ВЕЛИКИЙ ЧЕ, ИЛИ ЛЕВЫЙ КРАЙНИЙ

Житие святого Гевары

ЛЕВЫЙ КРАЙНИЙ

Почему мы рассказываем о Че Геваре? На Россию вот-вот навалятся выборы. Да не одни, а сразу пара и главнейшие — Госдумы и президента. Экономическая дискуссия кандидатов будет, конечно же, как всегда, всего лишь декором — будут в итоге говорить, будут ждать долгожданных откровений совсем о другом. «Мы вырастили и подарили Истории российской новых людей: корчагиных, маресьевых, космодемьянских, гагариных, а вы?! А вы — рэкетиров, киллеров, наркоманов и хапуг!» Но все перечисленные коммунистические святые — лишь носители генофонда России ХIХ века. В ХХ веке его добили войнами и расстрелами, погасили в алкоголе и колымской мерзлоте. А начиналось у них с идеи вырастить в новом их обществе новых гомункулусов. Начинал Ленин, автор политического клонирования. Закономерный ее конец — родившийся далеко от мавзолея Эрнесто Че Гевара. Урок его жизни — да пойдет нам впрок...

ЗНАКОМСТВО С ЧЕ

Я увидел его впервые в своей поздней юности в комнате друга — огромный портрет на ненашенском глянце.

Этот портрет на плакате, выпущенном юными бунтарями Сорбонны-68, я увидел в комнате Темки Троицкого, подпольного московского рок-мессии в 1974-м. Мы с ним тогда искали приключений на свои задницы — и нашли: стали устраивать квартирники для первых гениев русского рока, позже собрали первые московские концерты БГ, Майка, Цоя... За что нам скормили вдосталь пирогов с гвоздями. Тёма где-то достал берет со звездочкой, как тот, что на портрете Че. И носил с понтом. В ту громокипящую мою юность я удостоверился — есть упоение в бою, есть!..

Но к Че Геваре я тогда охладел, не зажегшись. Мне показалось — ну еще один образчик тоталитарной жвачки.

ЧЕ ГЕВАРА — СВЯТОЙ?

Эрнесто Гевара де ла Серна уже в детстве усвоил: у каждого мужчины должна быть своя война. Не понять этого было нельзя: у него рано обнаружился враг, и не внешний, а внутри него самого. Астма. Это когда неожиданно, в любой момент может навалиться удушье и астматик превращается в комок беспомощного белка, дикого страха смерти и ужаса безысходности. Это не лечится. Это перемогается до момента, когда астма берет свое — убивает. Астма — это на всю оставшуюся жизнь, чьей хозяйкой она и становится. Обычно. Как правило. Но у правил бывают исключения.

Первую свою войну маленький Эрнестино объявляет астме. Он начинает заниматься всеми видами спорта, которые астматикам противопоказаны: футболом, бегом, теннисом, гольфом, плаванием, регби, прыжками с шестом, боксом, фехтованием, альпинизмом, борьбой, волейболом, баскетболом, греблей. Регбисты, народ накачанный и крутой, от изумления его характером и спортивной злостью прозвали его Фусер — сокращение от «неистовый де ла Серна». Он же взял себе спортивный псевдоним Чанчо («маленький поросенок») — уже в спорте, юниором, Че проявил свою самоиронию.

Мальчиком он на парапете моста, на 20-метровой высоте, вставал на руки и держал равновесие, тогда же по узкой трубе перебегал гигантский овраг в 40 метрах над убийственным потоком. Студентом медфака и молодым врачом подолгу жил в бараках лепрозория рядом с прокаженными и не только лечил их и делал им операции, но и учил играть в футбол и танцевать бальные танцы.

Сколько прямых и явных предзнаменований сфокусировалось в самом начале жизни: беременная им мать моталась с семьей по дорогам через границы, даже родился Че в такси. А в его жилах циркулировали самые взрывные крови: ирландская и баскская. И ко всему, и сверх того, а также наконец Че — Близнец по гороскопу: любовь, дружелюбие, мягкосердечие, с одной стороны, а с другой — борец, равнодушный к опасности. Заметим себе, что оба судьбообразующих природных качества — кровь и знак — адекватны по результативному эффекту принципу атомной бомбы: масса + масса = сверхмасса (то есть наимощнейший взрыв, гигантский выброс энергии). А если ко всему этому прибавить еще и то ой-ей-ей-какое обстоятельство, что за свою короткую жизнь Че Гевара перебывал почти всем, кем и чем может быть мужчина (сыном, отцом, бойцом, командиром, правителем страны, спортсменом, журналистом, фотографом, писателем, поэтом, уборщиком туалетов и посудомойкой, моряком, шофером, комбайнером, работником бензоколонки, преподавателем, библиотекарем, научным работником, исследователем, изобретателем, продавцом, любовником, супругом, убийцей, врачевателем, пациентом, дипломатом, банкиром, плейбоем, аскетом, коммунистом, апологетом свободного искусства и прав человека, бродягой-бомжом, домовладельцем, сельхозрабочим, нищим, богачом, министром, археологом, этнографом, подпольщиком, докладчиком в ООН, философом, террористом, заключенным в тюрьме, пленным, пытаемым, приговоренным к смерти и... чем-то и кем-то еще — сразу все не вспомнить...), то ясно, почему множество людей известных, очень известных и совсем неизвестных называли Эрнесто Че Гевару идеальным человеческим существом. Я бы назвал его любимым сыном Вселенной. Иначе я не могу себе объяснить, как и почему Че, столько раз раненный и доходивший до полного истощения от болезни, от голода, от жажды, находился на толщину волоса от смерти и — спасался, пока за его спасение не взялась сама смерть, а если точнее — пока он сам не позвал смерть к себе на помощь.

Его называли фанатиком правды и справедливости, и первые, кто это обнаружил и высказал, — его родители, а отец впоследствии об этом писал. Уже ребенком Эрнестино, будущий Че, требовал от семьи, чтобы двери их дома не запирались и от ужина на ночь оставлялась еда. Под крышей семьи Гевара неделями жили приведенные маленьким Эрнесто бездомные дети и даже взрослые. Их семья кормила, учила, лечила. Так было везде. В Кордове Эрнесто находил и приводил к себе домой ровесников, оставшихся без родителей и крова после ужасающего землетрясения, — за травмированными мальчик ухаживал сам, покупал для них лекарства (вот почему никто в семье не удивился, когда Эрнесто стал студентом-медиком).

Еще политически девственным юношей путешествуя по континенту, Эрнесто Гевара отказывался занимать в пропыленных провинциальных автобусах, набитых нищими индейцами, места рядом с водителем — «для приличной публики», удобные и прохладные, — и заявлял кондуктору: «Если ехать, то ехать там, где все». Когда ему, уже министру в правительстве Кубы, один из его подчиненных сказал, что ему, Че, и его семье живется легче, чем всем, поскольку помимо зарплаты — стодвадцатипятидолларовой, по мировым понятиям более чем скромной, — он получает ежемесячно надбавку как ветеран от правительства в конверте, и о том конверте ходят слухи среди сотрудников, что конверт весом и толстоват, Че потребовал на заседании руководства прекратить ему добавочно платить сверх положенной зарплаты. И это было сделано. Хотя радости его домашним не принесло никакой — ни жене, ни детям. А ведь у него еще и две собаки тогда были. Приведенные им с улицы...

ЧЕ — ИДЕАЛИСТ?

Да, уже в ранней юности Эрнесто был готов к своей войне. Но не он начал ее. Началось-то все очень мирно: с романа Эрнесто с Чичиной Феррейра, красавицей — дочерью миллионера. С ней он носился на мотоцикле на бешеной скорости сквозь бодрящие фонтаны звуков танго, мамбо и ча-ча-ча по ресторанчикам, кафешкам, пляжам, загородным дансингам и по городам и городишкам курортного в основном профиля. Семья богатой невесты смотрела на симпатичного юношу благосклонно. Тем более что о нем уже ходила молва по студенческим кампусам как о восходящей звезде медицины — поскольку все известные светила приглашали подающего серьезные надежды парня к себе в ассистенты, под крыло. Но перед решающим для пары событием папаша решил поговорить по душам с претендентом на непочатые прелести дочери. А претендент... обозвал замшелым консерватором и ретроградом Черчилля — кумира отца своей без пяти минут невесты. И с апломбом и жаром неофита расписал седовласому магнату победные перспективы марксизма во всем мире и в Латинской Америке. Подрывному элементу было отказано от дома. С горя (как он думал) и от ощущения жажды открытий (как было на самом деле) Эрнесто вдвоем с другом отправляется на мотоцикле в долгое путешествие по континенту.

Кожаная скрипучая куртка, летные очки, мощное жаркое тело тяжелого мотоцикла, сжатое напряженными на вираже ногами, всасывающая перспектива шоссе и захватывающие приключения. Он проносится по городкам и селеньям, мимо рек и водопадов, сквозь анфилады долин и через горные страны, названия которых можно петь под гитару, он с остервенелым упрямством взбирается на вершины циклопических храмов ацтеков и майя, вползает в жерло вулкана Мачу-Пикчу, бороздит великое зеркало озера Титикака, повторяя про себя или шепча в экстазе, а то и крича до срыва голоса с громоподобным горным эхом: «Nuestra Mayuscula America!» — «Наша Америка с большой буквы!»

ЧЕ — МАРКСИСТ?

Но мысли Че полны хроникой классовой борьбы.

Львиную долю богатств, создаваемых потом и кровью — в буквальном смысле — латиноамериканцев повсюду забирают янки. Так было в 53-м на боливийских рудниках, куда занесло Гевару. Чтобы не дать объединиться восставшим рабочим с разъяренными от нищеты крестьянами, руководство страны пошло (по совету из Вашингтона) на земельную реформу, давшую крестьянам наделы в собственность. А для рабочих сам управляющий мистер Мак-Кебой придумал успокоительное лекарство — горячо способствовал созданию на рудниках профсоюза, но в день профсоюзного собрания пригласил на рудники все местные бордели, те объявили громадные скидки в ценах на услуги только на этот день — и кворума нет, решения нет. К тому же к услугам рабочих обустроенное администрацией кладбище на 10 000 мест, на очереди второе — первое заполнено. И все довольны. Придет срок, и здесь на боливийской земле команданте Че запишет в дневнике за месяц до гибели свое определение местных жителей: «зверьки».

Ну а если довольны не все... После Боливии Эрнесто оказывается в Гватемале, стране, устами своего законно избранного президента Арбенса Гусмана объявившей курс на социальную справедливость и экономическую независимость, — незамедлительно Вашингтон руками ЦРУ и правителей соседних марионеточных режимов производит в Гватемале переворот, сбрасывает Арбенса, устанавливает вооруженную диктатуру своего ставленника. Все происходит на глазах Гевары. Он носится по штабам молодежных и левых организаций, налаживая между ними связь, он записывается в отряды Сопротивления, под бомбами расклеивает на столичных улицах воззвания... Но тщетно. Гватемалу переламывают об колено.

В начале путешествия по континенту страстный поклонник социомиротворческих идей Махатмы Ганди, начитанный толстовец Эрнесто Гевара под влиянием проглоченных в седле мотоцикла книг Ленина, Троцкого, Сталина, Мао Цзэдуна с подачи своей новой невесты перуанской маоистки Ильды Гадеа Акоста, а более всего, под воздействием всего увиденного, пережитого, передуманного в скитаниях по континенту Эрнесто Гевара де ла Серна становится марксистом. Невольно. В силу хода вещей.

ЧЕ — БОЕЦ С ИМПЕРИАЛИЗМОМ?

Итак, Че выбирает путь. Он объявляет войну Соединенным Штатам Америки и их сателлитам. Свою войну. Личную. Закон революционной войны — противника предпочтительно знать в лицо. Оседлав мотоцикл, Че мчится в Штаты. В Майами. Среди разнокожей толпы, дефилирующей мимо дворцов американских миллионеров, обставленных, как в кинокитче, пальмами и похожих на окаменевшие гигантские торты, на людных пляжах, за столиками курортных кафе, где подрабатывает, моя посуду, Че ищет ответ на вопрос: какие они, североамериканцы? Приходит к выводу: взрослые дети. Веселые, довольные, сытые, доверчивые, оптимистичные, предприимчивые, верящие в Бога и в доллар, первому отдающие душу, второму — тело. Складывается картина мира, могущая служить разработкой к диснеевскому мультику: каста власти и ее силовые структуры и спецслужбы ради десятков миллионов своих процветающих подданных, впавших в вечное детство, угнетают и грабят многие сотни миллионов двуногих зверьков. Задача — зверьков превратить в людей, освободив их с оружием в руках от гнета власти и капитала США. Без оружия — не выйдет. Эту догадку подтвердит Че Геваре и Фидель Кастро, долгожданная встреча с которым произойдет в Мехико в 22.00 9 июля 1955 года. И несколько десятков молодых революционеров, съехавшихся со всей Америки — среди них Эрнесто Гевара по прозвищу Че, «аргентинец» — многие и долгие месяцы на затерянном ранчо изолированные от мира и глаз агентов ЦРУ, мексиканской полиции и ищеек Батисты, приводят себя к кондиции партизанской войны, или по-испански «герильи».

Уже у старого пирса стоит купленная Фиделем хорошо потасканная по волнам морская яхта «Гранма», название которой переводится соответствующе: бабушка. «Бабушка» способна принять на себя 25 человек, а должна тащить пять суток до Кубы больше восьми десятков вооруженных до зубов мужиков с запасами боеприпасов и провианта. Фидель приказывает грузиться на яхту только тем, кто весит меньше восьмидесяти (сам — исключение). В Эрнесто, при росте 163, около семидесяти.

Че проходит на борт. Он недаром ради этого несколько месяцев назад запретил себе есть мясо. Теперь у него есть звание лейтенанта и должность врача. На яхту Че взошел шатаясь, в приступе, который усилился в открытом море, к тому же Гевара обнаруживает, что, боясь перегрузки, Фидель приказал оставить на берегу большую часть медикаментов, среди которых все лекарства для Гевары. Чтобы выдержать атаку астмы до выхода в плавание и на маршруте, Че сочинил несколько поэм.

...С подачи Фиделя Че провел свое личное расследование прежде, чем подался в партизаны. Он выяснил: на Кубе 200 000 лачуг, 400 000 семей живут в трущобах и почти поголовно местные дети изъедены вшами и клопами. Почему? Потому что, с тех пор как Батиста в 1952 году произвел на Кубе переворот, узурпировал с соизволения Вашингтона власть, пресек попытку независимого национального развития, 90% кубинских никелевых рудников, 80% сферы обслуживания, 50% железных дорог контролируются североамериканскими монополиями, а США и Англия вместе владеют всеми запасами и разработками нефти на острове и большей частью сельскохозяйственных угодий и продукции Кубы.

Восемь десятков товарищей Фиделя и Че ждали 40 000 солдат, современно экипированных и вооруженных, под командованием офицеров, обученных в США и имеющих возможность вызывать оттуда для поддержки бомбардировочную авиацию, а также недалеко от побережья соединения американских танков «Шерман» на суше и быстроходный военный флот на море. Военные корабли и подтянутая загодя артиллерия разнесла «Бабушку» в щепу, только-только они успели ее покинуть, одновременно истребители С-47 и бомбардировщики В-25 крошили все живое и неживое в районе десанта. А районом высадки назывались топкие, прогретые до температуры банной парной прибрежные болота, лучше колючей проволоки оснащенные долгими мангровыми зарослями, сдиравшими с одеждой и кожу и не пропускавшими солнечный свет тучами летающих кровососов. Быстро обнаруженный десант был окружен. И обречен. Но они пошли на прорыв — те, кто сразу не был прошит очередями и разорван бомбами, не захлебнулся в болоте, не попал в плен (пойманных кастровцев крестьяне сразу отдавали солдатам, затем следовал незамедлительный расстрел).

Из восьми десятков ступивших на берег Кубы фиделистов до ближайшего горного массива Сьерра-Маэстра дошли двадцать. Раненый уже на побережье в грудь и в бок Че Гевара, бросив в болотную жижу единственный уцелевший ящик с медикаментами, подхватил у поймавшего пулю соседа по бою ящик с боеприпасами и, истекая кровью, донес его до безопасной зоны. Воин победил врача. За это на первой же стоянке Фидель производит Че в командиры.

История революционной герильи фиделистов достаточно растиражирована. За время вооруженной борьбы с режимом Батисты Че Гевара стал профессором партизанских наук, признанным военачальником. Но еще важнее то, что он постиг в той войне решающее значение человеческого фактора, необходимость ясного и четкого понимания каждым, зачем и почему он проливает свою и чужую кровь, зачем и почему вообще что-то делает на свете так, а не иначе. Именно этот опыт заронит в Эрнесто зерно истины, гласящей: все начинается с человека и все кончается человеком. Открытие определит и в конце концов решит судьбу открывателя. Оно подскажет Геваре необходимость лечить бесплатно население районов, по которым пройдет его партизанское соединение, учить своих бойцов грамоте, верить на слово пленным, отпуская их на все четыре стороны, а главное — прятать страх, боль и усталость и в самом опасном месте боя быть раньше других.

Причины победы фиделистов общеизвестны, но меньше известно то, что их архитектором, творцом, в первую очередь, был Че. И основная его заслуга в победе над Батистой — неотложно проводимая им в занятых его силами районах земельная реформа, влившая в революционную армию крестьянство Кубы. Вторая его заслуга — установление законности на подвластных ему, как командующему, территориях и пресечение мародерства и вандализма. Немудрено, что ему и было поручено после свержения правительства руководить сельским хозяйством и основой основ нового государства — Национальным банком Кубы, а затем и промышленностью.

ЧЕ — МИНИСТР?

Вся Куба по случаю победы своей Революции с начала января 1959 года впадает в многодневную фиесту, которая аукнется через 9 месяцев Фиделю и Че нешуточными проблемами феноменального увеличения населения страны, подвластной им отныне абсолютно.

Он забыл о сне, носился по острову, собирал форумы, кворумы и митинги, консилиумы спецов у полумертвого тела Кубы, прочитывал тома по экономике, агрономии, электрификации, даже ядерной физике — в мечтах об атомных электростанциях на острове — сам проектировал комбайн для резки сахарного тростника, сам его испытывал и сам же на нем работал после министерского рабочего дня, устраивал беспрерывные субботники и воскресники во вверенных ему учреждениях, на предприятиях и в хозяйствах — ему просто тогда казалось, что, если административно перенести в экономику и сферу производства «романтику боя, язык батарей», победные результаты будут достигнуты массами так же быстро, как в недавней герилье. Он сам жил на измот и на износ и заставил жить так же многие сотни тысяч. Не договаривал Че вот о чем: по долгу и должности ему пришлось объехать и облететь весь земной шар в поисках помощи Острову Свободы. Итог дипкруизов оказался не слишком блестящ. То, что капиталистический лагерь не выказал щедрот, было им ожидаемо, но вот то, что соцлагерь во главе с СССР не заторопился на подмогу с ожидаемым бескорыстием, стало для Че открытием и информацией к размышлению. Советские проекты на Кубе затягивались в осуществлении (кроме, само собой, военных — базы ВМФ и ракетные пусковые площадки оборудовались по-стахановски скоро), да и цены за возведение и пуск объектов народного хозяйства Кремль, как оказалось, назначал не братские, а мировые...

А о чем-то Гевара молчал просто потому, что и представить себе не мог, например того, что от его революционных субботников и воскресников, как и от работы всю неделю за карточки вместо денег, десятки тысяч побегут с Кубы.

Но Че упорствует в своей вере: «Наверно, хороший реформист улучшил бы уровень жизни кубинского народа, но это не была бы Революция. Революция — это жертва, борьба, вера в будущее. Революция должна обогнать глупую реформистскую программу. Для этого необходимо пожертвовать респектабельностью, личной выгодой, чтобы получить нового человека». В дотошном, скрупулезном и приземленном труде банкира, экономиста и производственного руководителя, даже и госмасштаба, Че несчастлив, тщетно драпируясь в кумач и лозунги митингов посреди рабочего дня и пряча тоску в трудовые налеты на сахарные плантации. Новый Человек, человек, живущий фанфарно пронзительно и ослепительно, парящий над мелочью и мерзостью обыденности, свечой взлетающий к пределу человеческих возможностей, — дух именно такого человека хочет распространить Че по всей планете. Ну а поскольку планета этого не понимает...

ЧЕ — ТЕРРОРИСТ?

Такой в его понимании человек только что убит в Конго по воле жадного и скупого Запада — его звали Патрис Лумумба, он хотел, став руководителем страны, отобрать богатство Родины — алмазные копи — у пришлых белых и отдать в руки своего народа, но наемник и ставленник мирового капитала Чомбе захватил и казнил законного главу государства. Отомстить за Лумумбу! Разжечь еще один Вьетнам для акул капитала. Какие тут комбайны для уборки сахарного тростника, какие субботники по уборке мусора с улиц! Свобода или смерть!

...В Конго герилья не заладилась. Африканские племена слишком дики и суеверны. А те местные, что выбились в рабочие алмазных копей, хорошо получают в твердой валюте. И тылов нет. И с ресурсами напряг. И меж союзниками — главами африканских развивающихся государств — должного согласия добиться не вышло (согласия не на словах, а на деле). И гигантам, СССР и США, новый Вьетнам ни к чему — у них разрядка назревает, а кое в чем геополитическом уже и консенсус. В общем, несмотря на проявленный кубинскими коммандос героизм, пришлось сматывать удочки с берегов великого озера Танганьика.

Боливия. Еще одна герилья. Руководители боливийской компартии получают в Болгарии инструкции из Москвы: террористу Че Геваре и его кубинским и прочим боевикам не помогать. Советский атташе в Ла-Пасе распространяет по региональной и мировой прессе дезы о действиях и планах Че. Так он становится диссидентом марксизма. Самым левым из левых.

В страну спешно прибывают агенты ЦРУ (в первую очередь гаванский знакомец Че, Феликс Гонсалес) и спецы по борьбе с партизанами из армии США. Организуются и под руководством североамериканцев начинают действовать в срочном режиме курсы рейнджеров с набором отличников боливийского спецназа. А главное, сказывается оплаченная кровью восставших в 53-м году земельная реформа — в партизанском дневнике посреди описаний кровавых схваток с карателями и бесконечных уходов от преследования по непроходимым горным лесам Че месяц за месяцем повторяет одну и ту же угрожающую, пугающую и выводящую его из себя запись, на разные лады говорящую одно: крестьяне, вцепившись в свои полученные в собственность наделы, не поддаются марксистской пропаганде, не берутся за оружие, не идут к нему в отряд. Наоборот, они о каждом шаге партизан сообщают властям и военным. «Зверьки»...

В искусстве владеть собой Че достиг немыслимых пределов. Вот что вспоминает его близкий (10 лет рядом с Че) друг, легендарный кубинец Бениньо, семнадцатилетним крестьянином увидевший Че Гевару в 1957-м и прикрывавший Че в его последнем бою в Боливии в 1967-м: «Я вспоминаю 5 мая 1967 года. В бою Че в трех метрах от меня, я оказываюсь перед тремя солдатами с малым количеством боеприпасов. Я пронзаю ногу первому... убиваю второго... так же я продырявил третьего... После чего, подняв глаза, я повернулся. Че спокойно курил трубку: «Я не стал вмешиваться, я знал, что ты их перестреляешь сам...» Бениньо считал: «Он был одарен невероятным хладнокровием». Это не просто слова. Че ведь и в руки карателей попал в октябре 1967-го, спасая и защищая соратника — раненого и беспомощного, он тащил его на себе, и, пользуясь тяжелым и тихим ходом Че, рейнджеры прострелили ему ногу и навалились, не оставив ему шансов.

А вот он им шансы оставлял! Бениньо: «25 июля... Че мне прокричал: «Не стреляй! Они не опасны, они нас не увидели!» Много раз он мешал нам открыть огонь, чтобы не убивать бесполезно». (Кстати, после боев на Кубе, в Конго и Боливии Че всегда отпускал пленных на волю.) Поразительно...

...Когда они его взяли и получили приказ убить — решение принималось в Вашингтоне — долго не могли решить, кто выполнит приказ. Они его пытали и издевались над ним. Думаю, из страха перед ним. Ведь от него им уже ничего не было надо — отряд его уничтожен, нескольких оставшихся в живых, в основном раненных, из-за которых он и задержался, отступая, расстреляли одного за другим на его глазах. После того как он попросил разрешения перевязать их. Его рана начала гноиться, но и себе помочь он не мог — руки были постоянно связаны. Добить его получили задание два младших офицера, напоили их для смелости изрядно, но из-за дрожания рук эти двое лишь изранили его, но не добили. Всю сцену снимал фотоаппаратом их командир (потом эти кадры опубликует немецкий журнал «Шпигель»). По версии правительства, выстрел в сердце сделал кубинец Феликс Гонсалес, бывший сослуживец Че. Но некоторые свидетели утверждают, что и после этого выстрела Че оставался жив, и тогда капитан рейнджеров Гарри Прадо, будучи взбешен наглой ухмылкой Гевары и рыданиями двух своих подчиненных, стрелявших в пленника ранее, выхватил, отбросив фотокамеру, пистолет и разрядил почти всю обойму в Че с двух шагов, страшно матерясь.

ЧЕ — КОЛДУН?

Практически все, кто участвовал в его пленении и убийстве — от крестьян, оповестивших власти о появлении в их местности отряда и тогдашнего президента Боливии, до генералов, высших, старших и младших офицеров и рядовых — были жестоко наказаны судьбой — либо погибли при загадочных обстоятельствах, либо покончили с собой, либо неизлечимо больны, а многие потеряли близких и родных. В суеверной и богобоязненной Латинской Америке странное сие обстоятельство миллионами людей считается местью убиенного.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Иду я по Большой Дмитровке, по той ее стороне, где в длинный ряд притиснулись к тротуару «персоналки»-иномарки сановных слуг российского народа. Иду и вижу — бочком мимо них крадется старуха-бомжиха и на дымчато-зеркальное (как на очках пляжных) стекло их окон харкает. Не я один ее застал за этим занятием — подскочил омоновец, за шиворот престарелую даму от машин отволок. С пожеланиями. И поймал я себя на том, что я все это видел... И вспомнил — в середине 70-х, идя в гости к тогдашнему приятелю Артему Троицкому по Севастопольскому проспекту, наткнулся на первых московских панков — они заплевывали черные «Волги» у райкома партии, а на свои плевки приляпывали к окнам этих «танков во фраке» портрет Че Гевары — карандашный, на листочках из ученической тетради. «Возвращаются ветры на круги своя...» — подумал я на бомжиху плюющую глядя. И словно в ответ на мою мысль мимо меня с пугающим сквозняком пронеслись отвязные подростки на роликах — на груди одного, на грязноватой майке, промелькнул знакомый лик легендарного команданте Че...

На фото:

• Московские тинэйджеры, студенты, компьютерные хакеры, тусовщики и молодые служащие — а именно они являются благодарной аудиторией Пелевина — в массе своей плохо себе представляют, что за человек в черном берете изображен на обложке этой книги. Специально для них публикуем этот материал.
• Кстати, жену себе Че выбирал по принципу: читала ли она его любимых Толстого, Достоевского, Горького... С начала ХХ века и до сих пор Латинская Америка подпитывает свои социальные пожары русской литературной классикой. И вообще мы мало задумываемся над тем, что сделала великая русская литература с политической картой мира, сколько миллионов правдолюбцев-бессребреников она вырастила на всем земном шаре...
• Итак, Че выбирает путь. Он объявляет войну Соединенным Штатам Америки и их сателлитам. Свою войну. Личную
• Они от рассвета до заката, а зачастую и по ночам бегают кроссы с полной военной выкладкой, не снимая снаряжения, и с оружием над головой форсируют реки и болота, взбираются на высоты выше пяти тысяч метров и делают марш-броски на многие десятки километров, учатся есть насекомых, добывать и хранить огонь, спать на ходу, на деревьях или на камнях скал, прицельно и изо всякого положения стрелять из любых стволов и точно бросать гранаты, направлять острие кинжала в смертельную точку тела — здесь медик Гевара особо полезен, ставить ловушки на преследователей и строить лагеря из ничего.
• Так или иначе, в морге на теле убитого насчитали девять пулевых ран. Тело было тайно сброшено в отстойник под канализацией, но через много лет, в 1997 году, его все-таки отыскали, извлекли из нечистот и переправили на Кубу кастровские контрразведчики. Впрочем, военные круги Боливии и тогдашнее правительство утверждали, что Эрнесто Че Гевара не был расстрелян, а умер от ран, полученных в бою, а его труп был сожжен сразу после смерти.
• Со снимка в «Шпигеле», осклабившись в усмешке, из-под полуприкрытых век смотрит последним взглядом на эту жизнь — в том числе и на мою — взлохмаченный, с гематомами на теле, с заломленными за спину руками последний новый человек планеты Земля.

Фото SIPA-SEL, EAST-NEWS/GAMMA