой популярной пьесы прошлого века, давно стало одним из символом не только русского театра, но и собственно России.
— А почему так часто сделаны ямки? Приживутся ли деревья? — первым делом строго спросил Кирилл Лавров.
Улыбчивая дама в резиновых ботах и с уложенной венчиком на голове косой, оказавшаяся завкафедрой Тимирязевской академии, артиста успокоила. Все было сделано по науке. К заезду театральной общественности в Любимовке развесили флаги стран--участниц акции, приготовили круглые отверстия в земле, горы кривоватых вишневых саженцев, таблички с именами персоналий и институций, от имени которых производились посадки, да студентов-тимирязевцев. Последние должны были помочь неискушенным в сельском хозяйстве работникам сцены правильно выполнить посадки. Словоохотливая завкафедрой направо и налево делилась секретами приусадебного ремесла.
Особенно волновали они столичного вице-премьера Людмилу Швецову. Ей выпала тройная работа: сажать и за себя, и за московское правительство в целом, и за мэра: "Надо, чтобы дерево Юрия Михалыча обязательно прижилось".
А кое-кто из безалаберной московской богемы богоугодное дело проигнорировал. Среди невостребованных остались таблички с надписями "Театр Виктюка" и "Американская студия МХАТ". Не только соотечественники Чехова, но и иностранные гости резко различались по степени ответственности за порученное дело. Англичанин Деклан Доннеллан (Declan Donnellan)засучил рукава ковбойки и вовсю орудовал лопатой. Француз Жорж Лаводан (Georges Lavaudant) ограничился тем, что воткнул под уже готовую работу свою табличку. Японец Тадаши Сузуки (Tadashi Suzuki) в вечернем костюме пристально наблюдал за процессом, но непосредственно в него не вмешивался. Шведы вообще остались наблюдателями и вскоре удалились на берег Клязьмы: им объяснили, что в этом месте Чехов любил удить рыбу.
Потом громко играл духовой оркестр, одетый по моде начала века, а уставшие от трудов праведных сажатели поглощали шашлыки. Театральный воскресник плавно перетек в пикник. Вскоре деревья остались стоять без родителей, укативших на вечерние спектакли. Как оказалось, одним из правил высадки деревьев является необходимость по осени проверить надежность кустиков. Приедут ли поименованные на табличках, чтобы лично подергать свои вишневые деревья, пока неизвестно.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ