В самом центре Ближнего Востока, на стыке Турции, Ирана, Ирака и Сирии, в горах Курдистана, воюет 15-тысячная партизанская армия, дисциплинированная и вооруженная до зубов. Это сотни отрядов, бесчисленное количество блокпостов и десятки партизанских баз. На одной из них удалось побывать корреспонденту "Ъ" Леониду Ганкину.
Через границу
В аэропорту одной из ближневосточных стран меня встретили и отвезли в частный особняк на окраине города, где мне пришлось прожить два дня. На все вопросы о том, когда же я смогу увидеть курдских партизан, хозяева отвечали уклончиво: поездка готовится.
Сигнал к отправке прозвучал неожиданно. Вечером под окном остановился крытый фургон, куда, наспех покончив с ужином, погрузились я и мои провожатые. Под свитером одного из них я заметил кобуру. "'Беретта'. Хорошее оружие",— перехватив мой взгляд, сказал он и похлопал себя по боку.
Потом мы несколько часов мчались по пустынной дороге до какого-то приграничного городка. Вдали виднелись темные очертания гор. Наконец фургон остановился. Хозяин дома был очень гостеприимен — к моим провожатым он относился с явным почтением. "Здесь мы заночуем",— сказали мне.
Весь следующий день мы провели в вынужденном безделье. Под вечер в дом пришел человек и что-то сказал по-курдски моим спутникам. Мы снова сели в машину, но ехали недолго — минут двадцать. Потом продолжили путь пешком. Сначала по дороге, а когда она кончилась — по горной тропе. Потом пропала и тропа.
Карабкаясь по горам, я понял преимущества курдской национальной одежды. Точнее, самой характерной и практичной ее части — 20-метрового кушака, которым курды крепко-накрепко стягивают торс. Пока я вместе с одним из провожатых обходил почти отвесный склон, остальные, размотав и пустив в ход кушаки, играючи вскарабкались на него и терпеливо ждали нас наверху.
Начав уставать, я не выдержал и спросил, далеко ли еще до границы. "Мы ее уже прошли",— коротко ответили мне. А через некоторое время я обнаружил, что мы в горах не одни. Внезапно на тропе перед нами возникла темная фигура. Партизан с "калашниковым" на плече коротко доложил моим спутникам обстановку, указывая рукой куда-то вдаль. Как выяснилось впоследствии, перед нами шло не меньше взвода партизан, проверявших, свободен ли путь.
Курдские партизаны в жизни выглядят почти так же, как изображали курдов на старинных гравюрах. Нет только закрученных усов и кривых кинжалов за поясом, а вместо мягких кожаных сапог — кроссовки. Зато остались просторные шаровары и безрукавки со множеством карманов, в которых партизаны вместе с необходимой в походной жизни мелочевкой носят запасные магазины, гранаты и... книги. Все они грамотные, большинство закончило среднюю школу, а некоторые даже университет.
В пещерах
На исходе второго дня мы оказались на партизанской базе в горах турецкого Курдистана. В скальных пещерах с цементными полами и оштукатуренными и выкрашенными зеленой краской стенами расположились штаб, склады, госпиталь и оружейные мастерские с небольшими токарными станками. Освещение электрическое — есть свой генератор, а на склоне горы можно разглядеть тарелку телевизионной антенны. Обычно партизаны смотрят программы MED TV — курдского телеканала, расположенного в Брюсселе.
Кроме войны и политики, партизан мало что волнует. Лишь изредка, когда MED TV начинает вещать на непонятном для большинства из них языке (арабском или ассирийском), они переключаются на другие каналы.
На канале Animal Planet шла передача о горных животных. Неожиданно бурное восхищение вызвала обычная панорама гор: "Какой перевал! Хватит и взвода, чтобы перекрыть его намертво!" В другой раз партизаны оживились, увидев на экране ежа: "Ежи очень вкусные,— объяснили мне.— Их мясо похоже на птичье".
Партизаны в походах часто едят что придется. Змеи, черепахи, лягушки считаются деликатесами. Мне их попробовать так и не пришлось, но я не жалею: меню оказалось вполне приличным. Жареная баранина с рисом или фасолью, пресные лепешки, соления — огурцы, стручковый перец, репа. Крепкий чай с сахаром. Я столовался с командирами, но видел, что рядовые ели то же самое, только из общих котелков.
На мою шутку: "Если вы всегда так едите, то я и сам не прочь стать партизаном" — мне ответили, что едят так не всегда, а только зимой, когда нет активных боевых действий. В окрестных горах пасутся стада баранов. Когда выпадает снег, корма перестает хватать, и их забивают, так что бараниной партизаны наедаются до отвала.
Сигареты после обеда я доставал не без смущения и всякий раз спрашивал у хозяев разрешения закурить. Член военсовета партизанского округа в районе Ботан Саадун — блондин, которого скорее можно было принять за немца или скандинава, чем за курда,— объяснил мне, загибая пальцы на руках, почему партизаны не курят. Во-первых, в горах, закурив, можно обнаружить себя. Во-вторых, снабжение куревом целой партизанской армии означало бы существенное увеличение расходов на ее содержание. Наконец, в-третьих, и это главное, курение — слабость, а партизаны должны быть готовы отказаться от всего, что мешает борьбе.
Табак — отнюдь не единственное, в чем партизанам приходится себя ограничивать. Спиртного они тоже не употребляют, не говоря уже о наркотиках. Интимные отношения — при том, что среди них много женщин,— не приветствуются. Женитьба — только после победы. До середины 90-х мужчины и женщины воевали в одних отрядах. Потом их разделили. Идеологическое обоснование: мужчины и женщины равны; чтобы женщины это поняли, они должны на деле ощутить, что ни в чем не уступают мужчинам.
За разговором
В мастерской партизаны разбирали какое-то приспособление, ругаясь вполголоса. Прислушавшись, я в потоке непонятной мне курдской речи различил знакомое имя — Ицхак Мордехай. Партизаны материли израильского министра обороны, называя его "предателем нации".
Как выяснилось, Мордехай — курд; он из числа нескольких десятков тысяч курдов-иудеев, которые переселились в Израиль в 50-е годы. А причина негодования партизан — военное сотрудничество Турции и Израиля. В последнее время Турция укрепила свои рубежи с помощью израильтян. Кроме дополнительных застав и минных полей, она начала использовать танки с приобретенными у Израиля термолазерными прицелами. Этот прицел ловит цель по излучению тепла в любое время суток и с помощью лазера наводит на нее орудие или ракету. Оператору остается только нажать гашетку. Именно такой прицел и изучали партизаны, гадая, как его можно обмануть.
Труднее стало курдам и сбивать турецкие вертолеты. Израиль помог начинить находящиеся на вооружении у турок вертолеты "Кобра" и "Сикорский" современной электроникой и совершенными средствами защиты. Так что если раньше партизаны могли сбивать их даже из ручных пулеметов, то в последнюю кампанию без переносных зенитно-ракетных комплексов — российских "Стрел" и "Игл" или американских "Стингеров" — они об этом и мечтать не могли.
В оружии и боеприпасах партизаны недостатка не испытывают. Я видел минометы и артиллерийские орудия — 106-и и 120-миллиметровые, в основном трофейные. Их перевозят на мулах — главном партизанском транспорте. Есть у партизан и гранатометы, в том числе автоматические, крупнокалиберные пулеметы, автоматы и винтовки всевозможных образцов — больше всего "калашниковых" разных модификаций, но попадаются и натовские M16 и G3, которые находятся на вооружении турецкой армии.
Завозить все это издалека не приходится. Торговцы оружием охотно сами доставляют его в считанные дни в любую горячую точку. Причем, как сказали мне, самые крупные заказы выполняют западноевропейские фирмы, имеющие отделения по всему Курдистану. А деньги не проблема. Взносы в фонд борьбы делают курды Турции, Ирака, Ирана, Сирии. Основные средства поступают от предпринимателей и курдов, живущих в эмиграции. Только в Германии их около 500 тысяч.
Оружие, деньги и люди свободно перемещаются через границы, которые на Востоке всегда были достаточно условными.