При анализе ситуации, которая может сложиться наверху вокруг победившего Ельцина, политологи предполагали либо резкое усиление группировки "Коржаков, Сосковец и др." — вплоть до узурпации власти, либо как минимум долгую и напряженную борьбу с этой дворцовой партией. Столь феерической гибели группировки не предполагал никто.
Те, кто сомневался, поддерживать ли Ельцина, наиболее серьезные сомнения связывали именно с этой группировкой. Если публичные обвинения против президента в основном касались Чечни и глобальных проблем реформирования, то соображения, высказываемые в более узком кругу, сводились к тому, что с наличие "коллективного Ельцина" отчасти лишает смысла голосование за нынешнего президента РФ. Многие указывали, что данной группировке, пытающейся реально принимать государственные решения и чуть ли не узурпировать президентские полномочия, Ельцин нужен лишь для того, чтобы под его крышей переждать выборы 1996 года и продлить тем самым status quo — ибо к выдвижению самостоятельного проходного кандидата этот "коллективный Ельцин" не готов. Тем самым возможная победа Ельцина некоторыми рассматривалась лишь как прелюдия к верхушечной передаче власти в руки наиболее скомпрометировавшей себя части нынешней элиты.
Убежденность в полной неизбежности такого развития событий представляла собой экстраполяцию положения дел в январе 1996 года на послевыборный период. Из внимания любителей прогнозов выпадала важная деталь: чтобы войти в послевыборный период в качестве президента, Ельцин как минимум должен провести предвыборную кампанию. Но кампания обессмысливала смысл существования "коллективного Ельцина", ценность которого прежде всего в том, что он дает правителю возможность реализовывать лозунг "Царствуй, лежа на боку!". Предвыборную кампанию по необходимости приходится вести не лежа на боку, а в более активном виде. Активность Ельцина-кандидата вправду была разительной — но именно в силу активности президента исчезала надобность в коллективном эрзац-президенте. Другая объективная опасность кампании для желающих подменить Ельцина заключалась в том, что выборы есть политическое творчество, неизбежно предполагающее поиски новых союзников, программные и кадровые коррекции, что несовместимо с наличием всевластной придворной группировки.
И она оказалась в драматически двойственном положении: избрание Ельцина на второй срок необходимо для политического выживания дворни, но с этим выживанием оказывается несовместимой эффективная деятельность, проводимая Ельциным для повторного избрания. Когда и победа и поражение президента оказывались равно губительными для "коллективного Ельцина", выход оставался единственным: какой-то курбет, позволяющий президенту переизбраться, не переизбираясь. Отсюда и специфическая тактика, направленная на недопущение собственно избирательной победы патрона, и обеспечивающие эту сделку самосбывающиеся прогнозы касательно гражданской войны. Создается впечатление, что именно с этими прогнозами "коллективный Ельцин" перестарался. Термины "путч" и "мятеж", употребленные Чубайсом и Лебедем, и стремительно-жестокая, кинжальная реакция Ельцина действительно выглядят неадекватными на фоне всего одной лишь истории с коробкой. Даже если приплюсовать к тому подкоп под Черномырдина и пущенный Ольшанским--Бетанели накануне 16 июня самосбывающийся слух о катастрофическом рейтинге Ельцина, все равно это не объясняет столь резких действий. Ярость президента может объясняться тем, что он рассматривал ситуацию не только в контексте дворцовых интриг, но и в более широком контексте событий, имевших место перед первым туром.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ