Прямой эфир передачи «От всей души». Ведущая обращается к гостье на сцене: «Мария Ивановна, в 1923-м вы сделали аборт...» Гостья качает головой: «Был грех». «Не было греха! — радостно восклицает ведущая. — Федор Семеныч, поднимитесь на сцену!..» (анекдот)
Валентина ЛЕОНТЬЕВА:
ЛАПИН МЕНЯ БЕЗУМНО ЛЮБИЛ!
Одна из первых наших телезвезд, она и сейчас, точнее — особенно сейчас, на однообразном фоне телелиц, звезда. Если бы время — назад. По нынешним меркам да западным масштабам она была бы миллионершей — особняки, кабриолеты, папарацци... Но это фантазии. А реалии таковы, что вокруг — тишина.
Леонтьева долго не соглашалась на встречу. «Будет съемка? Но... я не в форме...» Понять можно, все-таки даме семьдесят девять, она и не скрывает. Но потом вижу ее перед собой. «Удивлены?» — кокетничает она. Удивлена.
— Недавно вышла газета, — тут же развивает она тему. — На обложке крупными буквами: «Леонтьева и Пьеха сделали себе лицо». Звоню Пьехе: «Читали?..» — «Что за вздор! Да никогда в жизни!..» Понимаете?
Не понимаю. Потому как обычно такие разговоры заканчиваются «звездными» советами: нужно много-много улыбаться и радоваться жизни, и тогда в семьдесят вы будете выглядеть на... шестьдесят девять. Ну как же...
Задевает другое. Какая-то особая порода, которая объединяет большую часть телевизионщиков. Многие открыто признаются: ощущение, что на тебя смотрят, тебя любят миллионы, сродни наркотическому. И они именно этой любовью живут. Виртуальной. Это потом, когда глазок объектива вдруг гаснет и «человек из телевизора» становится «человеком у телевизора», кусают локти. Потому что тут-то наружу вылезает реальная жизнь и показывает себя, как правило, сзаду. Хотя, это если оценивать по общечеловеческим стандартам. Похоже, к телевизионщикам их нечего примеривать. Антигуманно.
Не одно поколение малышни каждый божий день засыпало под «Спокойной ночи...» от тети Вали. А раз в неделю собиралось в гости к сказке, опять же с тетей Валей. Дети заваливали ее письмами. Мешками. Она даже хранит несколько конвертов, на которых неумелой рукой выписано: «Тиливизар. Теть Валя».
Единственным ребятенком, который убегал от этого самого телевизора, стоило ей только в нем появиться, был ее сын. «Митя, почему?!» — удивлялись все. Он молчал. А однажды как выпалил: «Я ее не люблю!!! Она же всехняя мама! А я хочу, чтобы она была моя...»
— Всю жизнь отдала телевидению, — без всяких волнений констатирует Леонтьева, — Это был дом номер один. Уходила на работу — сын еще спал. Приходила — уже спал. Не пеленала, не кормила... Я же идиотка была! Как-то принесла домой пачку детских рисунков. А сын взял ее и давай рвать: «Гадина! Я больше тебя не люблю». Я только потом поняла — сама виновата. Он ведь потрясающе рисовал! Почти гениально, хоть так и не говорят о своих детях. Зачем я тогда это сделала?..
Очень сложные у нас сейчас отношения. Если он дома, я уже никого не могу позвать. Он ведь до сих пор не хочет, чтобы знали, что я его мать. И когда к нему кто-то приходит, просит, чтобы я уходила в свою комнату. Ухожу. Горько. Но что же? Может быть, я так любила свое дело, что отреклась от сына?..
ДЕВОЧКА НА ВЕРЕВОЧКЕ
«Здравствуйте!» — почти полвека приветствовала она нас с экрана. «Валя, что ты творишь?! — однажды набросился на нее знакомый. — Вчера сел к телевизору. Там — ты. Говоришь: «Здравствуйте!» Так я тебе натурально отвечаю: «Здравствуй, Валечка!» Домочадцы надо мной издеваются: «С ума сошел...»
— Я всегда чувствовала, что нужна людям. Даже сейчас. Однажды куда-то очень торопилась. И вдруг подошла ко мне женщина, очень пожилая. Ухватилась за пуговицу на моем пиджаке и, не переставая ее крутить, стала рассказывать всю свою жизнь. Мне бы сказать: «Извините, я опаздываю, не могу...» А я слушала. И понимала, что она очень одинока и ей нужно выговориться. А потом она так расплакалась: «Спасибо вам», — говорит. А я подумала — как правильно я сделала, что слушала ее. И пусть кто-то говорит на меня: «Ненормальная!» А я не могу иначе. Не умею играть.
А между тем она окончила Мхатовское училище. На актерском смотре очень понравилась главному режиссеру Тамбовского театра. Все уже было сговорено. О конкурсе на телевидении узнала по чистой случайности. Может, стоит?.. Никто ведь тогда и понятия не имел, что это за работа, кто такие дикторы... «А мне очень нужны были деньги. Вот и решила попробовать», — смеется она теперь. И вдруг на собеседовании ей сказали: «Талантливая!» И взяли помощником режиссера — приводить-уводить гостей, в общем, быть у режиссера под рукой. В том числе и во время прямых эфиров, на которых она всегда в боевой готовности сидела в наушниках, в ту пору еще устрашающих своими длиннющими проводами. Именно тогда Ираклий Андроников и наградил ее прозвищем Девочка на веревочке.
— Помню, как-то пришел на передачу самый главный железнодорожник. Шел открытый эфир. А сразу после этого должен был начинаться футбол. Задержаться в эфире нельзя было ни на секунду. А железнодорожник как начал про свои вагоны говорить, так и остановить его было невозможно. В конце концов режиссер в наушники мне передает: «Покажи ему, чтобы он закруглялся». Я делаю знаки, он — ноль внимания. Подошла еще ближе к камере, принялась в воздухе вычерчивать круги — мол, пора заканчивать. А он — ну никакой реакции! Режиссер в панике: «Делай что хочешь, но как-нибудь заткни ему рот!» Пришлось уже под камеру лечь. Наконец он посмотрел на меня и — без паузы! — выдал: «А сейчас, дорогие товарищи, я расскажу вам об Окружной железной дороге...» Вот когда я уже без церемоний подбежала к нему и просто-напросто рукой закрыла ему рот! Как раз в этот момент мы вышли из эфира.
«МЫ ДАЖЕ ПОПИ'САТЬ ИМ НЕ ДАВАЛИ!»
Не так давно в ее квартире раздался звонок: «Ходят легенды, что вы помните всех героев передачи «От всей души», — сказал незнакомый голос. «Пожалуйста! — тут же среагировала она. — Габдруаб Габдулхакович Каюмов, Зямат Усманович Хусанов, Камшат Байканзиновна Детенбаева...» — «С вами все ясно...» — ошалело произнесли на другом конце провода. И бросили трубку.
— Я помню все! Все!.. — подтверждает она.
После этого можно понять, почему она прямо-таки негодует, когда речь заходит о программе «Ищу тебя», фактически ремейке «От всей души», которая и прославила ее на всю страну.
— Они же все репетируют! А у нас — без сценариев. Сплошная импровизация. До передачи давали своим героям по бутылке водки и запирали в комнатах. Мы же даже попи'сать им выходить не давали! Боялись, пойдут в туалет и случайно встретятся... И уже во время эфира сидел, допустим, в зале Валерий Павлович Автостроев. И он не знал, что через несколько минут встретит своего друга, с которым не виделся пятьдесят лет. Вот потрясение души!
В ее жизни тоже была история прямо-таки для передачи «От всей души». После Отечественной войны она приехала жить к тетке на Арбат, в Серебряный переулок. И вот однажды подруги познакомили ее с черным, страшненьким, маленьким парнишкой во френче до полу. Это был Булат Окуджава. «Мы безумно дружили! Он мне такие стихи писал...» Но скоро Окуджава уехал в Ленинград, она начала работать на телевидении. А через сорок лет, в начале девяностых, редактор попросила ее: «Валентина Михайловна, нам нужен на передачу Окуджава, позвоните ему». ...Я долго отнекивалась. Как — вдруг позвонить?! Ведь столько лет мы не виделись. Навязываться человеку?! И все-таки позвонила. Причем жена тогда никого к нему не подпускала. Но неожиданно он сам взял трубку. Раздраженно рявкнул: «Слушаю!» Я ничего не могла выговорить. И вдруг начала читать его стихотворение, когда-то мне посвященное. «Сердце свое, как в заброшенном доме окно, запер наглухо...» Он узнал, закричал в трубку: «Валя, ты где?!» Отвечаю: «На телевидении». Он: «Так это ты — такая дура толстая?..» И смеется. А через несколько дней у меня был творческий вечер в ЦДРИ. Выхожу на сцену и вдруг в первом ряду вижу — Окуджава! Все на свете забыла, пулей бросилась к нему. Смотрели друг на друга, почти плакали. На своей последней книжке он написал мне: «Мы встретились через 40 лет». В тот же день книжка пропала. А через месяц Булат умер.
«НЕ СМОТРИТЕ В ЭТУ ДУРУ...»
Стало общим местом ругать телевидение. Сплошные игры, сериалы. Но психологи все резче прогнозируют, что уже в скором времени в погоне за острыми ощущениями зрители перестанут довольствоваться забавами типа «Слабого звена» и «Последнего героя». И тогда какому-нибудь телевизионщику западет идея устроить охоту на людей... Но и помимо этого страшноватого будущего сколько разговоров о том, как телевидение корежит тех, на ком, собственно, и держится. Как в крошках цахесах, раздувает непомерное «я»...
— Это не телевидение делает! — горячо прерывает Леонтьева. Видно, еще срабатывает корпоративная солидарность. — Люди сами выдумывают из себя звезд... Не могу я плевать в колодец, из которого пью. Поэтому почти никогда не говорю, что телевидение стало жутким. Но так ведь оно и есть! И с каждым годом все падает, падает, падает... Меня иногда еще просят проконсультировать: с вашим-то опытом, посмотрите, скажите: как?.. И все ужасно! Но я, конечно, так прямо не признаюсь, говорю: «Неплохо...»
Понимаете, все искусственное. Нет доброты и понимания людей. Я наблюдаю за многими ведущими и вижу, как они слушают кого-то, а по глазам ясно — ничего-то и не слышат... Если у тебя нет желания улыбнуться, не смей это делать! Потому что искусственность сразу чувствуется. Я вот недавно посмотрела возобновленные «Спокойной ночи, малыши!». И не вижу — где любовь, доброта? Ну, хоть погладили бы их, что ли. Тепленького хочется!
Знаете, кто мне сейчас нравится? Максим Галкин! Он интеллигентный человек. А улыбка у него совершенно потрясающая! Очень хорошо общается. Чувствуется, что он добрый. Живой! Даже если тетка, ну какая-нибудь немыслимая тетка, с ним играет, он и к ней найдет ключ. И всегда на втором плане. Для него важнее собеседник. Я считаю, в этом суть ведущих. А Дибров, который был до него?! О, это ужасно. Все время себя выпячивал. Как он себя любит! Это непристойно. И сейчас, в новой программе, как сядет развалясь... Он считает, что гениален. Но на этом как раз профессионализм и кончается. Впрочем, такие люди на телевидении были всегда. Вот Моргунова... Вечно была не-Моргунова! Что-то делала из себя. Была страшной богохульницей, матерщинницей, всегда пьяная. Последнее время я ее не видела. Но она куда-то пристроилась, к кому-то присосалась. Я так не умею. Ну не умею!.. И Шатилову Анну я видеть не могу! Она на всех передачах, на всех программах! Везде. А она искусственная! Я даже на нее обиделась. У нее тут спросили, какие были дикторы, так она меня даже не назвала. Сказала: «Нина Кондратова, Ольга Чипурова». Про меня — нет...
Она настаивает, что никогда ничего из себя не придумывала, не выжимала слез. И искренность всегда была такая, что просто нараспашку. Она и учениц своих так наставляла: «Не смотрите просто в эту дуру... камеру. Не говорите в никуда. Придумайте для себя собеседника, лучше — двух. С ними общайтесь. Тогда будет контакт!»
— Обратите внимание, как говорят теперь. Брам-бр-бр-бр. Так, между прочим. Абсолютно непрофессионально работают. А дикторы, которые читают «Новости»! Они ведь как роботы... Конечно! Я же знаю, что брали своих любовниц, детей. В общем, своих...
Странно это от нее слышать. Ведь в свое время и о ней говорили — «любовница Лапина». Уж слишком гладко, с точки зрения многих коллег, складывалась ее карьера.
— Лапин меня безумно любил. Да, все считали, что я его любовница. Но он же старый был! Вот смехота!.. Надо признать, он действительно идеально ко мне относился. Всегда говорил: «Посмотрите, как Валя работает! Ну научитесь у нее, как общаться со зрителем». А я его умоляла: «Не надо меня хвалить!» Я же понимала, как это раздражает других дикторов. Еще он постоянно выгонял женщин, которые приходили к нему в брюках. Мне никогда не делал замечаний! А если бы и сделал, я бы ему объяснила: «У меня больные ноги...» Но, знаете, однажды он чуть не отрекся от меня. Мы ехали вместе в машине. И он спросил: «Валя, сколько лет вы в партии?» А я никогда не была в партии! И он, когда узнал об этом, ошалел: «Вы должны вступить!» — «Нет, уже поздно», — ответила. Слава богу, на этом все разборки и закончились.
ДЕСАНТ В ПРОШЛОЕ
...Был один из последних ее творческих вечеров. Она уже заканчивала свое выступление, когда увидела мальчишку, который упрямо шел прямо на нее. Потом ловко так поднялся на сцену и затараторил: «Я хочу домой!» — «Так скажи это своей маме...» — начала было Леонтьева. И тут он не выдержал: «Я говорил — десять, сто раз говорил! А она не уходит». — «Так что же ты от меня хочешь?» — проговорила она. И тогда мальчишка закричал: «Хочу, чтобы ты ушла!»
Она ушла. Хотя, когда на первый канал пришел Влад Листьев и первым же делом разогнал штат дикторов, выгнали всех. Кроме Леонтьевой. Правда, тут же отправили работать к глухонемым — диктором сурдоперевода. «Больше некуда», — и поставили на том точку.
Уже года два как она фактически не выходит из дома. Годы активного десанта в прошлое и разгадок. В том числе какой-то однобокой линии женской судьбы.
— Меня мужчины всегда оставляли. Наверное, потому, что сама очень боялась, что бросят. Была неуверенной в себе. И когда влюблялась, думала — вот он такой, такой!.. Возвеличивала. И постоянно просила: «Скажи, любишь? Скажи, не бросишь?..» А этого же ни в коем случае нельзя делать!..
Она почти не жалуется.
— Человек должен перенести в жизни что-то страшное. И потом, когда знаешь, что заслужил и имеешь право на что-то иное, — правда, какая-то легкость открывается...
У нее была Ленинградская блокада. И когда умер отец и она на санках везла его, чтобы бросить в ближайшую траншею, горя не чувствовалось, потому что тогда это было нормой. Позже — смерть матери, и как раз в тот день, когда ей дали «народную артистку». Сейчас — одиночество. Хотя ведь можно представить и иначе — вот она, возможность поговорить не с виртуальным зрителем, а — наконец-то — с собой, с близкими...
— У меня была счастливая жизнь, — повторяет она много раз, даже если исключительно для себя, себя уговаривая, но говорит-то твердо. — Да, я все отдала телевидению. Значит, так надо было...
Майя ЧАПЛЫГИНА
На фотографиях:
- НАШИ ПЕРВЫЕ ТЕЛЕЗВЕЗДЫ ВАЛЕНТИНА ЛЕОНТЬЕВА, АНГЕЛИНА ВОВК, ОЛЬГА ЧИПУРОВА, НИНА КОНДРАТОВА
- С ЖЕРАРОМ ФИЛИПОМ
- С ЮРИЕМ НИКОЛАЕВЫМ
- ПЕРЕДОВИКИ ПРОИЗВОДСТВА С ВЕДУЩЕЙ ЛЮБИМОЙ «ОТ ВСЕЙ ДУШИ»
- С АННОЙ ШИЛОВОЙ. «ХОРОШАЯ БЫЛА ДЕВОЧКА, ДОБРАЯ»
- НЕРАВНОДУШНА ОНА И К РУССКОМУ РОКУ (С К. НИКОЛЬСКИМ)