Книги с Лизой Биргер

"Карт-бланш"

Продолжение затянувшейся авантюры с выбором наследника Флеминга и нового отца Джеймса Бонда. После Себастьяна Фоулкса, с английской педантичностью воссоздавшего флеминговский мир в романе "Дьявол не любит ждать", новым наследником был избран американец Джеффри Дивер, автор отличной серии романов о парализованном криминалисте Линкольне Райме и вообще не последний писатель жанра. С шестидесятыми Дивер возиться не стал, а в очередной раз перезапустил серию: перенес действие в наши дни, где агент 007 только три года как пришел в разведку из британских ВМФ, нацепил на героя Rolex, посадил в Bentley ("характерного гранитно-черного цвета с густо-черным кожаным салоном") и отправил в Дубай бороться с терроризмом. То есть открыл широкое поле для продакт-плейсмента. И ничего удивительного, что книга выходит в Англии ограниченным тиражом в подарочной металлической коробке от того же Bentley. Между Бондом прошлого и Бондом настоящего огромная пропасть: злодеи измельчали, а бренды, наоборот, покрупнели. Вот тому же Стигу Ларссону удавалось справиться с проблемой: хотя в его "Миллениуме" точно так же названы каждые хлопья, которые герои едят на завтрак, но, даже существуя в мире брендов, герои борются со злом как таковым. А нынешний Бонд? Бонд просто выполняет задания. Поэтому, пусть в романе и присутствуют в положенных количествах погони, красотки, перестрелки и марки, сам Бонд у Дивера получился сухим, пресным и невероятно скучным. Вот такой вот фокус: бондиана есть, но в ней легко можно обойтись без Бонда.

"Преступление без наказания. Теодор Бун — маленький юрист"

На самом деле Теодор Бун — детская серия, задуманная Джоном Гришэмом, чтобы, как шутил автор, "вернуть себе украденное 'Гарри Поттером' первое место в списках бестселлеров". Последние книги Гришэма и без всякого Гарри Поттера до верхов не добрались бы, поскольку не выдерживают никакого сравнения с тем же "Клиентом" или "Фирмой". Мастер выдохся и стал смотреть на сторону, написал юридический нон-фикшн "Невиновный" и придумал Теодора Буна, 13-летнего мальчика, мечтающего стать юристом. Родители Тео — юристы, дядя — юрист, он знает всех судей и судебных приставов в городе и бесплатно консультирует одноклассников, что делать, если разводятся родители или как забрать собаку из приюта. Или — как доказать в суде виновность подсудимого, безупречно спланировавшего убийство, если твой идеальный свидетель скрывается от правосудия. То есть такая Вероника Марс, но без бойфренда и с брекетами. По всем законам детского мира Тео — еще тот зануда, но в дидактическом повествовании Гришэма он выступает как хороший мальчик, открывающий для читателя занимательную юриспруденцию. Трудно представить себе подростка, читающего подобный роман с воодушевлением, но вполне можно представить себе взрослого, заглатывающего историю о суде, в котором — и это уже типичный для Гришэма финт — надо доказать не невиновность подсудимого, а, наоборот, вину.

"История на миллион долларов. Мастер-класс для сценаристов, писателей и не только"

На самом деле книга Роберта Макки уже была некоторое время назад переведена на русский язык. Но поскольку важнее книги по сценарному искусству, чем эта, пока никто не написал, нет ничего криминального в том, чтобы открыть ее с переиздания.

В Голливуде Роберт Макки фигура практически легендарная, хотя, по его словам, он выбрал "самый причудливый способ прославиться" — стал учителем сценарного дела. Как и у многих учителей, у Макки не так уж много собственных творческих заслуг и регалий. Зато с 1984 года, с которого он ведет свой семинар, Макки воспитал более 50 тысяч сценаристов, среди них 35 оскароносцев, 164 победителя "Эмми" и полный состав студий Disney, Paramount и Pixar (не знаю, как про две первые, а про последнюю уж точно можно сказать, что она делает лучшие истории на свете). Макки искренне считает, что главный человек в кино — не режиссер, не актер, а сценарист. Именно он удовлетворяет древнейшую из потребностей зрителя — потребность в истории. Поэтому его книга, вышедшая в 1997 году, так и называется — "История", миллион же приписали издатели. Видимо, как стимул дочитать немаленькую книгу до конца.

Книга Макки между тем важна не смутным обещанием идеального голливудского сценария. Уж вряд ли кто верит, что в условиях нашей действительности сценарий может быть товаром на экспорт. "История на миллион" — это книга об историях. Ведь, как заметил Аристотель, если искусство рассказа переживает трудные времена, это приводит к упадку. Со времен Аристотеля в этом искусстве ничего не изменилось, поэтому Макки свободно использует "Поэтику" как единственную теоретическую основу своих построений. И точно так же, как 23 столетия назад, поэзия для него важнее формы: он ругает невежество, гонит своих учеников за вдохновением в библиотеку, требует бороться со штампами, познавать самого себя и "создавать сложные истории, которые будут достаточно простыми", сдерживаясь только двумя принципами: сокращать число персонажей и как можно реже менять место действия. Хотя он любит повторять, что сколько бы ни заплатили Майку Крайтону за "Парк Юрского периода", этого в любом случае будет недостаточно, образцом для него остается не Крайтон, а Ингмар Бергман, не "Парк Юрского периода", а "Касабланка".

Для автора учебника, тем более самоучителя, Макки невероятно требователен, особенно если сравнивать его с авторами других пособий, для которых единственными обязательными элементами сценария становятся герой, антигерой и предмет их любовных устремлений. Макки же не ленится нарисовать целую схему актов с подактами, схему антагонистов и протагонистов со всем набором разнообразных качеств. Это замечательное пособие по теории современного кино, которое так и тянет примерить на фильмы новой волны и посмотреть, пролезут ли через угольное ушко Звягинцев и Попогребский. А заодно и серьезный экскурс в историю кино с внушительным списком упомянутых и процитированных фильмов. Но главное, согласно Макки, "Крамер против Крамера" и "Выпускник" не потому замечательные фильмы, что в них играет Дастин Хоффман, а потому, что это хорошие истории. И нечего браться за сочинение сценария, если у тебя нет истории в кармане. Макки называет это писанием "изнутри наружу", то есть от большого к частностям, в то время как посредственности, по его утверждению, пишут "снаружи внутрь". А Макки не учит посредственностей, справедливо полагая, что воспитание Крайтонов следует начать с воспитания Бергманов, а не наоборот.