Средний класс "приказал долго жить", говорят у нас. А он не только жив, но и помогает выжить другим
Лев Ъ-Амбиндер, руководитель Российского фонда помощи
На днях я встретил человека, который искренне удивился "все еще существованию фонда". То есть лично я не перестаю удивляться этому регулярно. По крайней мере, раз в месяц. И вот уже третий год. Но то — я. Как подобьешь итоги откликов на последние публикации, как сдашь в "Коммерсантъ" или "Домовой" очередную подборку писем и отмаешься ночь перед их выходом в свет ("А ну как никто не откликнется?") — так сразу с утра и начинаешь удивляться: звонят же! Что же до нашего читателя, то его точно ничем не удивишь. Он воспринимает эти публикации как само собой разумеющееся. Более того, он еще поучает и наставляет. Например: "Давно пора было лучшей газете деловых кругов России поднять тему благотворительности",— подчеркнуто сурово выговаривал недавно один из вас. За что ему отдельное спасибо (а за "лучшую газету" пусть благодарят мои коллеги-журналисты). А другой читатель, сотрудник банка и постоянный подписчик Ъ, отправил 10 тыс. рублей четырем бедолагам, благословив нас нижеследующим: "Пишите и впредь историю современности, загубленной бездарными правителями".
Очень трудно удивить нашего человека. Зато поражена была до глубины души московская корреспондентка "Ассошиэйтед пресс" Юдит Инграм. Она готовила статью о благотворительности в России, пришла к нам и долго смотрела мне в глаза, увидев в компьютере: 345,6 тыс. рублей. Столько послано авторам после выхода последней страницы фонда (Ъ от 21 октября 1998 г.). В частности, Валентине Лир в Алтайский край отправлено 6450 рублей — на две операции сыну Саше. (У мальчика детский церебральный паралич и требуется четыре операции, так что к этой истории мы еще обязательно вернемся.) Семье переселенцев Голощаповых в Челябинск ушло 1750 рублей. Одинокой безработной маме четырех ребятишек Тае Выборовой в Архангельскую область отправлено четыре вещевых посылки и 1050 рублей. И дети Зои Журавлевой из Тулы теперь добротно обуты и одеты (семь вещевых посылок), а ее маленькому Алеше полностью (12 050 рублей) профинансировано лечение. (Из отклика Журавлевой: "Нас завалили вещами! В эту субботу отнесем часть в Дом милосердия. Пусть и другим станет хорошо. По-моему, вы сами не знаете, какие славные читатели у вашей суховатой и подтянутой газеты. Столько добрых людей мне звонят в эти дни!") Пятилетнего Рому калужанки Марии Моруковой в этом месяце прооперируют в Институте им. Бакулева — ему приобретен кардиостимулятор ($5146). Безногий инвалид Николай Бабичев (помните: сам и травы накосит, и дров наколет?) теперь сможет подрабатывать к пенсии: ему в Томскую область отправлен компьютер "Пентиум-200" с цветным принтером ($1000). $10 000 потрачены на лекарства для брянского Вовы Разгонова, больного гемофилией. И еще мы очень рады за солдата чеченской войны Сергея Аксенова из Челябинской области: московский филиал одной немецкой фирмы приступил к изготовлению эксклюзивного (DM4689) протеза ноги для парня.
Помогли: Анна Михайловна с дочерью, Олег, Федор, Галя, две Марины, Павел, Катя, Николай, Татьяна Владимировна, Дмитрий, две Елены, Елена Васильевна, Александр, пенсионерка Клавдия Петровна с соседями, Елена Владимировна, Элеонора, Лидия Николаевна, Виктор, Ольга Александровна, Сергей Крылов, Александр и Алла Валовы, две Наташи, Сергей Александрович (все — Москва), Римма из Омска, Ирина, Ольга, Светлана и Марина из Питера. Спасибо, друзья!
Больше всего Юдит Инграм занимали два обстоятельства. Почему тот самый средний класс, которому 17 августа "приказали долго жить", все еще не только жив, но и помогает выжить другим? И второе: отчего практически все помогают анонимно? "В Америке если человек построит здание из благотворительности, то непременно присвоит ему свое имя". Что ей было ответить? Я честно сказал: не знаю. Да, 345,6 тыс. рублей — это и впрямь самый крупный (если тут вообще уместны сравнения) показатель за любой из 27 месяцев существования фонда. Да, похоже на "взрыв". А вот дальше: зачем? откуда? — полный туман. Что до анонимности... Не берусь судить обо всех, но для многих, уверен, такое участие в чужой судьбе — это внутренняя потребность. То есть дело сугубо личное. Такое не выставляют напоказ.
Юдит раскручивала тему профессионально, я оценил. Она искала объяснение "взрыва" даже в прошлом благотворительном опыте нашей страны. И в традициях. Например, в опыте советском. Но там нечего искать, там — пустота. Потому что считалось, что тогда никто не нуждался. Хотя были и многодетные бедствующие в бараках семьи, и заброшенные одинокие старики с пенсией в два червонца, и уж никак не менее острая, чем теперь, потребность в хирургических операциях "за бугром". Но главным и единственным творителем блага считалось государство. Разве что опыт Красного Креста? Да, всех нас — от школьников до пенсионеров — систематически обирали общественники. Но на что и куда уходили те рубли? Да никого это и не интересовало...
А традиции? Вот этого сколько угодно. Государственное равнодушие к сирым и убогим у нас тщательно лелеется по сю пору. Но говорить об этом с американкой как-то не хотелось. В делах призрения у нас сегодня только министры быстро сменяются. Все остальное по-прежнему бездарно неповоротливо. Возьмите ту же историю с протезом для солдата Сергея Аксенова. Признательное отечество подарило ему аж два. И оба бесполезных — ни один не удалось закрепить. Да и язык не поворачивается назвать "подарки" бесплатными. Аксенов-то с лихвой заплатил по счету! Еще в Чечне. Но и то верно, что Родине "подарки" дались тоже не задаром. А на наши с вами налоговые отчисления. Так не разумней ли было отдать деньги той московско-немецкой фирме? Хотя бы в качестве первого взноса? Кстати, бедой Аксенова заинтересовались пятеро читателей. Но ни один не задался вопросом: зачем производить бесполезное, что, как известно, вредно? Рискну предположить: не спросили, потому что не привыкли рассчитывать на государство. Привыкли наоборот: не брать государство в расчет. Теперь пусть оно на нас рассчитывает.