В Женеве прошел очередной раунд переговоров по безопасности в Закавказье. Сегодня это единственный дипломатический формат, который сводит за столом переговоров Россию и Грузию
— Что можно считать достижением этих переговоров, кроме самого факта их проведения?
— То, что Женевские дискуссии проводятся регулярно, действительно является позитивным фактом. После событий августа 2008-го — отражения грузинской агрессии, признания нами независимости Абхазии и Южной Осетии, разрыва Тбилиси дипотношений с Россией — диалог о безопасности в этом регионе стал необходимостью. Всегда лучше сидеть за столом переговоров, чем смотреть друг на друга в прорезь прицела. Это особенно актуально в отношениях между осетинами, грузинами и абхазами. Рассчитывать на быстрые решения и прорывы наивно. Это будет длительный процесс, в котором конфликтующие стороны должны научиться убеждать, а не перекрикивать друг друга. Встречи в Женеве в состоянии стать каналом совместного поиска мирных цивилизованных решений. Быстрым такой процесс быть не может.
— Как изменил ситуацию на переговорах подготовленный по инициативе ЕС доклад X. Тальявини, в котором зачинщиком событий названа Грузия, но ответственность за эскалацию конфликта возлагается и на Россию?
— Доклад Х. Тальявини — собрание фактологических материалов из самых различных источников. Нельзя сказать, что он во всем приятен для нас. Кстати, мы всегда готовы дать аргументированные ответы по всем предъявленным нам претензиям. Но жесткий вывод очевиден. Агрессию в августе начала Грузия, и это не имеет оправдания с точки зрения международного права. Любопытно, что доклад, который готовился без малого год, сейчас почему-то наши западные партнеры пытаются стыдливо задвинуть.
— На переговорах вы общаетесь с грузинскими дипломатами. Каковы ощущения от такого общения?
— У меня после этих контактов остается чувство горечи и досады. Наши отношения на всех уровнях могли бы быть совершенно иными. Надеюсь, всем понятно, кто виноват в таком печальном вираже наших связей.
— Задержание местных жителей, переходящих линию, которая вчера границей еще не была, практикуют обе стороны — и грузинская, и осетинская. После чего обмениваются обвинениями. Можно ли решать эти проблемы в каком-то более приближенном региону формате?
— Не только можно, а именно так и надо поступать. Одним из позитивных достижений Женевы стала разработка так называемых механизмов предотвращения и реагирования на инциденты. Они работают с весны нынешнего года и подразумевают прямые контакты представителей сторон, а также российских военных и наблюдателей Евросоюза. Не все в механизмах отлажено до автоматизма. Но они работают, и это главное для снижения уровня напряженности.
— Насколько исключено повторение военных действий в регионе?
— В этом смысле наша позиция абсолютно ясна. Мы — за стабилизацию и спокойствие. У Тбилиси повестка принципиально иная. Там хотели бы возобновления международных операций, то есть возвращения ситуации в фазу конфликта. На этом стыке и продолжаются дискуссии. Военные действия в регионе не нужны никому, кроме Грузии, стремящейся к возврату утраченных территорий любой ценой. Продолжающаяся милитаризация усугубляет ситуацию. Вот тут и вступает в игру то, что вы называете дипломатией. Мы работаем и верим в успех.
— На прошлой неделе грузинская сторона выразила готовность открыть КПП "Казбеги — Верхний Ларс" на североосетинском участке границы с Россией...
— Переговоры об этом были проведены в Ереване. Перспективы его открытия имеются. Обсуждение будет продолжено.