Петр СПИВАК, литератор:
Отечественные записки
В подъезде дома, где я живу, на шахте лифта выведено, как это и положено в подобных местах в лучших домах нашего отечества, недлинное слово, хорошо знакомое всем поколениям россиян. Обычно настенную письменность принято оставлять без внимания — да она, собственно, и не рассчитана на отклик. Ведь это же типичнейшее риторическое восклицание, сигнал в мировое пространство, не более того. Чистое, так сказать, самовыражение возвышенной души.
А тут — кто-то ответил. И не просто ответил, а, что называется, рассмотрел и наложил резолюцию, в коей самовыражения оказалось ничуть не меньше. Решительно, крест-накрест он перечеркнул сакраментальную надпись и начертал поверх нее свою, столь же лаконичную: «Лифт».
И энергичную, жирную точку поставил — для вящей убедительности. Дескать, будьте спокойны. Все в порядке. Как бы там кто ни самовыражался, материя первична, объективна и дана нам в ощущениях.
Да, пожалуй, автор резолюции — по натуре философ, причем реалист, скептик. Материалист, страшно вымолвить. А тот, первый, — идеалист и романтик, даром что матерщинник. Вот такой философский диалог получается. И если уж выбирать между творцами лифтовой словесности, то второй мне как-то ближе. Содержательнее потому что — не говоря уже об оригинальности.
А еще уверяют, что идеализм выше материализма...
Василий ЗАХАРЧЕНКО, писатель:
Как-то на конференции, посвященной НЛО, я говорил о том, что мы совершенно не готовы к встрече с инопланетянами. Мое сообщение вызвало большую дискуссию. Почему я сделал такой вывод? У нас ведь была возможность встретить другую цивилизацию. Я имею в виду знаменитое семейство Лыковых. Они прожили в тайге 36 лет, у них была своя, ни на что не похожая культура, духовная жизнь, своеобразное отношение к труду. Это была именно цивилизация, а не таежный тупик, как об этом писал Песков. Через полтора года умерли шесть человек из семьи Лыковых. Сейчас осталась только одна тяжелобольная женщина. Но мы-то ведь не поняли их духовную жизнь, не смогли оценить их культуру. А они, по-моему, были честнее и благороднее нас, да и их отношению к труду можно только позавидовать. Это была земная цивилизация, но даже с ее представителями мы не нашли общего языка. Что же говорить об инопланетянах? Если станут возможны какие-то контакты с ними, я думаю, мы окажемся такими же растерянными и неподготовленными.
Армен ДЖИГАРХАНЯН, актер, режиссер:
Есть в мире очень устойчивые вещи, я не хочу говорить — вечные. И искусство — одна из таких вещей. Еще, пожалуй, религия и врачевание. Они почти не зависимы от политических и экономических изменений. Ведь не бывает, чтобы при одном политическом строе воспаление легких лечили так, а при другом — по-иному. А еще я считаю, что театр — искусство самое близкое к природе. Настоящий театр — это как любовь. Почему люди этим занимаются — Бог весть. Это все равно как спросить, почему они детей рожают. Или почему хотят быть вместе, вместе радоваться, горевать. Это природная — не хочу сказать физиологическая — потребность.
Есть, конечно, чистая актерская техника, мастерство. Но научиться приемам — это только дебют, все остальное индивидуально. Это совсем неизученная область. Ведь каждый человек даже насморком болеет по-своему. И в актерском деле никакие приемы не помогут, если нет таланта. Есть же актеры, которые все делают правильно, на сцене в трагических сценах — обрыдаются, а в зале — никакого эффекта. Так что в этом нельзя разобраться, и слава Богу. Ведь и в живописи все пользуются одними и теми же красками, а в музыке — одними и теми же нотами. Арно Бабаджанян как-то возмущался: Моцарт те же три ноты использует, но как он это делает — не могу понять!
Фото О. Анатольева