Старший следователь московской авиационной прокуратуры Григорий Цабрия, ведущий дело о контрабанде кинофильмов телекомпанией ОРТ, оказался в больнице с гипертоническим кризом. Госпитализировали его вскоре после встречи с генпрокурором России Владимиром Устиновым. Следователя навестил корреспондент Ъ СЕРГЕЙ Ъ-ТОПОЛЬ.
"Григорий Цабрия? Есть такой. Сегодня в неврологию привезли,— сказали в справочной 51-й горбольницы.— Прием посетителей с 15.00 до 19.00". Но в неврологию пропустили.
Вышедший из ординаторской врач, узнав, что разыскиваю следователя Цабрию, проводил до палаты: "Не больше трех минут. Он тяжелый". И тут же обратил внимание на пакет, который я держал в руке: "Это что?". "Кинза, базилик, травка разная. Он же грузин",— ответил я. "Это ему нельзя,— сказал врач.— У него подозрение на язву. Сейчас гастроэндоскопию будем делать".
— Это что, кишку глотать? — приподнялся с койки мужчина с сотовым телефоном в руке (в двухместной палате следователь лежал один).
— Не волнуйтесь. Все будет в порядке,— успокоил его врач и ушел.
— Я из "Коммерсанта".
— Знаю. Хорошая газета,— оторвался от мобильника Цабрия. Пару минут следователь успокаивал друзей, решивших, что он чуть ли не в реанимации, а потом занялся мною.
— Я о вас ничего, собственно, не знаю. Заехал в прокуратуру, но там со мной говорить не захотели. Как вы стали следователем?
— Мне 35 лет. Закончил юрфак МГУ. В Москве с 1992 года. Юрист 1-го класса. Четыре года работал юрисконсультом, потом пришел в авиатранспортную прокуратуру. У нас в семье все юристы — отец был прокурором. Сейчас работает судьей. Мать адвокат. Двое детей.
— На что же вы их содержите?
— Моя зарплата как старшего следователя 1808 рублей. С надбавками где-то около $100. Сотовый телефон (кивает на "трубку") жена оплачивает. Она тоже юрист, сейчас, правда, временно не работает.
— Говорят, что вы возбудили дело против ОРТ после статьи в "МК"?
— Ну, не сразу. Вначале проверял информацию по своим каналам. А дело я возбудил 25 августа прошлого года. Сам и постановление вынес. Его наш прокурор Алексей Небыков утвердил. И вот на днях нанес визит в ОРТ. Нужно было произвести выемку документов.
— ОМОН зачем с собой взяли?
— Потому что ученый. По закону следователя прокуратуры обязаны беспрекословно пропускать в любое учреждение. А у нас в каждой конторе своя служба охраны. Сразу своих юристов вызывают. Пока объясняешься, документы могут спрятать или уничтожить.
— А маски зачем омоновцы надели?
— Со мной они пришли без масок. Я их расставил по этажам и пошел в кабинет управделами ОРТ. Судя по всему, надеть маски распорядился их командир. Я его понимаю. Его бойцов телекамеры снимать стали, а они в Чечне бывают, бандитов ловят. Им светиться ни к чему. Кстати, обыск шел шесть часов, а омоновцы в масках всего минут сорок пробыли. На следующий день меня вызвал Небыков и сказал, что меня вызывает генпрокурор.
— Сколько же он вам время уделил, о чем говорил?
— Три минуты. Я доложил о ходе расследования, а он велел рапорт об отставке написать.
— А вы?
— Повернулся и ушел. Ночевал у приятеля. Утром он меня повез на работу на своей машине. Мне стало плохо. Закружилась голова, вырвало. Друг вызвал "скорую", и вот я здесь. Верю, что не скушают они нас. У нас президент хороший. Зря что ли он про диктатуру закона говорил.
— Кто же вас съесть хочет?
— Те, кто не хочет, чтобы я этим делом занимался.