В Америке его называют просто Миша. Отчаянный виртуоз, отчаянный танцовщик. Отец троих детей и playboy Михаил Барышников — хореограф, актер, кинозвезда, бизнесмен, владелец компаний Baryshnikoff production и Baryshnikoff incorporated — теперь, после смерти Нуриева, самый знаменитый в мире танцор, владелец домов, конюшен, ресторанов и прочей недвижимости, оцененной более чем в 100 миллионов долларов.
Отъезд
Барышников постоянно в центре внимания прессы, волнуя воображение поклонников неуемными творческими планами и любовными историями. Он зарабатывает на своей репутации, в которой сочетается имидж склонного к пессимизму русского художника и разбитного американского парня с железной волей к победе. Особую пикантность этому образу придает его хорошо документированная личная жизнь, подробности которой постоянно мелькают в газетах.
Он уехал в 1974 году, завершив трилогию невозвращения "Макарова-Нуриев-Барышников". Его карьера в США складывалась более чем благополучно сразу после исчезновения из гостиничного номера в Канаде во время гастролей Большого театра. Спокойно, без суеты Барышников скрылся от сопровождающего чина "оттуда" и появился уже в Нью-Йорке, с присущей ему виртуозностью взлетев на Олимп мирового балета, и уже более двадцати лет прочно на нем восседает.
Готовился ли он к отъезду? Говорят, он занял большие суммы денег, говорят, что его квартира была предварительно освобождена от большей части ценностей. По крайней мере, рукописи своего балетного учителя Пушкина, его записи из репетиционного зала он точно увез с собой.
Вопрос о том, почему он сбежал, давным-давно потерял актуальность, так и оставшись без удовлетворительного ответа. Все предложенные варианты подозрительно отдают патетикой, риторикой и сентиментальностью. Политический гнет, свобода художника, невозможность выразить себя... Такие ответы нравятся журналистам.
Рискуя прослыть циниками, осмелимся предположить, что политический гнет был все же выносим, а внутритеатральные интриги остаются таковыми и за пределами социалистической системы.
Вряд ли в Союзе он был обречен на профессиональное прозябание, в театре его ожидало совсем не тривиальное будущее. Он поступил в Вагановское училище при Кировском театре пятнадцати лет, а к двадцати шести годам уже станцевал лучшие партии во всех классических постановках, был заслуженным артистом, лауреатом международных конкурсов.
Но одной лишь карьеры в балете, пусть и великой, ему ни за что бы не хватило. Он был амбициознее, чем это может показаться тому, кто в любом тогдашнем беглеце готов увидеть политического бунтаря или неудовлетворенного творца. Вряд ли Барышникову хотелось всего лишь войти в историю искусства, даже с титулом гениального танцора.
Короче, ему нужно было вообще все, что только может быть в человеческой жизни.
Когда он выходит на сцену, фотовспышки мелькают, как стробоскоп.
В Штатах он стал "лакомым кусочком", именитые балерины отчаянно соперничали друг с другом, чтобы заполучить его в партнеры. Сам Барышников очень надеялся поработать с Джорджем Баланчиным. Но когда в 1978 году Бар пришел в его труппу, Баланчин был уже слишком болен. В 1980 году ему сделали предложение стать директором American ballet theatre — одной из самых престижных трупп Америки.
Он руководил театром до 1989 года, удачно совмещая амплуа менеджера и артиста.
В его постановке вышли балеты Чайковского "Лебединое озеро" и "Щелкунчик", посвященные памяти Баланчина.
Он появился и на Бродвее. В постановке театра Этель Бэрримор "Превращения" Кафки. Сыграл роль Григора Замзы — человека, который постепенно, на глазах у зрителей превращается в насекомое. Его окрестили "ползающей звездой", признав безусловный дар драматического актера.
Время от времени он сотрудничал с Голливудом. В "Белых ночах" сыграл почти самого себя — артиста-невозвращенца, пойманного КГБ и отправленного в ссылку в Кировский театр. Дав вдруг зарок никогда больше не сниматься в кино, все же снялся в фильме Питера Селларза "Кабинет Калигари".
Он создал свою собственную труппу из 15 артистов — White Oak Project. White oaks — поместье площадью три тысячи гектаров, заповедник-ферма по разведению исчезающих видов животных. Друг Барышникова Ховард Гилмен, меценат-миллионер, спонсирующий Metropolitan Opera, предоставил поместье для репетиций и принял участие в финансировании проекта. Хотя небалетные доходы Барышникова и позволяют ему обходиться без спонсоров.
Правда, не всегда Барышников баловал вниманием возглавляемые им труппы, вызывая недовольство коллег и подчиненных. Причиной тому была всевозрастающая активность звезды в других областях.
Дивертисмент в ассортименте
Он открывает свой ресторан, которому дает свое имя. Ресторан Baryshnikoff не имеет ничего общего с традиционными эмигрантскими русскими ресторанами. Там нет цыган, балалаек, не подают борщ и расстегаи. Любое блюдо по желанию клиента приготовят опытные повара, необходимые продукты при этом доставят из зоны их постоянного обитания в течение 40 минут.
Средний ужин в ресторане такого класса обходится примерно в 2000 долларов. Барышников — ценитель и любитель хороших вин, которые поставляют ему из Франции, имеет собственные погреба. В отличие от Баланчина, который любил русскую кухню, Барышников предпочитает европейские блюда и качественные напитки.
Камерную обстановку ресторана дополняет классическая и джазовая музыка. Его постоянные посетители звезды Голливуда, известные бизнесмены с Уолл-стрит. Барышникова можно увидеть встречающим гостей, к своей роли владельца ресторана он относится, как ко всем своим ролям, серьезно. Ресторанчик приносит ему в год около 500 тысяч долларов.
Барышников создает собственные коллекции одежды. Несколько лет назад он дебютировал в неожиданном спектакле, поразившим искушенный Нью-Йорк. На традиционном показе моделей сезона в Carnegie Hall он представил собственную коллекцию костюмов и белья, воплотив в жизнь им самим сформулированный принцип "От классического балета к нижнему белью!". Его появления на подиуме вызывали бурю восторженных аплодисментов. Продажа коллекции прибавила в его личный бюджет несколько миллионов долларов.
Такое применение собственных талантов Барышникову, очевидно, нравится. Простым американцам — тоже. Балетных критиков это также, очевидно, не смущает.
Не смущает их и появление колготок Baryshnikoff, духов Misha и прочей продукции, названной именем кумира. Кумир налаживает производство товаров швейной и парфюмерной промышленности. В этом мире его привлекают все новые и новые роли.
Он никогда не ограничивается простым предоставлением товару своего имени. Даже если речь идет всего лишь о новых духах, он вникает во все тонкости производства, включая форму флакона, вид упаковки, аромат.
Его покойный приятель, Энди Уорхолл, всю жизнь убеждал сограждан, что пятьдесят раз воспроизведенная долларовая купюра достойна красоваться на выставке, а автор идеи, соответственно, называться художником.
Барышников добивается большего — он всего лишь великодушно и непринужденно отдает нижнему белью частичку своей славы. Духи, колготки, ресторан, получив его имя, представляются покупателям таким же драгоценным художественным созданием, как и самая блистательная из его ролей.
Женщины, собаки, поместья...
Его магнетизм и невероятная притягательность всегда манили женщин. В начале карьеры в США ему помогала очаровательная и состоятельная Кристин Берлин, но вскоре он смог себе позволить только и исключительно очаровательных спутниц.
Одна из его партнерш и возлюбленных, Джелси Киркланд, написала книгу "Танцуя на собственной могиле" об их отношениях.
Барышников считает, что влюбленность в партнершу не мешает, а только помогает ему танцевать. Он может во время танца вдруг начать чувственно обнимать партнершу, при этом как бы вполне недвусмысленно расстегивая брюки. И успевает при этом украдкой поприветствовать другую балерину. Так он шутит. Женщины его боготворят.
Известны его связи с самыми эффектными голливудскими звездами. В течение долгого времени он мелькал в самых фешенебельных кафе Манхеттена и в светской хронике. Любовные страницы его биографии открывались и закрывались по одному сценарию: пришел-увидел-победил. Оставил.
За исключением одного случая. Джессика Ланж оставила его сама. Ради Сэма Шеппарда — драматурга с замашками мрачного ковбоя. Несколько лет Барышников не мог оправиться от обиды. Сегодня его отношения с Шеппардами вполне дружеские. Свою нынешнюю подругу, бывшую балерину Лизу Райнхард, он не бросает уже двенадцать лет.
Слухи, которыми он окружен, двусмысленны, но не истеричны. Его победы и измены скандальны, но и не более того. Он покидает одну любовницу ради следующей, просто от того, что одной женщины ему ни за что и ни при каких обстоятельствах не хватило бы. Так же как ему не хватило бы только балета, только России, только и просто достатка.
Будь это возможно — ни с чем и ни с кем не расставаться, — он предпочел бы именно такую жизнь: в окружении всех своих возлюбленных, друзей, коллег, детей, собак, поклонниц. При условии, что можно всегда, когда необходимо, оставаться в одиночестве.
Он предпочитает жить за городом, в поместье, где много кошек и птиц. В его домах много света и картин. В отличие от Нуриева, как бы в отместку за нищее советское прошлое жившего в квартире, своей варварской роскошью напоминавшей пещеры Али-Бабы, Барышников выдержал испытание богатством. Вероятно, причиной тому природный вкус.
На прошлой неделе ему исполнилось 47 лет. Роковая для артиста балета возрастная черта приближается, но он все еще в хорошей форме и все так же выглядит "золотым мальчиком". Правда, сильно уставшим. Феноменальные природные данные, многолетний тренинг и дар приспосабливаться позволяют ему продлить короткую жизнь танцовщика классической школы.
С недавних пор он уверяет, что классический балет его больше не интересует и что самое интересное сейчас происходит в современном танце. Говорит, что не обязательно делать классические па, прыжки и пируэты, чтобы взволновать зрителей. Может быть, он прав.
Хотя сны ему снятся еще на русском языке — он американец. Ностальгией не страдает и возвращаться пока не собирается. Он таков, каков он есть. Misha Baryshnikoff. Каким никогда не стал бы в России.
СВЕТЛАНА ПЕРШИНА