Устроился я грузчиком в продовольственный магазин небольшого провинциального города Рыбинска. Трудовой коллектив принял меня тепло и ласково, но вот с владельцем магазина отношения не сложились с первой же встречи. В приказной форме он потребовал, чтобы я разгреб снег у ворот его гаража, примыкавшего к торцу магазина. Не на того напал: я отказался и спокойно обосновал это тем, что дворником не нанимался, мол, не входит это в мои служебные обязанности. Эта сцена вызвала немой ужас среди продавщиц, владелец же смерил меня удивленно-недовольным взглядом и удалился.
КРОМЕ СВОИХ ЦЕПЕЙ
На следующий день нужно было подписывать бланки трудового договора. Я не ограничился простым заполнением пустых строк, а углубился в изучение документа, делая пометки в своем блокноте. За моими действиями работодатель наблюдал с нескрываемым интересом. Изучив досконально договор, я отказался его подписывать до тех пор, пока не получу некоторые разъяснения. В частности, по поводу непомерно длинной рабочей недели. Потому что множество достойнейших людей окончили свою жизнь в царских казематах в борьбе за сорокачасовую рабочую неделю, и я просто не могу предать их светлую память.
— Что-то ты слишком умен для грузчика, — задумчиво сказал хозяин. — Я тебя, наверное, уволю.
В итоге после недолгих переговоров договор был подписан, но отношения с начальством были испорчены непоправимо. И держали меня в магазине лишь оттого, что я был первым за историю магазина непьющим грузчиком.
В дальнейшем каждый новый рабочий день я делал все новые открытия в области отношений между продавщицами и хозяином. На улице стояли морозы, и многие продавщицы вышли на работу больными — с температурой под 40. Оказалось, листы временной нетрудоспособности владелец магазина оплачивает по какой-то непонятной и хитрой схеме: первые три дня вовсе не оплачиваются, последующие — в размере 50%.
— Не по закону... — возмущался я.
— Мы законов не знаем, — отвечали уныло продавщицы. — А работу потеряем в момент.
День первой получки стал последним днем моего пролетарского существования.
В денежной ведомости вместо 2 000 р. значилась сумма 1 850 р. Меня понимали уже без слов и сразу пояснили: 150 рублей вычтены за недостачу, выявленную при учете. Я возмутился и сказал, что не являюсь материально ответственным лицом.
А после непродолжительной дискуссии я написал заявление об уходе.
Так бесславно закончилась моя борьба за права рабочего класса в одном отдельно взятом магазине.
Тогда-то я и вспомнил о профсоюзах. Куда они пропали? Были, были при советской власти, а потом вдруг куда-то исчезли. В развитых странах существуют независимые профсоюзы: профсоюз складских рабочих (грузчиков), дальнобойщиков, ассенизаторов и т.д., и т.д. А еще там имеет место такая маленькая, но очень веская поправочка к закону: не член профсоюза не может быть принят на многие работы.
Почему нельзя ввести такой закон у нас? Тогда работодателю не будет смысла увольнять взбунтовавшихся работников, потому что на их места он сможет взять только таких же, за которыми будут стоять их профсоюзы, охраняющие права своих членов. Взять Великобританию. Британский конгресс тред-юнионов (БКТ) объединяет свыше 80% всего работоспособного населения Соединенного Королевства.
Конечно, наверняка найдутся доморощенные правозащитники из теплых кабинетов, которые будут вопить, что это принудиловка и возврат в прошлое. А вы пойдите поработайте грузчиком в провинциальном магазине!
Владимир НИКУЛИН