Балетная труппа Театра Консерватории, не входящая в категорию элитных, чей удел — пробавляться "Лебедиными озерами" и предоставлять учебную площадку и исполнителей для начинающих хореографов, показала вполне достойную премьеру "Золушки" Сергея Прокофьева. Спектакль Олега Виноградова посетила ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
Впервые "Золушка" была поставлена господином Виноградовым в 1964 году в Новосибирске, и это был его первый самостоятельный балет, принесший молодому хореографу успех. Еще один опорный пункт истории спектакля — его относительно малая растиражированность: Олег Виноградов не стал заполнять "Золушкой" все театральные сцены, встречавшиеся на его долгом творческом пути. Благодаря этому виноградовская "Золушка" была известна в основном в устных пересказах и рецензиях передовых критиков, в свое время принявших спектакль весьма сочувственно.
Сегодня 46-летний балет заставил вспомнить легендарную советскую кино-Золушку Янину Жеймо, исполнившую звездную для себя роль тоже в возрасте 46 лет. Хореографическая сказка господина Виноградова тоже способна пронять зрительское сердце и даже в некоторых моментах растрогать едва ли не до слез. Классическая история о "Золушке" решена в классической манере grand ballet со множеством персонажей, внушительным кордебалетом, превращениями и обаятельно транспонированным классическим танцем. Фея, чей костюм идентичен костюму кинофеи, одним своим появлением вызывает радостную реакцию зрительного зала: память уже на подсознательном уровне готова к встрече со старой доброй сказкой. Господин Виноградов не жадничает и щедро выдает порцию милых хореографических волшебств.
Замарашка Золушка в огромных деревянных башмаках усердно натирает огромные медные чайники, кофейники, самовары и сахарницы. Этой гигантской посуде ничего не стоит внезапно подняться на тоненькие ножки и утешить плачущую героиню, вызвав тем самым радостный детский смех в зале. Хрустальные туфельки превратились в пуанты, а Фея учит неуклюже ступающую Золушку чистейшим классическим па.
Выходы главной волшебницы (Дарья Макарова) всегда переводят танцевальное действие на новый эмоциональный уровень. Казалось бы, ничего особенного не происходит: ну вышла фея в сверкающем платье, ну взмахнула оклеенной фольгой палкой, ну посыпался сверху дождь из блесток, ну выбежали еще 18 таких же фей... Но эта элементарная пластическая простота, минимум хореографических технологий, создает неожиданный объем и ту действительно волшебную ауру, в которую хочется погрузиться без остатка. А этот дождь (конечно, не бог весть какой спецэффект!) производит удивительное впечатление — его мелкие "капли", окутывая главную героиню, словно производят фантастическую дематериализацию Золушки. И, признаюсь честно, именно в этот момент сердце мое окончательно екнуло, а душа резко подобрела.
Подобрела она настолько, чтоб постараться не обращать внимания на достаточно средненький исполнительский состав и его некоторое несоответствие первоначальному хореографическому замыслу. Приверженец обновленного классического танца господин Виноградов, еще в бытность свою товарищем, создал собственный особый пластический язык, характеризовавшийся высокой степенью технологичности. Хореография Олега Виноградова всегда была невероятно плотной, насыщенной движенчески и отполирована особыми "заумными" па, которые артисты балета Кировского театра (господин Виноградов занимал в нем должность главного балетмейстера в 1977-1996 годах) преодолевали с особым вдохновением и азартом. Консерваторские исполнители не столь совершенны. Невымуштрованный кордебалет не пленяет единой строгой унификацией тел и четкой согласованностью движений. Исполнители главных партий (Наталья Ториашвили и Илья Заботин) смогли пройти сквозь горнило исторически сложной, по-виноградовски запутанной хореографии, но академического лоска им не хватало однозначно. Может, излишне суетились исполнительницы гротесковых партий Елена Алексеева (Мачеха), Сабина Фасхи и Чан Бао (сестры Золушки), пребывавшие в явном нервном напряжении, которое они снимали, усердно молотя руками воздух.
Спектакль пронизывает добрая ирония, хореограф постоянно подшучивает над устоявшимися балетными ассоциациями. Так, учитель танцев — вылитый мэтр петербургского балета Мариус Петипа. Привет особо ретивым балетоманам господин Виноградов передает во время вариации Золушки во втором акте: Король наблюдает за ножками героини в огромную подзорную трубу. Мечтающая о бале Золушка любуется нарядами Мачехи и сестер не хуже Жизели, припавшей к бархатному платью Батильды. Кордебалет фей транспонирует хореографию всевозможных хореографических видений: то прошелестит мимо нежными пугливыми лебедями, то томно присядет романтичными сильфидами, то меланхолически застынет тенями из "Баядерки", а в эпизоде пророчества будет чуть ли не кровожадно кружиться, впрямую цитируя смертельный хоровод виллис, когда они топят в болоте несчастного Ганса в "Жизели". И наконец, совершенно замечательна в ребячьей наивности сцена путешествия Принца: бравые усатые гвардейцы, оседлав палочки с головами лошадей, азартно оттаптывают ритм волшебного кругосветного путешествия.
Выходившие из здания Театра Консерватории дети на традиционный родительский вопрос "Что тебе понравилось?", с горящими глазами отвечали: "Балет чайников и дяди на лошадках!"