Сформировались ли за триста лет в Петербурге места компактного проживания элиты?
Изначально город на берегу Финского залива создавался "служивым" — как гигантская казарма, завод, присутственное место. Петровские аристократы, будь то командир полка, президент коллегии или директор мануфактуры, были вынуждены жить недалеко от места несения службы и среди своих подчиненных. Иначе эффективно руководить огромным, рыхлым, норовящим расползтись организмом имперской столицы было просто невозможно. Единственное исключение составляли иностранцы, которые, хоть и были в большинстве своем неродовиты, принадлежали к элите общества: британцы селились рядом на левом берегу Невы, немцы — на Васильевском острове и т.д.
Социальный состав
К концу XVIII столетия оформились пояса особняков вдоль набережных Невы и Фонтанки, но аристократы жили отнюдь не в гордом одиночестве. Каждый особняк представлял собой, по сути, помещичью усадьбу с кучей жилых и хозяйственных пристроек, а то и с огородами, населенную крепостными и слугами. Кроме того, уже в этот период прослеживается традиция, которая станет петербургской на века — снимать (и, стало быть, сдавать) квартиры. Москвич А.С.Пушкин, который в столице четверть века мыкался по съемным квартирам и гостиницам, лучший тому пример. Центростремительный насос Петербурга ежегодно всасывал тысячи крестьян, разночинцев и провинциальных дворянчиков с тем, чтобы обречь их жить не по средствам. В столице важно было казаться успешнее, чем ты есть на самом деле. Необходимые для этого атрибуты, от парадного выезда до шинели с кошачьим воротником, отнимали массу средств, так что о собственном жилье оставалось только мечтать. Владельцы земельных участков очень быстро сообразили, какие возможности предоставляет "квартирный вопрос" в условиях постоянного роста населения. И весь золотой XIX век прошел под знаком спекуляций квадратными саженями. Доходные дома, "шестиэтажные громады", вырастали на любом свободном участке, во дворах и на пустырях. Лишь немногие особняки остались подлинными семейными гнездами, большинство превратилось в те же самые доходные дома, только поприличнее с виду. Например, конногвардеец герцог Лейхтенбергский жил в восьмикомнатной квартире в бельэтаже собственного особняка на Английской набережной, остальные же помещения отдавались в наем.
Бельэтажи и вторые этажи сдавались господам, а в бывших служебных помещениях на первых этажах, в подвалах и на чердаках обитали рабочие, мелкие чиновники, студенты. При этом социальная сегрегация обеспечивалась архитектурой — чистая публика и простонародье пользовались разными подъездами и могли годами жить бок о бок, никак не пересекаясь.
Съемное жилье
Квартиры, по современным понятиям, были большими — по одной комнате на каждого члена семьи плюс столовая и кабинет и/или приемная. Но уровень бытовых удобств в них оставался почти средневековым. Плохое освещение, вентиляция за счет печных топок, отсутствие водопровода и канализации — все это было нормой вплоть до начала ХХ века. Благоустройство и отделка квартиры лежали на самих жильцах, и не всегда для этого находились средства. Тем более что петербуржцы часто снимали квартиры на короткий срок, фактически на один сезон. Летние месяцы было принято проводить на даче, а осенью заселялись в новую квартиру. Еще одна характерная черта петербургской барской квартиры — анфиладная планировка, иногда с параллельным коридором — обуславливалась семейным, родовым образом жизни. Индивидуального пространства у человека практически не было, да и в одиночестве он оставался редко (для молодых девушек и детей это считалось попросту неприличным).
Может быть, поэтому петербуржцы спокойно относились к разного рода квартирантам и компаньонам — чужим людям, которым сдавали в аренду свободные комнаты, чаще всего и с семейным питанием. Для небогатых семей пересдача отдельных комнат была хорошим способом снизить стоимость аренды, поскольку на рынке вторичной аренды (комнаты, койки, "углы") квадратная сажень стоила дороже, чем на первичном!
Поскольку семейная жизнь протекала в съемном жилье, важную роль в ней играли представители домовладельца — истопник, швейцар, дворник. Последний отнюдь не только подметал двор и мыл подъезды. Дворники числились на службе при полиции, поэтому присматривали за порядком в самом широком смысле слова: например, следили за тем, чтобы жильцы не курили в неположенных местах, отводили домой детей, оставшихся без присмотра, гоняли со дворов старьевщиков и уличных торговцев. Дворника отправляли к участковому приставу за загранпаспортом, дворник же взимал с квартирантов арендную плату (излюбленная тема дореволюционных юмористов). Впрочем, обслуживающий персонал не впускали дальше определенной зоны — кухни и в крайнем случае прихожей.
Именно такая, не вполне свободная жизнь была уготована представителям светского общества (по статистике, жилье в собственности имели меньше 5% высших государственных служащих). Существовали ограничения, накладываемые "правилами приличия". Например, постыдным считалось жить в квартире с подъездом со двора, а не с улицы. Своя ярмарка тщеславия была и для улиц, наиболее престижными были Невский, Владимирский, Суворовский проспекты, чуть позже Каменноостровский и Литейный. Разница в стоимости аренды квартир на проспекте и параллельно идущей соседней улице могла достигать 20%.
Для столичных дольщиков
Первые попытки противостоять "хищнической эксплуатации" со стороны петербургских домовладельцев были предприняты только в начале ХХ века. В столице появились жилищные кооперативы "Общество собственников жилищ", "СПб. Товарищество для устройства постоянных квартир" и знаменитое "Бассейное товарищество", построившее дом в ассирийском стиле на углу Греческого и Бассейной (ныне ул. Некрасова). Кооперативы предлагали дольщикам из "интеллигентных кругов столичного населения" невиданную роскошь — возможность вносить изменения в базовый проект. Можно было менять расположение дверей, заказывать индивидуальную отделку и т.п. Дом на Бассейной был оборудован по последнему слову науки — лифты, центральное отопление и водопровод, телефоны, механическая прачечная, даже центральный пылесос! В мансардном этаже располагались общая гостиная и курительный зал. Это был настоящий храм веры в прогресс, технический и социальный — веры, которая вскоре уничтожит и имперскую элиту, и саму империю.
Новая политика
Бывший помощник присяжного поверенного, сам снимавший комнату в Большом Казачьем переулке за 10 рублей в месяц (керосин и уборка за счет хозяев), разработал детальную инструкцию по осуществлению новой жилищной политики: "Пролетарскому государству надо принудительно вселить крайне нуждающуюся семью в квартиру богатого человека. Наш отряд рабочей милиции состоит, допустим, из 15 человек: два матроса, два солдата, два сознательных рабочих (из которых пусть только один является членом нашей партии или сочувствующим ей), затем 1 интеллигент и 8 человек из трудящейся бедноты, непременно не менее 5 женщин, прислуги, чернорабочих и т. п. Отряд является в квартиру богатого, осматривает ее, находит пять комнат на двоих мужчин и двух женщин. "Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах на эту зиму, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время, пока мы при помощи инженеров (вы, кажется, инженер?) не построим хороших квартир для всех, вам обязательно потесниться"" (из работы В. И. Ленина "Удержат ли большевики государственную власть?").
Потеснились, как известно, так, что Петербург до сих пор остается столицей коммуналок. Вместе с тем, сразу после революции начала формироваться новая, советская элита, представители которой отнюдь не стремились к аскетизму. "Дом Бенуа" на Каменноостровском проспекте известен квартирой-музеем С. М. Кирова, но и кроме него в этом фешенебельном доходном доме жили многие партийные боссы. Сами Кировы (семья из двух человек и домработница) занимали пятикомнатную квартиру площадью 200 кв. м, в которой была даже такая диковина, как электрический холодильник General Electric.
Иерархия жилья
Кроме партийной составляющей, советскую элиту формировали и так называемые спецы — профессионалы в самых разных областях. Именно они получали привилегии, не предусмотренные марксистско-ленинской теорией, но необходимые для обеспечения страны кадрами. Первые дома, построенные в Ленинграде конструктивистами, были ведомственными, и квартиры в них получали инженеры, "совторгслужащие", полярники. Идеи нового быта тогда еще не разбились о человеческую сущность, и во многих "элитных" домах начала 1930-х конструктивно закладывались общественные пространства — кинозалы, спортплощадки, общественные туалеты и кухни.
Однако игры в фаланстер быстро всем надоели. Сталинский ампир, на четверть века установленный в качестве главного стиля, подчеркивал иерархическое устройство общества. Генералы и артисты получали квартиры в угловых домах "сталинских" ансамблей — кирпичных, с высокими потолками, железобетонными перекрытиями, паркетом, мусоропроводами на кухне. Интересно, что до конца 1950-х даже такие дома строились с печками — центральное отопление в Ленинграде восстановили только через 15 лет после войны. Рабочие жили во внутриквартальных шлакоблочных домах, с деревянными полами и совмещенным санузлом. "Хорошие квартиры для всех" оставались утопией, более того, возник черный рынок качественного жилья, точнее говоря, услуг по незаконному его получению. И это в условиях государственной монополии на распределение недвижимости.
ЖСК и ведомственные
Жилищно-строительные кооперативы, которые возродились в 1960-х годах, не открывали особых возможностей для постройки шикарной квартиры. Все равно, кооперативные дома строились по типовым проектам, единственным их преимуществом было чуть более высокое качество. Ну и возможность получить на жильца чуть больше квадратных метров, чем определяло государство. Более комфортабельными были ведомственные или "обкомовские" дома, которые опознавались по желтому кирпичу стен. Кухни площадью от 12 метров, тридцатиметровые комнаты, два санузла, консьержка в парадной — вот и все атрибуты роскошной жизни позднесоветской эпохи. Настоящее элитное жилье можно было получить единственным способом — расселив коммунальную квартиру и реконструировав "барские" апартаменты вековой давности. Но даже умельцы, которые умудрялись произвести такую многоходовую комбинацию, оставались жить в окружении алкоголиков, сумасшедших бабушек, шумных неформалов и прочих типичных обитателей центральных районов Ленинграда. С точки зрения социальной однородности кооперативные и ведомственные дома были предпочтительнее.
Проблемы избранных
В последнее десятилетие появилось довольно много проектов, провозглашающих создание "элитных" домов или жилых комплексов и в центре города, и на его окраинах. Главная их проблема заключается в том, что "элитность" заканчивается ровно на границе участка, принадлежащего девелоперу. Таким образом, "элитные" поселения оказываются вырванными из общегородского контекста, превращаясь фактически в "сеттльменты", если не в резервации для своих обитателей. В этом их коренное отличие от европейских и американских богатых кварталов, которые формировались постепенно за счет естественного перераспределения горожан. Система налогообложения, при которой значительная часть средств остается в муниципалитете, сама собой определяет весь жизненный уклад. От работы местных полицейских (шериф в Блумфилд Хиллс (Bloomfield Hills), миллионерском пригороде криминального Детройта, с гордостью говорит, что любой чужак пробудет в городке незамеченным не более 15 минут) до господствующего архитектурного стиля и сорта травы на газоне.
Стоимость аренды жилья в Петербурге в конце XIX — начале ХХ веков
Литейная часть города — до 50 руб. в год за квадратную сажень (4,6 кв. м). Плата обычно бралась не за площадь, а по количеству жильцов.
Пятикомнатная квартира на Литейном проспекте — 80-100 руб. в месяц. Трехкомнатная квартира на пятом этаже доходного дома (окна во двор, флигель) — 30-45 руб. в месяц.
Комната в центре (студенты, молодые чиновники) — 10-15 руб. в месяц. У Сенного рынка можно было снять комнату вдвое дешевле, а на Выборгской стороне или у Нарвской заставы — еще дешевле.
Для сравнения: в конце XIX века годовой доход учителя гимназии составлял от 750 до 1500 руб., а ежемесячный заработок квалифицированного рабочего — 40-50 рублей.
Средний ежемесячный доход на душу населения в 1912 году составлял чуть больше 10 руб., но промышленный рабочий получал 25-40 руб., инженер — 240 руб. в месяц, врач с хорошей практикой — 300 руб. в месяц, известный адвокат — 500 руб. в месяц.