Карнавал на фоне взрыва
Эта удивительная картина продолжает мотивы классических киноработ Александра Миндадзе и Вадима Абдрашитова — прежде всего "Остановился поезд" и "Армавира". С чуткостью сейсмометра они улавливали подземные толчки, грозящие разрушить систему, сигнализируя о том, что поезд находится в аварийном состоянии, а советский "Титаник", или назовите его теплоход "Адмирал Нахимов", неумолимо идет ко дну. В новой ленте, которую сценарист Александр Миндадзе уже снял совершенно самостоятельно, катастрофа не метафорична, а реальна: речь идет о Чернобыле, который не прикрыт никаким псевдонимом. Но из подлинной истории вырастает очень личное, эмоциональное высказывание о людях на грани, игре без правил, гримасах рока, о карнавале на фоне взрыва.
Главный герой — провинциальный функционер, инструктор горкома Валерка (Антон Шагин), в меру циничный, даже наверняка подленький, типичный выкормыш системы. С одной стороны, случайно, с другой, благодаря близости к власти, он приобщается к "государственной тайне", став свидетелем панического разговора в кабинете начальства о том, что горит реактор на атомной станции. А потом перед его носом захлопывается дверь секретарского рафика с номенклатурным окриком: "Ку-у-у-да?"
Оставшись наедине со страшным секретом, юный аппаратчик пытается бежать из города, прихватив с собой подружку Веру из общежития (отличный дебют Светланы Смирновой-Марцинкевич), которую он и подругой-то настоящей не считал, не видя в ней партнершу для карьерного рывка. С этого момента не герой направляет ход событий, а сам вместе с взбалмошной Верой оказывается захвачен каким-то могучим вихрем. Вместо вокзала он попадает на разгульную свадьбу, еще не знающую, что она фактически превратилась в похороны, со слетевшимися на "чес" лабухами и пьяной беременной невестой. В итоге герои попадают в самый эпицентр катастрофы, которая становится их судьбой.
Валерка хохочет, напивается, дерется и, кажется, полностью выпадает из реальности. Удивительным образом в этом своем гибельном безумии и восторге горе-герой превращается в героя настоящего. Фактически он жертвует собой — не ради спасения реактора, не для того, чтобы защитить престиж страны, а потому, что в смерти можно острее почувствовать себя живым. В этом — взгляд создателя фильма на советскую историю, да и на современность тоже. Жизнь в ее обычном течении для человека, воспитанного советской системой, не представляет ценности, она его опускает, заставляет подличать и унижаться. Он, кажется, даже охотно это делает, но втайне мечтает о войне, о катастрофе: только в ее горниле он может внутренне очиститься, стать тем, кем никогда не станет в тусклой обыденности — человеком-героем, человеком-мифом: Чапаевым, Корчагиным, Матросовым. Это для него единственный шанс парадоксальным образом сразу выразить и лояльность системе, и конфронтацию с ней.
Хотя катализатором событий волей-неволей становится женщина, в центре композиции фильма — фатальная мужская общность разномастных разгильдяев. Герои Миндадзе всегда готовы к экстремальной ситуации и не только не боятся сопутствующих ей хаоса и абсурда, но, наоборот, расцветают в этой атмосфере, проявляют себя как широкие, почти былинные натуры. Они даже как будто только и ждут экстрима, потому что в обычной жизни их мужское эго задавлено рутиной, бытом, конформизмом. Конечно, режиссер относится к своим персонажам неоднозначно: они его и возмущают, и восхищают. Да, мы такие, но смотрите, мы продолжаем жить даже как будто бы после смерти. Эта интонация трагического оптимизма и определяет атмосферу фильма "В субботу".
В отличие от жестко выстроенных картин абдрашитовского периода, здесь действие движется не характерами и обстоятельствами, а ситуациями и типичными для Миндадзе словесными порывами, похожими на поэзию и молитву. Эти чувственные порывы адекватно ухвачены знаменитым румынским оператором Олегом Муту — и все это вместе придает картине современный стиль. Камера буквально бежит по ногам Валерки, и этот бег все же превращается в метафору: мы чувствуем судорожное дыхание эпохи, которая вот-вот должна завершиться — то ли взрывом, то ли карнавалом. Но остановиться не может — и несется, несется неумолимо к своему концу.