Заокеанская глубинка, вроде Ванкувера или Галифакса, организаторам нынешней встречи президентов России и США показалась неподходящей. Прежде место встречи украшала сама встреча, а не наоборот. Прежде саммиты, отмеченные крепнувшей на глазах дружбой Бориса Ельцина и Билла Клинтона, как политическое явление были самодостаточны. Теперь, когда в мире заговорили о российско-американском похолодании, протокольные мудрецы сочли нужным придать саммиту мощное символическое звучание. Вчера поздно вечером Клинтон встречал Ельцина в местечке Гайд-парк, что в 120 километрах к северу от Нью-Йорка, в особняке, где родился Франклин Делано Рузвельт. Впрочем, очевидный намек на союзничество великих держав во второй мировой войне вызывает и иные ассоциации: 32-й президент США был последним, с кем могла поладить Москва; дальше была война холодная.
Но считает ли президент России нынешнее зарубежное турне последним шансом договориться с Западом? Его предотъездная риторика вполне может оставить такое впечатление. "Мы под НАТО воевать не будем (на Балканах)", воевать будем сами, своими силами (это уже произнесено в Нью-Йорке), расширение НАТО есть возвращение к блоковому противостоянию и "холодной войне" — все это очевидная заявка на дипломатию "ва-банк". Вопрос лишь в том, что может противопоставить Западу Россия, если сейчас ей не уступят?
От протокольного выступления Ельцина на юбилейной сессии ООН сенсаций не ждали. Как, впрочем, и от речи выступившего чуть раньше Клинтона. Их и не случилось, более того, речь российского президента, на которую суровые блюстители ооновского регламента (по пять минут на выступление, после чего микрофон отключается) не пожалели лишней минуты, скорее напоминала тезисы к Первомаю: Россия — за миропорядок, в котором приоритет принадлежит международному праву; Россия — за миропорядок, где действует всеобъемлющая система безопасности; Россия — за миропорядок, где обеспечено неуклонное движение к миру, наконец, за порядок, в котором возрастет роль ООН. Прозвучало и конструктивное предложение: вспомнить добрую традицию и провести в 1999 году очередную конференцию мира (первая проходила в 1899 году в России) по разработке основ урегулирования конфликтов, возникающих после холодной войны. Не обошелся президент без критики: в завуалированной форме он напомнил руководству ООН недавний скандальный случай с утаенным от России — члена СБ ООН! — секретным меморандумом, предоставившем НАТО карт-бланш на бомбардировки сербов. Тут же, впрочем, ООН была воздана хвала и обещано заплатить просроченные взносы (хотя тоже в завуалированной форме). Америку Борис Николаевич не поминал, что, видимо, как раз и было намеком на возможное охлаждение отношений.
Клинтон, напротив, начал с того, как США и Россия сокращают свои ядерные арсеналы. Тезисов не произносил, но про деньги для ООН упомянул тоже, подчеркнув (естественно!), что "США всегда вносили и вносят крупнейший финансовый вклад в ООН", обещают так поступать и дальше, но "ООН должна быть в состоянии продемонстрировать, что деньги, которые она получает, помогают спасать жизни людей". И резюмировал: США — с ООН, но если потребуется, то будут действовать и самостоятельно.
Словом, дипломатический поединок Россия--США в малахитовом зале ООН не состоялся. Жесткого прессинга, видимо, следует ждать в стенах родового имения Рузвельтов. Помощник президента по нацбезопасности Энтони Лейк уже дал комментарий на сей счет. Так вот, вопрос о развертывании миротворческих сил в Боснии и Герцеговине, по его мнению, скорее всего урегулирован не будет, ибо требует дальнейшего обсуждения. Г-н Лейк подчеркнул, что США не откажутся от позиции, что "должна существовать единая система оперативного контроля над войсками" в ходе планируемой миротворческой операции в Боснии. "Мы по-прежнему придерживаемся мнения, что это должна быть операция НАТО", — подчеркнул он. Так что по примеру Ельцина, который предпочел заочно объясниться с партнерами, Клинтон — через помощника — также произнес свое твердое "нет" на ключевое предложение российского коллеги.
Что может противопоставить этому Ельцин, кроме обещания повоевать самостоятельно? (Затея, кстати, вполне способная разрастись за рамки миротворческих усилий: если иметь в виду симпатии России к сербам, то не исключено противостояние россияне--сербы против НАТО.) Г-н Лейк полагает также, что разногласия между США и Россией по вопросу об управлении войсками в экс-Югославии "вряд ли скажутся на открывающихся 31 октября переговорах президентов Сербии, Хорватии и Боснии". То есть помощника президента США можно понять и так: что бы Россия ни говорила, переговоры все равно состоятся — под патронажем США. А идея Москвы созвать очередную конференцию по экс-Югославии возражений ни у кого не вызывает, ибо на стратегию НАТО форум этот вряд ли повлияет.
Любопытно, что гневная риторика Ельцина в отношении планов НАТО в Боснии и в Восточной Европе будет в Рузвельт-хаусе чередоваться с другими домашними заготовками. Как отметил на недавней пресс-конференции его помощник Александр Лившиц, президент поведет речь об отношениях России с МВФ и Парижским клубом. То есть о новых кредитах и глобальной реструктуризации внешнего долга, что, правда, с напористым тоном великой державы в международных делах не слишком соотносится. Но об итогах этих дискуссий станет известно лишь завтра.
Визиту в Нью-Йорк предшествовал Париж, где французский президент не опроверг слова Бориса Ельцина, заявившего на пресс-конференции: "Мы-то договорились, но теперь надо убедить Билла Клинтона". А речь шла о расширении НАТО на восток — самого болезненного для России вопроса, особенно в преддверии декабрьских выборов, где, по общему мнению, многих избирателей потянет к проповедникам возрождения национального величия.
Кстати, именно предстоящим голосованием объясняют во Франции и несостоявшуюся (или отложенную?) отставку Андрея Козырева, чье присутствие в числе сопровождающих Ельцина лиц придавало пикантность парижскому визиту.
Поначалу министр удачно избегал журналистов, но в какой-то момент решился на комментарий: "Президент находился под сильным давлением темных сил, людей с закрытым сознанием, и ему надо помочь в том, чтобы противостоять тем, кто не хочет, чтобы Россия была нормальным членом мирового сообщества и готов вместо 'железного занавеса' построить какой-нибудь новый забор, сидя на котором псевдопатриоты будут преподносить свои сюрпризы". Что за "темные силы" злобно гнетут президента, министр не уточнил.
Но — к НАТО. Ельцин пообещал вместе с Шираком "нажать" на Клинтона, чтобы тот отказался от планов расширения блока и проявил добрую волю при распределении ролей в боснийском урегулировании. Здесь и Париж, и Москва чувствуют свою ущемленность и стараются перетянуть на себя мирный процесс, дабы окончательно из него не выпасть. Ширак и Ельцин договорились о календаре мирных конференций: до конца октября президенты Милошевич, Туджман и Изетбегович встретятся в присутствии контактной группы в Москве, затем в Париже, а потом опять в Москве. Но с США этот календарь придется согласовать. Как и детали участия российского контингента в миротворческих операциях в экс-Югославии. Вернее сказать, механизма координации командования, с одной стороны, сил НАТО, с другой — российских частей. Но это, как отметили оба президента, тема для переговоров специалистов. Добавим от себя, что и с Клинтоном — тоже.
Сутки провел Борис Ельцин во Франции, и более пяти часов было отдано переговорам с президентом Жаком Шираком. Сначала они встретились в старинном замке Рамбуйе, в 40 км от столицы, куда участники встречи прибыли на вертолетах — Ельцин с супругой прямо из аэропорта Орли, а чета Шираков из Парижа.
Рамбуйе не впервые становится резиденцией кремлевских лидеров — здесь останавливались и Брежнев, и Горбачев. Теперь замок освоил первый российский президент, которому там, судя по всему, очень понравилось. Во всяком случае, на заключительной пресс-конференции он не преминул поблагодарить организаторов визита за "прекрасные условия работы и ночного отдыха".
Работа в Рамбуйе была действительно интенсивной. Без нее чуть было не остались только двое — переводчики. Ширак весьма удачно приветствовал Бориса Николаевича и Наину Иосифовну по-русски, вспомнив, видимо, молодость: когда-то нынешний хозяин Елисейского дворца готовился к карьере переводчика русского языка и даже переложил на французский "Евгения Онегина". Однако перевод не увидел свет: издателям, видимо, было невдомек, что переводчик — будущий президент.
Для обсуждения же более серьезных тем, начавшегося уже в ходе 15-минутной прогулки по парку (погода не слишком благоприятствовала длительным променадам), президенты призвали все же профессиональных переводчиков, которые оказались единственными свидетелями разговора: он касался наиболее жгучих международных проблем — общеевропейской безопасности, расширения НАТО, механизма взаимодействия многосторонних сил по поддержанию будущего мира в Боснии, в том числе участия в них российского контингента.
За принятой в дипломатии формулой, констатирующей "совпадение мнений", которой оба президенты воспользовались при подведении итогов визита, — действительно схожие позиции России и Франции, и сходство это основано на определенном антиамериканизме. Шираковская партия "Объединение в поддержку республики", уже два с половиной года имеющая вместе с "Союзом за французскую демократию" Жискар д'Эстена большинство мест в парламенте, называет себя неоголлистской. И вполне в духе генерала де Голля, хотя и весьма осторожно, возрождает идеи европеизма: Европа от Атлантики до Урала, способная организовать свою безопасность без, что называется, посторонних. Не случайно во время российско-французского саммита вновь прозвучала давняя инициатива де Голля о создании Совета Безопасности Европы — новой структуры общеконтинентальной системы безопасности и альтернативы НАТО. Идея эта из уст президента уже звучала на декабрьском саммите ОБСЕ, но поддержки не получила. Вряд ли ей суждена счастливая судьба и теперь, когда, несмотря на некоторые внутриевропейские трения, Европа слишком увлечена экс-Югославией и вынуждена из-за этого следовать в фарватере натовской политики. В этой ситуации конкуренция идей самостоятельной Европы и трансатлантизма складывается пока в пользу последней.
Второй день визита, согласно программе, был отдан в основном двусторонним отношениям. Начался он с церемонии прибытия президента Ельцина — на "ЗИЛе" с московскими номерами — в Елисейский дворец. Пока президент обходил почетный караул, выстроившийся во дворе, охрана резиденции французского президента полностью перекрыла вход в нее. На улице взорам любопытных прохожих предстала занимательная картинка: в длинной очереди у проходной стояли Козырев, российский посол Рыжков, другие члены обеих делегаций, которые должны были присоединиться к президентам для продолжения переговоров в расширенном составе.
Переговоры все же начались вовремя и с грустных тем. Франция была привилегированным партнером Москвы, а теперь переместилась в конец первой десятки стран-партнеров. Оборот взаимной торговли составил в 1994 году $4,5 млрд, но его значительная часть приходится на поставки газа (Россия на треть обеспечивает потребности Франции в этом продукте). Рост торговли возможен. Но при условии снятия количественных ограничений и смягчения мер антидемпингового характера. Первые затрагивают экспорт черных металлов и текстильной продукции, вторые — широкий спектр химических товаров и сплавов некоторых металлов. ЕС, а значит и Франция, пытается также ограничить экспорт товаров ядерного цикла.
Что касается инвестиционной сферы, то российские предприятия создали во Франции более 20 АО с совокупным уставным капиталом около 1,3 млрд французских франков. Наиболее крупное из них — Евробанк, весьма активный в финансировании российско-французской торговли, а еще "Станок-Франс", "Актив-Авто", "Лада-Франс", "Слава", "Продинтерн"... В 1992 году учрежден "Российский торговый дом — Франс".
Французские фирмы создали в России около 200 СП, причем французский капитал представлен не только крупными компаниями, но и мелкими. У них свои претензии к России, основная из которых — отсутствие четкой и, главное, стабильной законодательной базы.
Вряд ли президенты так глубоко входили в детали торгового и экономического сотрудничества, но заявили о желании обеих сторон стимулировать его. Как всегда, правда, возникает вопрос, достаточно ли одной политической воли для претворения в жизнь самых добрых намерений. Если даже это и недостаточное условие, то все же необходимое.
Это подтвердилось во время обсуждения деликатного вопроса о царских займах. Они были выпущены российским правительством еще до первой мировой войны, и облигации по этим займам хранятся во многих французских семьях. Даже образовалась многочисленная Ассоциация держателей русских ценных бумаг, которая добивается компенсаций. Париж не впервые поднимает этот вопрос, но на сей раз российская сторона обещала назначить специального уполномоченного для ведения переговоров по оплате облигаций. Но и у Москвы есть имущественные претензии к Франции, касающиеся, в частности, вывезенного туда русского золота.
Может, в конце концов решение будет найдено. Возможно, правда, того же типа, что и ельцинское заявление по вопросу о французских ядерных испытаниях: "Мы нашли такой компромисс, который не ставит Францию в ложное положение"...
Раз речь о Франции, нельзя умолчать и о дамах. У них была своя программа: после чаепития в Рамбуйе отправились осматривать один из самых величественных во Франции соборов — в Шартре. Французские СМИ, не очень благосклонные к вкусу Бернадетт Ширак, не без удовольствия отметили безупречность одеяния и поведения Наины Ельциной, тем более что оценки выставлялись на фоне проходившего в эти дни осеннего показа мод.
То ли в результате этого общения, завершившегося в первый день визита ужином в Рамбуйе уже в полном семейном составе, то ли под влиянием супруга, но Бернадетт на следующий день приветствовала Наину Ельцину на ступенях Елисейского дворца, где продолжалась встреча, довольно чистым русским "Добрый день!" А сам президент, обняв Ельцина, начал очередной раунд переговоров тоже на языке Пушкина: "Дорогой Борис Николаевич!"
НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА, ВИТАЛИЙ Ъ-ДЫМАРСКИЙ (РИА-Новости из Парижа специально для Ъ)