Вчера в Думе спорили о новом законе о партиях (см. стр. 2.). Свое слово сказали и наши читатели.
Мы говорим партия, а подразумеваем что?
Борис Немцов, руководитель фракции СПС в Госдуме:
— Я подразумеваю мощную правую организацию. С сильными региональными отделениями, мощными лидерами, способными провести демократические идеи в жизнь. И в ближайшие полгода мы ее обязательно создадим. Единственное, с чем я никогда не соглашусь, так это с финансированием партий из бюджета. Ну не хочу я, как налогоплательщик, финансировать партию Жириновского или коммунистов.
Владимир Жириновский, вице-спикер Госдумы, создатель ЛДПР:
— Партия — это трибуна для разоблачения ошибок действующего госруководства и выработки стратегии развития страны. Кроме того, это большая группа людей, объединенных общей идеологией. Поэтому ЛДПР — единственная настоящая партия в России. КПРФ — это остатки КПСС, а все остальные — аморфные образования. Партия должна быть организованной и сплоченной.
Лев Убожко, лидер Консервативной партии:
— Деньги — вот главная партия. И — страх, потому что страна у нас такая. Существующие партии никакой роли в жизни страны не играют, имитируют какое-то брожение и только народ отвлекают. А люди хотят влиять на свою жизнь. Но в лидерах всегда какие-то проходимцы оказываются. Вот и сидит Россия враскоряку, как и раньше.
Борис Грызлов, лидер фракции "Единство":
— Мы говорим партия, а подразумеваем — люди. "Единство" появилось, чтобы отстаивать интересы нового класса — людей, полагающихся на себя, желающих формировать власть и установить с ней социальный контакт. Нам удалось сделать многое. А наш главный порок — молодость, он, как известно, быстро проходит.
Эдуард Лимонов, лидер Национал-большевистской партии, писатель:
— Партии должны быть яростными и великими, как партии 20-х годов: ВКП(б), национал-социалисты, партия Муссолини. Ведь в партии объединяются люди, которые хотят изменить пространство и время, судьбу страны. И тут нужна общая идеология, общий взгляд на мир, политическую систему. А у нас нет политики, нет партий, разве что спящая КПРФ и мы, национал-большевики, потому что только у нас есть идеология. Остальные — кланы, сбившиеся вокруг вельмож, вокруг Путина. О чем говорить, если регистрация партий в стране поручена Минюсту, к которому относится и ГУИН?
Сергей Атрошенко, председатель Партии пенсионеров:
— Партия — это люди, стремящиеся в исполнительную и законодательную власть. И в партии должно быть минимум 100 тыс. единомышленников, не 10 тыс. Тогда партия сможет жить. А то, что предлагается законопроектом,— бред.
Михаил Горбачев, председатель Российской объединенной социал-демократической партии:
— Я считаю, что это Российская объединенная социал-демократическая партия, действующая на принципах свободы, справедливости и солидарности, сообразуясь с российскими условиями и координируясь с переменами, происходящими в современном мире.
Игорь Иртеньев, поэт:
— Наши партии — это что-то из романов Дюма: партия королевы, партия кардинала, партия принца Конде. И непонятно, зачем сейчас в них кто-то вступает.
Александр Куваев, 1-й секретарь МГК КПРФ:
— Для меня цели и задачи партии являются главными в жизни. Сегодня в России, кроме КПРФ, нет ни одной партии, созданной снизу. Все остальные либо сверху, либо при участии Кремля. "Единство" — это синтетическое образование без единой жизнеспособной региональной организации.
Владимир Рыжков, депутат Госдумы:
— У меня это слово вызывает боль. Потому что оно является синонимом одной из самых крупных неудач нашей страны и демократии за последние десять лет. Нам нужны массовые партии, созданные народом, и их должно быть не более трех-пяти. Но это вопрос не ближайшего времени, ведь даже судьба "Единства" полностью зависит от Кремля. А общество спит.
Сергей Станкевич, председатель партии "Демократическая Россия":
— В нормальных условиях — это идея, а в наших, это в первую очередь лидер. В России все партии приватизированы, это скорее ЗАО, чем объединения единомышленников. Но "Демроссия" отличается тем, что мы идейная партия, хотя и выглядим динозавром в политических джунглях российской жизни.
Сергей Иваненко, первый заместитель руководителя думской фракции "Яблоко":
— Для меня это прежде всего идеология и цели, к которым партия стремится. Партии нужны, но они должны быть полноценные, а таких сегодня у нас немного. Всегда будет существовать партия власти, но вступление в нее не всегда конъюнктурный шаг. Сейчас нам необходимо сформировать демократический фронт, коалицию сил, подобную ХДС/ХСС, включая "Яблоко", СПС и другие близкие им организации.
Константин Косачев, заместитель руководителя фракции ОВР:
— Сейчас у нас одна партия — КПРФ. А власть по-прежнему действует как-то непонятно. "Единство" было создано по инициативе только одного человека — Березовского. И для его личных целей. А вообще партия — это добровольное объединение граждан, которое не направляется сверху и которое не преследует личных целей.
Егор Лигачев, депутат Госдумы, бывший член политбюро ЦК КПСС:
— Партия — это моя жизнь, мое прошлое, настоящее и будущее.
Сергей Шахрай, председатель Партии российского единства и согласия:
— Однажды Виктор Степанович Черномырдин сказал: "Сколько партий в России ни создавай — все равно КПСС получится". И мне не хотелось бы, чтобы новый закон о партиях стал документом о разновидностях КПСС.