Юрий Вячеславович ГРЫМОВ
Я ВАМ НЕ МИККИ-МАУС
Ускользающий Гуру
Вот уж два месяца я нахожусь в поисках духовных авторитетов — надо же, как быстро время летит... Все это время мой мозг напряженно стучит правой половинкой о левую, пытаясь понять, почему гуру (пастыри душ, учителя жизни) все как один исчезли из российской действительности. Сегодня утром, забравшись с ногами на табуретку, я спросила себя: Лен, а зачем это тебе нужно — чтобы тебя кто-то учил, наставлял, пас? В ту же минуту в голову осторожно, как мягкий сентябрьский туман, вползли строчки из эссе Виктора Ерофеева про русского человека. Затем это все нужно, объяснял классик современности, что русский человек в отличие от западного негерметичен. В русском человеке постоянно где-то есть щель, оттуда тянет сквозняком, и он никак не может успокоиться. Хочется ему понять про себя что-нибудь этакое. Хочется, чтобы все паззлы встали в душе на свои места.
Рок-гуру Б.Б. Гребенщиков, которого я люблю вопреки воле родителей, посоветовал мне вообще не обращать внимания на всякие щели — просто плыть по течению и получать удовольствие от плавания. Только я поплыла, как телевизионный гуру М.В. Леонтьев окунул меня с головой в экономический контекст, заверив, что через пару лет Россия будет ломиться от гуру местного масштаба. Сотни, тысячи гуру будут, как грибы, лезть из хорошо унавоженной русской почвы. Хорошо бы хоть одного найти раньше, чем его найдут остальные. Вышеупомянутый литературный гуру В.В. Ерофеев заявил, что всему лучшему в нем он обязан маркизу де Саду... И все они как один утверждали, что сами они гуру не являются. Но если не они, тогда кто?
Я отправилась в студию кинорежиссера, клипмейкера и шоумена Юрия ГРЫМОВА. Пошла я к нему не только потому, что он «культовый» (то есть как бы гуру), но и потому, что, на мой зрительский взгляд, всем кинорежиссерам хочется, чтобы в головах зрителей, пока они хлопают глазами, глядя на экран, совершалась какая-нибудь мыследеятельность. Снятая Грымовым реклама давно запала в наше подсознание. С кем, если не с ним, говорить о духовном наставничестве?
— Юрий Вячеславович! Кино, а тем более видеоклипы и реклама, — самые массовые продукты потребления. Но ведь посредством их вы внедряете в сознание доверчивых россиян собственные идеи, мысли, оценки. Откуда эти идеи появились у вас? Кто повлиял на ваше мировоззрение?
— Ну, на эту тему надо говорить полгода.
— Ничего, я не тороплюсь.
— Оперировать такими категориями, как духовный наставник, страшно, так что я заранее прошу прощения перед читателями. Долгое время для меня духовным лидером был Буратино. Потом появились другие персонажи. Еще через какое-то время я понял, что за ними стоят их творцы, которые и являются на самом деле духовными лидерами. То есть мы часто путаем идею с человеком. Сейчас духовных авторитетов у меня немного. Тарковский, Бергман, Олег Даль, Сахаров. Странный список, но я чувствую нечто, что их объединяет: свобода — абсолютная категория счастья. Ей нельзя научиться. Ее наличие не зависит от места жительства и вероисповедания. Она — спрятана внутри. Некоторые думают, что свобода — это выйти голым на улицу и на все наплевать. Нет, это баланс в игре с самим собой. Могу сказать, что сегодня я являюсь «человеком играющим», который вошел в меня после «человека разумного». Состояние игры — важная вещь. Сюда входят и образование, и жизненный опыт.
— Юрий Вячеславович, мне все время хочется узнать, каким ветром в человека заносятся те или иные базовые ценности. Вот вы говорили о свободе — откуда это в вас?
— Изначально, думаю, от отца. Он всегда производил на меня серьезное впечатление. То есть я видел перед собой человека сильного, который никогда об этом не говорил и никому не давал это понять. Совсем не в том смысле сильного, как у некоторых моих одноклассников — кумирами были мужики с огромными мускулами...
У меня было счастливое детство. Мне все разрешали, я был очень свободный мальчик. Я даже какое-то время думал, что меня вообще никто не воспитывает, что мной никто не занимается, что я некое дикое растение. Даже вопрос, кем мне быть, никого не волновал — это был мой личный выбор. Я много рисовал, и единственное, что мне запрещали, — перерисовывать, копировать. Я до сих пор берегу это состояние: возможность делать то, что хочется.
Такая возможность появилась в последние годы у многих. В России наконец исчезло такое понятие, как МЫ, настало время Я. МЫ рассыпалось на Я. Поэтому духовный лидер — понятие сугубо индивидуальное. Потребность в нем есть у очень ограниченного числа людей. Духовный лидер, наставник, идеал, гуру — все это ответы не на вопрос «Кем быть?», а на другой, более глобальный вопрос: «Как жить?» — вопрос страха перед жизнью. Только человек, находящийся в процессе поиска ответа на вопрос: «Как жить?» — ищет духовного лидера, единомышленников, некую компанию близких людей... Я вот сейчас снял кино «Коллекционер» — как раз о страхе перед жизнью, о духовных авторитетах, об искушении, о чести, о свободе. Я снимал его три года и рад, что за все время, пока был болен этим фильмом, я не совершил ни одного поступка, за который мне было бы совестно. Ради большого проекта я обычно не останавливаюсь ни перед чем. Когда в России «Коллекционер» никого не заинтересовал, я был готов пойти на глобальное унижение ради денег. И тут, к моему удивлению, меня поддержала одна американская компания. Премьера «Коллекционера» в Москве только-только состоялась. Посмотрев его, Лена, вы получите ответы на все вопросы, которые сейчас задаете.
Я очень обрадовалась этому обещанию.
— А вы-то сами чего боитесь?
— Страхов много. Например, почему я с вами сейчас разговариваю, зачем общаюсь с прессой? Что это — тщеславие? Когда начинаешь общаться с журналистами честно, они, как правило, обижаются.
— Да, мы обидчивый народец.
— Вы обижаетесь на живое, а это ошибка.
— А на мертвое-то чего обижаться?
— Я изначально не могу вас обидеть, потому что я вас не знаю. Вы сами выбрали свою жизнь. Я выбрал свою — с ее законами. И я не хочу никого впускать в нее. Меня часто журналисты спрашивают, почему я меняюсь: то был с короткой стрижкой, то длинные волосы. Как будто мой ответ кого-то чему-то научит. Я могу честно сказать: это не имидж, навеянный модными журналами. Я просто не хочу быть Микки-Маусом. Я не хочу, чтобы меня все всегда узнавали. Представляете, что будет, если с Никиты Михалкова сбрить усы?
— Как-то не приходила такая мысль в голову.
— Этого не будет никогда. Его усы — атрибут. А я не хочу зависеть от каких-то усов.
— Давайте лучше про ответственность режиссера и шоумена. Когда вы почувствовали, что стали нечто значить для многих людей?
— Наверное, когда открылась моя студия, когда в нее люди пошли. Раз они в нее идут уже не первый год, значит, я являюсь для них авторитетом, хоть и не считаю себя таковым. Одна английская телекомпания сделала фильм, в котором сказано, что я повлиял на образ России 90-х годов, привнес какие-то тенденции в жизнь. Я не знаю, что мне по этому поводу сказать. Я уверенный в своей правоте человек, но не самоуверенный. Если бы я не был сомневающимся, не мог бы все время что-то делать.
— Если вы привнесли тенденции в жизнь целого поколения, вы автоматически стали духовным лидером. Разве не так?
— Авторитетом я могу быть только для своей стаи. Для тех людей, которые в нее соглашаются войти. С которыми мы вместе что-то создаем. И это очень узкий круг людей. В общем, единицы. И только за них я могу нести ответственность.
— Но, снимая кино, вы же не можете ориентироваться только на свою стаю: телевизор-то смотрят миллионы...
— Я не могу ориентироваться ни на кого, кроме себя. Некоторые наши режиссеры говорят, что снимают кино для народа. Так не бывает! Кино — всегда взгляд в себя. Я сейчас говорю только о кино, потому что, когда я снимаю видеоклипы, я каждый раз обслуживаю кого-то. Хорошо, качественно обслуживаю и, кстати, горжусь этим. Но клипы — бизнес, а фильмы — это интим. Стриптиз не за деньги. Я на глазах у публики нахожусь с собой в близких отношениях. И там, внутри, нас много, пока со всеми договорюсь... А тут еще зрители. Значит, надо и с ними договариваться? Это нереально... Поэтому, когда мое кино близко еще кому-то, я искренне удивляюсь и радуюсь, конечно. В «Коллекционере» я предельно честен и предельно понятен. Это художественное произведение, но там есть код для расшифровки. Поняв меня через этот код, кто-то, может быть, поймет себя.
— То есть, сняв еще один фильм, вы освобождаетесь от нескольких вопросов к себе? И когда-нибудь мы наконец вычерпаем Юрия Вячеславовича Грымова до основания и поскребем ложкой по дну?
— Вопросов меньше не становится. Если бы вопросов становилось все меньше, я бы давно превратился в животное. Мои фильмы — это не ответы на вопросы, а сами вопросы. В «Коллекционере» я задался вопросом: если мы созданы по образу и подобию Бога, значит, мы копии Бога? Подделки Бога? Божья коллекция? Ведь мы все что-то коллекционируем. Вы коллекционируете вещи — одежду, мелочи, книги. Вы коллекционируете разных людей. Но в то же время вы сами часть чьей-то коллекции...
— Как журналисту мне как-то обидно стало. Выходит, не вы экспонат моей коллекции гуру, а я часть вашей коллекции... И что, не бывает неколлекционных людей?
— Знаете, вот есть в России такой певец Басков. Я вижу по телевизору, что парню двадцать пять лет, а он похож на пятидесятилетнего. В бронзе Басков смотрелся бы потрясающе! Думаю, он сам себя уже так и видит... Я не хочу быть экспонатом. Не хочу, чтобы вы меня любили.
— Хорошо, не буду.
Елена КУДРЯВЦЕВА
На фотографиях:
- «КЛИПЫ — БИЗНЕС, А ФИЛЬМЫ — ЭТО ИНТИМ. СТРИПТИЗ НЕ ЗА ДЕНЬГИ. Я (НА ФОТО — СПРАВА) НА ГЛАЗАХ У ПУБЛИКИ НАХОЖУСЬ С СОБОЙ В БЛИЗКИХ ОТНОШЕНИЯХ». Ю.В. ГРЫМОВ
- В материале использованы фотографии: Льва ШЕРСТЕННИКОВА