В Инженерном замке (филиале Русского музея) в Санкт-Петербурге открылась выставка "Шенберг и художники русского авангарда". Первый представлен живописными полотнами из Фонда Шенберга (Вена), остальные — вещами из Русского музея. Отметить таким образом 125-летие австрийского композитора — затея достаточно оригинальная, чтобы привлечь уйму зрителей. Кроме того, выставка свидетельствует о том, что в эпоху Серебряного века новое искусство делалось по тому же принципу, что и сегодня,— одной большой тусовкой.
Как и большинство отпрысков приличных еврейских семей, в детстве Арнольда Шенберга учили музыке. Став банковским клерком, он в свободное время играл на виолончели в самодеятельном оркестре. Справлялся с инструментом Шенберг плохо, однако "предпочитал ноты банкнотам" и в 20 лет стал учеником очень молодого, но уже признанного Александра Цемлинского. В 1894-1895 годах он дал Шенбергу первые и, как оказалось, последние уроки по теории музыки и технике композиции. А уже в 1899 году появилось одно из самых популярных шенберговских сочинений — "Просветленная ночь". В 1900-е годы Шенберг вхож в самый изысканный венский богемный круг. Он сближается с Малером, общается с Краусом и Гофмансталем, Георге и Альтенбергом, Шиле и Климтом, дружит с Кокошкой и Кандинским. К концу десятилетия Арнольд Шенберг — музыкант с европейским именем, ниспровергатель устоев и глава Новой венской школы, которой суждено будет стать главной композиторской школой ХХ века. Он переживает разрушительную семейную мелодраму — роман своей жены и юного художника, в развязке душераздирающего сюжета покончившего с собой. Выйдя из кризиса, болезненно, но своевременно изжившего в нем художника-романтика, Шенберг открывает новую звуковую эстетику. "Я чувствую воздух иных планет",— строка Стефана Георге стала программной для одного из его новых произведений.
Первые живописные опыты Арнольда Шенберга относятся к рубежу 1900-1910 годов. И в это же время, параллельно с Кандинским, пишущим (не без влияния Шенберга) "О духовном в искусстве", он создает "Учение о гармонии". Параллельно со Стравинским, работающим над "Весной священной", сочиняет "Лунного Пьеро", который, как и знаменитый фовистский балет, был осознан современниками как сокрушительная музыкально-эстетическая революция. Однако живопись Шенберга никакой революции не знала. Его портреты напоминают сразу многих: и Кокошку, и Мунка, и даже немного Клее. Пейзажи не похожи ни на кого, кроме, пожалуй, Чюрлениса, но главное, что и на живопись тоже не слишком похожи — туманные композиции, видения, более мелодия, чем визуальное высказывание. Очень слаб у него рисунок, зато экспрессии — хоть отбавляй. Последнее, скорее всего, и привлекало в этой живописи Кандинского, одарившего Шенберга статьей о ней.
Сам композитор относился к этим своим занятиям вполне серьезно — писал портреты друзей и делал карикатуры на критиков, писал много и охотно (одних автопортретов за десять лет у него собралось более семидесяти), надеялся даже заработать на живописи. Увлечение было сильным, но недолгим — окончание экспериментов с живописью совпадает с формулировкой теории додекафонии — 20-е годы. Тогда же наметился его разлад с некогда тесной венской компанией. Еще вроде недавно он писал для альманаха "Синий всадник", а в 23-м вступает в пламенную переписку с Кандинским, подозревая последнего в антисемитизме. Все обошлось, но взаимно влиять друг на друга они больше не будут.
Русские авангардисты, привлеченные к соседству с Шенбергом, конечно, тусовка совсем иная. Да и живопись, по большей части, у них имеет мало точек соприкосновения. Кое-кто подошел Шенбергу биографически (Кандинский, Кульбин), другие — метафизически (Чюрленис, Матюшин), остальные, похоже,— просто за счет неуемной авангардности (Малевич, Филонов). Вся эта окрошка выглядела бы нелепо, если бы Шенберг был художником. Однако на этом никто не настаивает. И живопись Шенберга предстает тем, чем она и является — иногда серьезными, иногда дурашливыми, иногда полубезумными штудиями великого композитора. Следы не живописи, но музыки которого, при желании, можно найти в изобразительном искусстве ХХ века.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, КИРА Ъ-ДОЛИНИНА