выставка / живопись
Подгоревшая, но не перегоревшая "Я-галерея" обнародовала новый проект "Народное актуальное", выстроенный в форме диалога старого народного и современного искусства. Первую часть многосерийного проекта, посвященную портрету, изучила МАРИЯ ХАЛИЗЕВА.
Кажется, инцидент с поджогом (см. Ъ от 1 октября), наглядно продемонстрировавший, что к современному искусству постепенно приобщаются даже самые отсталые слои населения, как-то даже приободрил владельца и идеолога "Я-галереи" Павла Гудимова. Пока следствие идет, а страховая компания оценивает урон, нанесенный арендуемой выставочной площадке на Волошской, галерея переместилась в офис арт-центра на Хоревой. Здесь в двух просторных залах разместилась новая экспозиция "Народное актуальное: портрет в наивном и современном украинском искусстве".
Нынешняя выставка является первой частью многосерийного проекта "Народное актуальное", задуманного и воплощаемого господином Гудимовым в содружестве с директором фонда "Родовид" Лидией Лихач. Суть проекта — построение диалога между старым и новым украинским искусством в различных жанрах. При этом кураторы подчеркивают, что диалог этот стал возможен благодаря толерантности новейшего искусства в сравнении с протестностью искусства XX века.
Для первой экспозиции смешали три десятка работ деревенских художников-самоучек начала прошлого века из коллекции фонда "Родовид" и актуальных авторов из числа завсегдатаев "Я-галереи". В числе первых — те, кто нигде не учился, но очень хотел и старался: Григорий Ксенз, Панас Ярмоленко, чьи работы "Родовид" вывозил этой весной в Москву (см. Ъ от 1 апреля), его дочь Якилина Ярмоленко и некий В.Д. Альбичук. В числе современников — Александр Бабак, Артем Волокитин, Андрей Гуменюк, Ирина Каленик, Владимир Костырко, Николай Маценко, Влада Ралко, Евгений Равский, Юрий Пикуль и Андрей Сагайдаковский.
Представленная подборка работ без всяких кураторских предисловий (которых, кстати, нет) ясно указывает на главную тему выставки — эволюция изобразительности в искусстве на примере портрета. Тема вроде бы совершенно затертая, но предстающая в новом ракурсе за счет народной части экспозиции. Традиционная линия раскрытия темы — отход от описательности и искусности в сторону умозрительных концепций и искусственности. Но в данном случае искусности и описательности на старте нет и в помине: портреты, написанные сельскими художниками, очень схематичны — на линейном, почти бесперспективном фоне представлены плоские фигуры с лицами, индивидуальность в которых едва просматривается. Так, например, на портретах Григория Ксенза мать и дочь — почти на одно лицо (морщины автору не очень удались).
Об описательности и искусности в работах современных художников, окончивших все положенные академии, тоже говорить не приходится — с ними просвещенное человечество окончательно распрощалось еще при кубизме. Портрет в постмодернизме — это серые затылки "Немого" и "Глухого" у Сагайдаковского, мелким штрихом, как в нарбутовской графике, писаные лица детей у Гуменюка, цветовые массивы у Бабака и желтый череп на блюдце из жабо в оммаже хальсовскому "Портрету мужчины с черепом" у Костырко. Несколько выбиваются из ряда поп-артовские портреты-символы Андрея Шевченко и Виталия Кличко у Маценко, а также гиперреалистические дети Равского и "Портрет бабушки" Волокитина: хоть авторы и изображают своих героев абсолютно точно, но рассказывают ведь совсем не о них.
Получается, что старое и новое здесь пересекаются в точке неузнаваемости. Чтобы ее преодолеть, у художников-самоучек не хватало мастерства, да и незачем было: когда количество лиц, которые их заказчики видели регулярно, ограничено, для маркировки знакомых и любимых достаточно одной детали — бороды, например, или косоглазия. В то же время современный портрет, полностью соответствующий оригиналу, неизбежно теряет либо художественность, либо индивидуальность, становясь частью того безбрежного моря визуального хлама, который каждый из нас безостановочно потребляет и где плавают в основном как раз лица.