Минувшая неделя ознаменовалась завершением затянувшегося судебного разбирательства по делу об оскорблении, нанесенному министру обороны Павлу Грачеву в статье "Паша-Мерседес. Вор должен сидеть в тюрьме... а не быть министром обороны", опубликованной в газете "Московский комсомолеЦ" год назад, 20 октября 1994 г.
Мы не раз писали о процессах по поводу защиты чести и достоинства. Все привыкли, что подобного рода конфликты относятся к сфере гражданского законодательства, и претендовать потерпевшая сторона может на несерьезную денежную компенсацию либо публичные извинения да опровержения. Однако на этот раз дело слушалось в суде уголовном, и подсудимому — заместителю главного редактора газеты Вадиму Поэгли — грозили, согласно Уголовному Кодексу, исправительные работы сроком до двух лет.
Такого поворота событий никто вроде бы и не ожидал. Если журналисты "Московского комсомольца" и предполагали, что дело дойдет до скамьи подсудимых, то уж увидеть на ней они рассчитывали скорее самого Павла Грачева.
По фактам коррупции в Западной группе войск, изложенным в статье "Паша-Мерседес", в отношении ее героя действительно было возбуждено уголовное дело, которое вскоре было закрыто.
Ставшую знаменитой статью Вадима Поэгли предваряло обращение к ее герою: "Павел Сергеевич, вы выйдете на свободу еще молодым, полным сил мужчиной. Даже в худшем случае вам будет всего 53 года. Тем более, что все политики вашего рода пишут сейчас на нарах мемуары..."
Видимо, в планы Грачева не входило присоединение к "политикам его рода", а тем более сочинение мемуаров в такой неподходящей обстановке. Справедливо решив, что составление букв в слова, а слов в предложения — как раз журналистский удел, министр обороны обратился в Генеральную прокуратуру с заявлением о возбуждении уголовного дела по факту оскорбления.
По закону, как любой другой гражданин на его месте, министр должен был бы обратиться со своим заявлением в суд. То, что дело началось с прокуратуры, изящно определило все последующие неприятности участников процесса и затруднения юристов.
Так или иначе, дело было сделано — и.о. Генерального прокурора России Алексей Ильюшенко дал указание возбудить в отношении Вадима Поэгли уголовное дело по статье 131, часть 2 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Уголовный кодекс РФ. Статья 131. Оскорбление
Оскорбление, то есть умышленное унижение чести и достоинства, выраженное в неприличной форме, наказывается исправительными работами на срок до шести месяцев, или штрафом до одного минимального месячного размера оплаты труда, или возложением обязанности загладить причиненный вред, или общественным порицанием либо влечет применение мер общественного воздействия.
Оскорбление в печатном произведении или средстве массовой информации, а равно оскорбление, нанесенное лицом, ранее судимым за оскорбление, наказывается исправительными работами на срок до двух лет или штрафом до двадцати минимальных месячных размеров оплаты труда с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью либо без такового.
--------------------------------------------------------
Защита достоинства личности предусмотрена как в гражданском законодательстве, так и в уголовном. При этом форма защиты полностью оставлена на усмотрение оскорбленного. В гражданском суде можно защищать честь, достоинство, деловую репутацию, неприкосновенность личной жизни. Такие иски предъявляются на основании статей 150 и 152 Части первой Гражданского кодекса России. В уголовно-правовом порядке можно защищать честь и достоинство, подав жалобу в суд о возбуждении уголовного дела в отношении обидчика по статье 130, часть первая (клевета) и статье 131 (оскорбление) УК РФ. Уголовные дела о клевете и об оскорблении по статье 131 УК являются так называемыми делами частного обвинения, то есть предварительное следствие по ним не производится, а прокурор в деле не участвует. Само уголовное дело возбуждается судом по жалобе потерпевшего и подлежит прекращению при его неявке без уважительных причин в судебное заседание. Обязанность доказательства своего обвинения возлагается на потерпевшего.
Из этого правила есть и исключения. Уголовное дело по статьям о клевете и оскорблении может быть возбуждено и при отсутствии жалобы потерпевшего — из-за особого общественного значения происшедшего инцидента, в силу беспомощного состояния потерпевшего, его зависимости от обвиняемого или если потерпевший по иным причинам не в состоянии защищать свои права и интересы. В таких случаях по указанию прокурора может производиться предварительное следствие. Именно высокое служебное положение Павла Грачева прокуратура сочла достаточным основанием для того, чтобы придать делу "особое общественное значение".
--------------------------------------------------------
"Дело Поэгли" органично вписалось в линию поведения экс-и. о. Генпрокурора Алексея Ильюшенко, который, кажется, мечтал "засудить" всех в принципе известных ему журналистов, по собственной инициативе заводя на них уголовные дела. Так было возбуждено закрытое впоследствии дело в отношении программы "Куклы" (см. "Деньги", N 28), так пытались привлечь к уголовной ответственности корреспондентку канала НТВ Елену Масюк за недоносительство о местонахождении Шамиля Басаева. В тюрьме побывали журналисты "Собеседника" — действия последних особенно дерзко оскорбляли то ли общественную, то ли лично прокурорскую мораль. Однако ни одно из громких ильюшенковских дел в отношении представителей прессы до сих пор не доходило до суда.
Очередное слушание дела "Грачев--Поэгли" было назначено на 25 октября — на следующий день после назначения нового Генерального прокурора.
Накануне в прямом эфире Московского телеканала, куда главный редактор "МК" был приглашен вместе с министром обороны, Павел Гусев высказался в духе того, что статья, и вправду, была не совсем корректной. Павел Грачев немедленно ответил: "Считаю ваши слова извинением, и, в общем-то, его принимаю". Поднявшись с кресла, Павел Гусев на глазах у всей аудитории пожал руку сидевшего спиной и как бы за кадром, а потому невидимого собеседника.
День первый. Явление первое: мерседес
Первый день пятого созыва судебного заседания по делу "Грачев--Поэгли" ознаменовался долгожданным и обставленным с соответствующей помпой явлением "мерседеса" с потерпевшим Грачевым, до этого четырежды игнорировавшим судебные заседания.
Вопреки радостным ожиданиям журналистов, милиции так и не довелось исполнить решение, благодаря которому была навсегда вписана в историю отечественной юриспруденции судья Ольга Говорова. Сам Президент порекомендовал министру явиться в суд добровольно во избежание предстоявшего ему принудительного привода.
--------------------------------------------------------
Из заявления Министерства обороны в ответ на серию антиграчевских публикаций в газете "Московский комсомолец": "Мы рассматриваем данные обвинения как необоснованные и видим в этом попытку определенных политических сил использовать трагедию и большое человеческое горе (речь идет о гибели Дмитрия Холодова — "Д") для нагнетания очередной волны антиармейской истерии".
--------------------------------------------------------
То, что Павел Грачев принял извинения своего тезки Гусева в прямом эфире, не изменило его отношения к делу. К тому же, оказалось, что сам Вадим Поэгли и в мыслях не держал извиняться перед Грачевым. "Я не отказываюсь ни от одного слова своей статьи. Позиция главного редактора нашей газеты — это факт его личной биографии; с таким же успехом извиниться перед Грачевым могла машинистка, которая набирала текст", — заявил подсудимый в первый же день суда.
Согласно процессуальному законодательству, дело об оскорблении личности, возбужденное по частному обвинению, может быть прекращено примирением сторон. Однако в данном случае примирение не могло иметь юридических последствий: правило не действует в отношении дел, возбужденных самой Прокуратурой (а не по заявлению потерпевшего в суд).
На судебном заседании Павел Грачев был мимолетным гостем:
— Считаю, что он (Вадим Поэгли --"Д") допустил оскорбление в мой адрес в газете "Московский комсомолец" за 20 октября 1994 г. и прошу вас вынести решение, основанное на законе. (...) Вором человека можно называть только тогда, когда об этом объявит суд. (...) Я оскорблен не только как личность, но и как высшее должностное лицо Министерства обороны России.
На вопросы потерпевший Грачев отвечал по-военному четко:
Адвокат: Какие именно слова унижают ваше достоинство?
Грачев (подумав): "Вор". "Паша". "Мерседес"...
Ответив на вопросы, Павел Грачев покинул заседание — его уже ждали в США. Темно-синий "Мерседес" исчез за углом.
День первый. Продолжение: версии
Главный редактор газеты "Московский комсомолец" Павел Гусев на прошедшей неделе извинялся трижды. Сначала — перед министром обороны в прямом эфире. На следующий день, через газету, он взял свои извинения обратно, извинившись перед обиженным коллективом редакции и читателями. В третий раз (опять в прямом эфире) он извинился перед ведущим программы "Версии" Сергеем Доренко, которого Гусев, по словам последнего, в какой-то момент успел назвать "подонком".
Неожиданную перемену позиции по отношению к Грачеву Гусев объяснил несовершенством прямого эфира, где неподготовленному человеку трудно быстро ориентироваться в сложных ситуациях.
В своем выступлении в первый день суда главный редактор "провинившейся" газеты отметил, что за год, прошедший со дня публикации статьи "Паша-Мерседес", ни одно ведомство России даже не попыталось опровергнуть либо дезавуировать изложенные в ней сведения. О примирении пришлось забыть.
День второй. Прения сторон
И был день второй. Пришелся он на четверг, 26 октября.
И в зале суда состоялись прения сторон.
Адвокат Генри Резник, защитник обвиняемого (из интервью журналу "Деньги"):
— Есть ряд понятий, в которых даются отзывы о поведении личности (вор, преступник, шулер, сутенер), а не оценка личности. Вот по ним как раз и надо устанавливать соответствие действительности. Их нельзя переводить в разряд оскорблений, поскольку у человека не будет возможности защититься от обвинения. Тогда, даже если обвиняемый докажет, что человек, которого он назвал вором, украл, но будет признано, что это неприличная форма, обвиняемый будет осужден. Это вообще бред какой-то. Понятие оскорбления — все равно понятие оценочное.
Называя министра обороны по имени, нельзя считать, что это образует неприличную форму. То же самое касается понятия "вор", употребляемого в значении синонима вообще нарушителя. В данной ситуации надо проверять соответствие действительности этого слова, а не выяснять: приличная это или неприличная форма. Ведь прокуратура создала следственную бригаду только для того, чтобы раскрыть страшную тайну — в приличной или неприличной форме поименован министр Грачев в статье журналиста Поэгли.
День второй. Интермедия
После прений сторон на второй день суда обещанного продолжения ждали долго, скучая. Маленький зал заседаний наполовину опустел, на скамеечках пили чай из термосов старушки — завсегдашние посетительницы судов. Операторы и осветители тоскливо клубились вокруг закрывших глаза телекамер, нацеленных на пустые кресла судей.
Тем временем перед "президиумом" топталась горстка журналистов, участники процесса и невесть откуда взявшийся усатый старичок. Именно там происходило нечто любопытное. Ведущий журналист "МК" Александр Минкин и адвокат подзащитного Генри Резник, представляющие, вроде бы, одну сторону процесса, с пользой потратили время на то, чтобы выяснить отношения, которые у акулы пера и монстра адвокатуры, как потом выяснилось, не задались уже давно. Небольшой спектакль в антракте начался совершенно неожиданно для публики, пришедшей в полное недоумение.
Минкин (Резнику, одной рукой почти дергая его за рукав, другую простирая к ближайшей телекамере): Всего два вопроса, ответьте! Не уходите от ответа.
Резник: Отойдите от меня, Минкин.
Минкин: Раз вы уходите от ответа — значит, вам нечего сказать.
Резник: Прошу вас, Минкин, не подходите ко мне. Я не желаю с вами разговаривать, Минкин.
Минкин: Объясните причину!
Резник: Господа, я предупреждаю: сейчас будет оскорбление действием!
В этот момент Минкина начинают оттеснять от Резника. Слышатся голоса: "Александр Викторович, полно же, хватит!"
Минкин (уворачиваясь, но на всякий случай уже не подходя к Резнику ближе): Вы не имеете права!
Резник: Чувство гадливости, Минкин, не позволяет мне находиться с Вами в одном помещении. Но я, как адвокат, имею больше оснований присутствовать на процессе, а потому прошу вас его покинуть.
Минкин (ходит кругами. говорит медленно, по слогам, как-то затихая и угасая): Не-го-дяй. Вы. Да, вы — талантливый. Но вы — негодяй.
Резник (как бы пытаясь уйти): Вы столь ничтожны, Минкин, что вам не дано меня оскорбить. Не старайтесь.
Минкин: Да, вы — негодяй.
Резник: Нет, вам — не дано.
Минкин выходит в фойе — видно, что ему хочется с кем-то поделиться своей печалью. Спустя две-три минуты он кратко объяснял суть дела перед одной из видеокамер — правда, понятнее от этого ничего не стало. Якобы Минкин написал в "МК" какую-то статью, посвященную процессу, где адвокат Резник защищал одну из сторон. А Резнику не понравилась статья, в связи с чем и возник спор. Впрочем, журналист был более взвинчен, чем его почти невозмутимый оппонент:
— Я считаю, что сторона, которую защищает Резник, не права. Я там вообще не упоминал самого Резника! Он отождествил себя с той стороной, которую защищает. Вот, например, врач, который лечит сифилитиков, не обязательно должен себя с ними отождествлять.
В этот момент было объявлено, что заседание перенесено на третий день — утро пятницы. Публика потянулась к выходу.
На следующий день в беседе с нашим корреспондентом Генри Резник охарактеризовал давешний конфликт как частное дело, не заслуживающее, с точки зрения адвоката, объяснений и дальнейшей огласки.
День третий. А судьи приговор читали...
-------------------------------------------------------
Заявление о возбуждении уголовного дела содержало странный вариант фамилии обвиняемого журналиста — "Пэгли" (вместо Поэгли — "Д"). В Постановлении о возбуждении уголовного дела также содержалось указание на некоего "Пэгли". Поэтому и все следствие велось против лица по фамилии "Пэгли", которое к заместителю главного редактора "Московского комсомольца" Вадиму Поэгли никакого отношения, вроде бы, могло и не иметь. Тем не менее, волею судеб именно он все-таки оказался на скамье подсудимых. Отвечая на вопросы участников процесса, Вадим Поэгли пояснил, что подзаголовок статьи не относится непосредственно к министру Грачеву, а представляет собой цитату из популярного фильма "Место встречи изменить нельзя". В своем последнем слове подсудимый признался, что так и не понял, в чем именно его обвиняют.
-------------------------------------------------------
Вадим Поэгли, подсудимый:
— Что касается сегодняшнего процесса, то, так или иначе, это дело должно было по закону рассматриваться без прокуратуры, по частному обвинению министра Грачева. А при неявке потерпевшего дело частного обвинения должно быть прекращено. Грачев, как известно, не являлся в суд четыре раза. Дело было бы закрыто — если бы не прокуратура.
Кроме того, следует заметить, что действия главного редактора газеты "Московский комсомолец" Павла Гусева, направленные на примирение с министром Грачевым, вовсе не отражают позиции всей редакции газеты. Главный редактор — еще не вся газета. А позиция газеты налицо. Сейчас публикуется очень много материалов на военную тематику, в том числе и резко негативных по отношению к Министерству обороны — в прошлый раз такое было только после смерти Димы Холодова. И мне непонятно, как главный редактор будет журналистов по одному вызывать и говорить: "Ребята, вот так не нужно". В конце концов, главный редактор выражал свое субъективное мнение. Безусловно, его мнение может влиять на позицию газеты, но в данном случае это не так. Чтобы влиять, оно должно быть поддержано хотя бы частью газеты. Насколько я знаю, в редакции нет ни одного человека, который бы сказал: "Павел Николаевич, вы абсолютно правы".
Когда я писал статью "Паша-Мерседес", я предполагал иск и рассчитывал на то, что не проиграю это дело. Я смотрел в словарях второе значение слова "вор", бегал в библиотеку. В словаре, например, Ожегова второе значение слова "вор" обозначает правонарушителя. Статью смотрел юрист газеты, который сказал, что иск, конечно, будет, но отбиться можно. Никто не предполагал, что дело попадет в уголовно-правовую сферу, да еще и с участием Генеральной прокуратуры. После выхода статьи я все же чего-то добился — деньги, на которые приобрели "Мерседесы", вернули, и на них построили жилые дома. Также я думал, что уголовное дело о злоупотреблениях в ЗГВ будет рассмотрено до конца, то есть передано в суд, но этого, к сожалению, не произошло. Дело просто закрыли, да еще и с формулировкой "из-за отсутствия события преступления". Как будто все, происходившее там, просто кому-то приснилось.
Я думаю, что когда-нибудь производство по уголовному делу по фактам злоупотреблений в Западной группе войск все же будет возобновлено. Я связываю это с уходом Ильюшенко из Генеральной прокуратуры.
27-го октября 1995 года заместитель главного редактора газеты "Московский комсомолец" Вадим Поэгли решением Пресненского межмуниципального суда Москвы был признан виновным по ст.131-2 УК РФ "в умышленном оскорблении в неприличной форме" министра обороны России Павла Грачева и приговорен к одному году исправительных работ и удержанию ежемесячно 20% процентов зарплаты.
В обвинительном заключении говорится, что Поэгли "унизил честь и достоинство Павла Грачева как человека и как должностного лица". Однако сразу же после оглашения приговора журналист был тут же освобожден в соответствии с пятым пунктом амнистии к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне, решение о которой принято Государственной Думой. Заметим, что немедленное освобождение по амнистии было также предложено государственным обвинителем, а вовсе не защитой, как это бывает обычно.
Первая полоса субботнего номера газеты "Московский комсомолец" за 28.10.95 открывается новым обращением к читателю за подписью "коллектив МК". Обращение заканчивается сообщением, выделенным в отдельный абзац.
"Мы еще раз опубликуем статью "Паша-Мерседес" в своей газете".
Что же — давно известно, что история повторяется.
Главное — чтобы к вынесению следующего приговора подоспела подходящая амнистия.
Ольга САГАРЕВА, Дмитрий ЖАРКОВ