Говоря языком эпохи, о которой идет речь, языком резолюций съездов и конференций ВКП(б), культработники Сафонов и Чувилин, так называемые кураторы выставки, будучи по своей классовой сути чуждыми элементами, потворствуют буржуазному перерождению части советских художников. Тут надо пояснить, что такое журнал "Рост", издававшийся в Москве с 1930 по 1934 год. Изначально он был органом РАППа, но не таким боевым, как журнал "На литературном посту". Это была скорее творческая лаборатория по выращиванию (отсюда называние), "выдвижению и воспитанию новых кадров", как "писательского молодняка", который мог соседствовать здесь с Максимом Горьким, так и "рабочего читателя" — в помощь ему, вероятно, в журнале и публиковали такое невероятное количество простых, понятных ("библия для неграмотных") и дешевых черно-белых иллюстраций. РАПП ликвидировали в 1932-м постановлением "О перестройке литературно-художественных организаций", его лидеров ликвидировали чуть позже, в 1937-м и 1938-м, среди расстрелянных был и ответственный секретарь "Роста" драматург Владимир Киршон (сейчас его помнят разве что по стихотворению "Я спросил у ясеня" и травле Булгакова).
Фото: Частное собрание
Фото: Частное собрание
Наряду с прочно забытыми ныне авторами очерков "Как вырастает новь" или рассказа "Первая ударная" в "Росте" печатались Андрей Платонов, Вениамин Каверин, Ильф и Петров. Похоже, Киршон, в драматургии отстаивавший чуть ли не классицистическое триединство, в редакционной политике упертым консерватором не был и пытался вводить авангардные литературные формы ("кино-митинг, радио-митинг, перекличка шефов с подшефными, смотр работы Осоавиахима..."). Неудивительно, что многие писатели круга "Роста" не пережили 1937 года. Впрочем, иллюстраторам авангард был противопоказан — под фотомонтажными обложками журнала процветала добросовестная и неэкспериментальная изобразительность как программный принцип, а изобразительно комментировать приходилось все, включая статью "За перестройку литературы в школе" и письмо в редакцию, озаглавленное "Идейный тунеядец".
Фото: Частное собрание
Фото: Частное собрание
К сожалению, частная коллекция, в которой сохранились оригинальные рисунки "ростовцев", не богата иллюстрациями к известным писателям. Обрадует лишь пара знакомых имен. Вот "Последний из удэге" Александра Фадеева, вполне заурядно проиллюстрированный неким Романовым. Вот отрывок из "Страха" Александра Афиногенова с заставкой одного из самых активных сотрудников журнала Роберта Граббе. Вот рассказ Юрия Германа "Речь повара шеф-кулинара Н.Т. Вишнякова, произнесенная им на вечере старых производственников в ноябре месяце 1932 г.". Комическая картинка выполнена Константином Урбетисом, карикатуристом и плакатистом, он потом много работал в кино, например делал костюмы для "Кубанских казаков". Художником-постановщиком на "Кубанских казаках", кстати, был перевоспитавшийся остовец Юрий Пименов, он тоже в свое время отметился на страницах "Роста". Равно как и пламенный ахрровец, плакатист Николай Когоут или ученица мирискусника Лансере, театральная художница Ирина Штенберг — это была очень пестрая стилистически и идейно художественная компания. Вернее, безыдейно. Идейность оставалась на совести тружеников слова, труженики образа же позволяли себе просто рисовать советскую действительность в диапазоне от "Десять дней я пил без просыпа" до "Он шел в партийный комитет", обменивая академическое мастерство на гонорары. Журнальные графики, книжные иллюстраторы, ударники плаката и сатиры, создатели "Окон РОСТА", ученики Фаворского, сотрудники "Крокодила": Владимир Козлинский, Борис Дехтерев, Александр Житомирский, Леон Генч, Виктор Говорков, Петр Караченцов, Борис Клинч, Евгений Евган, Алексей Кокорекин, Наум Цейтлин, Николай Гатилов. Золотая середина: без эстетства детгизовских "пачкунов", но и без тошнотворности Дементия Шмаринова.
Галерея "Ковчег", до 9 марта