Председатель ПАСЕ лорд Рассел-Джонстон жестко отреагировал на выступление Ястржембского, обвинившего его в сепаратных переговорах с Масхадовым и сговоре с террористами с целью принудить Россию прекратить антитеррористическую операцию в Чечне. В своем официальном ответном заявлении лорд вчера категорически отверг все обвинения помощника президента России, назвав их полной чушью.
Конфликт Москвы и ПАСЕ перешел в новую фазу. Комитет министров отказался реагировать на рекомендацию ПАСЕ и не исключил Россию из этой организации. Демарш Ястржембского говорит о переходе к политике открытого давления на единственную европейскую организацию, проголосовавшую за целый пакет санкций против России, но так и не сумевшей претворить свои решения в жизнь. В интервью корреспонденту Ъ ВЛАДИМИРУ МИРОНЕНКО лорд РАССЕЛ-ДЖОНСТОН комментирует создавшуюся ситуацию.
— Сколько раз вы говорили по телефону с Масхадовым и почему об этом не знала российская сторона?
— Дважды. Первый раз в январе, второй — 10 мая. Но я уже не помню, сколько раз я встречался с представителями Масхадова. Много раз. И никакого секрета я из этого не делал. Хотя никакой рекламы тоже не создавал. Российская сторона знала об этом. Я сам рассказывал, что настоятельно просил президента Масхадова способствовать освобождению заложников. Кстати, освобождение двух польских заложниц произошло после того, как Масхадов пообещал мне сделать это.
— По чьей инициативе организовывались телефонные переговоры и кто в этом помогал?
— Инициатива всегда исходила от Масхадова. Система очень простая: я говорил с ним из моего кабинета в Париже, мне помогал переводчик.
— А кто помог вам связаться с Масхадовым?
— Представители Чечни в Европе.
— Случайно не тот самый "представитель Чечни при Совете Европы" Вагап Тупаков, что бросился с кулаками на весенней сессии на Гаджи Махачева?
— Я действительно не помню, кто их организовывал.
— Что от вас хотел Масхадов?
— Он хотел встречи со мной.
— Вы считаете, это возможно?
— Он мне делал такое предложение. Насколько это возможно, зависит не только от меня.
— Вы считаете, что с Масхадовым можно вести переговоры?
— Это очень трудный вопрос. Не знаю, как ответить. Но я знаю, что он хочет вести переговоры, он хочет мира.
— Вы надеетесь на участие российской делегации в июньской сессии, несмотря на лишение ее права голоса?
— Да, я надеюсь, что парламентарии России все-таки приедут в Страссбург. Я надеюсь на позитивный ответ России на наши требования по чеченской проблеме.
— Но комитет министров не поддержал ваши санкции.
— Не забудьте, что это лишь декларация исполнительной власти. Она для нас неприемлема, и мы еще вернемся к ней. Но в демократическом мире разногласие исполнительной и законодательной власти — не новость. Даже если цель у нас одна.