Инициатива по реабилитации атамана Всевеликого войска Донского в 1918 — 1919 годах, генерала от кавалерии, писателя Петра Краснова прожила недолго. Не прошло и двух недель, как расширенный Совет атаманов Ростовской области принял решение — от реабилитации отказаться. Такое решение, однако, вряд ли ставит все точки над «i».
Еще вчера атаман Водолацкий говорил: «Реабилитация Краснова станет для нас частичной реабилитацией всего казачьего народа, геноцид которого начался после циркуляра Якова Свердлова от 24 января 1919 года «О расказачивании» и продолжается до сих пор, что выражается в отказе признать казаков отдельным народом». Понятно, что в условиях нынешней «вертикали» отказ от политической реабилитации произошел после определенного давления сверху. Между тем в среде неоказачества идея «восстановления честного имени Краснова» не перестала быть популярной (а также взгляд на Гражданскую войну как на борьбу сионистов-комиссаров с православным казачеством вкупе с идеей особого казачьего народа). Следовательно—с реабилитацией Краснова или без оной — вопрос в самой логике «казачьего возрождения». Звучит он так: а зачем эта реабилитация понадобилась?
Сам характер движения предопределил постоянные поиски идеала в прошлом. Еще в конце 1980-х — начале 1990-х годов новые атаманы и их помощники провозгласили главной своей целью «возродить казачество». И по сей день это понятие остается во всех документах, политических инициативах, публицистических материалах, исходящих из-под пера атаманов российского «нового казачества». Для неоказачьих атаманов тот же Краснов прежде всего «свой», казак. То, что этот казак родился в 1869 году в Санкт-Петербурге в семье офицера Генерального штаба из казачьей среды, а на Дону поселился только в период Гражданской войны, ситуации не меняет. Для «возрожденцев» принадлежность к казачеству — единственное определяющее начало. Не важно, под каким флагом ты выступал в прошлом или в настоящем. Главное, что ты — казак. «Слава, Тебе Господи, что мы — казаки» — главный лозунг «возрожденцев».
Желание говорить о казачестве как некоем едином феномене, некоей вневременной константе — важнейшее следствие такого подхода. Когда нынешние казачьи вожди говорят что-либо о казаках, то не учитывают главного: говорить о казаках как о некоем общем феномене нельзя. В Российской империи на 1917 год существовало 11 казачьих войск, которые были различны по своему происхождению, этническому составу, источникам формирования, целям и задачам.
Не разобравшись во всем этом многообразии, браться за реабилитацию кого бы то ни было — верх легкомыслия. Ведь реабилитация Краснова наверняка возмутит еще живущих ныне ветеранов 5-го Донского кавалерийского казачьего корпуса, которые воевали против «белокурых бестий» и имеют не меньше прав считать себя казаками, чем Краснов.
Стоит напомнить, что атаман Краснов в 1941 году не в первый раз проявил двусмысленность в своем выборе. Во многом именно благодаря его позиции донские казаки вели жесткую конфронтацию с Добровольческой армией Антона Деникина. Они ведь и в Гражданскую занимались построением государства Всевеликого войска Донского, то есть боролись де-факто против лозунга «единой и неделимой России», чем препятствовали созданию единого антибольшевистского лагеря на Юге России. Кстати, в 1918 — 1919 годах Краснов (не в пример Деникину) не брезговал деньгами немецкого кайзера, того самого, что вынудил подписать позорный Брестский мир. А что касается паспорта, то у Деникина (равно как и у многих других эмигрантов, включая казаков) не было советского гражданства, что не помешало им — в отличие от Краснова — наотрез отказаться от сотрудничества с гитлеровским режимом.
Фото РИА Новости