Мишель Ламарш Маррезе
Бабье царство: дворянки и владение имуществом в России (1700-1861)
М.: НЛО, 2009
Научное исследование американки Мишель Ламарш Маррезе, в котором за солидным библиографическим аппаратом, тщательными ссылками после каждой главы, бесконечными таблицами и цифрами открывается невероятно интересная история о том, как и чем владели в России женщины. На идею этой книги американского ученого натолкнуло чтение русской литературы XIX века, любившей представительниц дворянского и купеческого сословий. В европейской литературе XIX века женщина была "героиней без наследства", бедной дочерью, обиженной вдовой, и ее несчастье проистекало, по мнению автора исследования, от имущественного бесправия. Воспитанная на европейской литературе, Маррезе с некоторым удивлением констатирует, что у тоже вполне несчастных русских женщин прав и имущества на самом деле было гораздо больше, чем у их современниц в Америке, Англии и Европе.
Женская эмансипация в России, по мнению Маррезе, началась с петровских реформ. Именно Петр "покончил с тюремным затворничеством аристократок", велел носить европейское платье, разрешил пить вино и танцевать на балах. Он же создал в России дворянство как класс и, реформировав право наследования, положил начало институту частной собственности. Эти реформы продолжились и после Петра, особенно когда в 1753 году жены смогли отчуждать собственность без согласия мужа.
И все же исследовательница приходит к выводу, что женщинам в России жилось хуже, чем женщинам в Европе. Книга Маррезе — попытка описать, насколько странно было сосуществование почти полной свободы в имущественном праве и почти полной несвободы в семейном.
Людмила Петрушевская
Истории из моей собственной жизни
СПб.: Амфора
О жизни Людмилы Стефановны Петрушевской сама она рассказала немало. Почти все тексты постъюбилейного сборника — год назад писательнице исполнилось 70 лет — уже где-то опубликованы и читаны. Театральные рассказы выходили год назад в книге "Девятый том". За повесть из детства "Маленькая девочка из Метрополя" писательница в 2008 году получила Бунинскую премию. В новой книге с подзаголовком "Автобиографический роман" на самом деле нет никакого романа — все рассказы просто аккуратно выстроились в хронологическом порядке. Они даже не очень связаны между собой: в ранних есть тяжело дающаяся исповедальность; дальше возникает молодая привычно ироничная Петрушевская, все время выбирающая между смехом и "какие мы все были все-таки бедные люди"; потом театральный роман — воспоминания и размышления о театре; а в финале еще отрывочные мысли о писательстве, воспринимаемые почему-то как попытка оправдаться ("Некоторые письменно подозревают, что я еще хуже своих героев").
А вот единой, цельной Петрушевской, автора собственной биографии, человека, начинающего с точки А, чтобы дойти до какой-нибудь другой точки, за этими текстами нет. И это удивительно. Такое ощущение во многом, видимо, возникает оттого, что эта писательница не может писать о своей собственной жизни. Как только она вспоминает детство, голод, скитание по квартирам, себя — дикую девочку, дедушку, который в конце 1940-х, дождавшись окончания "10 лет без права переписки", регулярно ходил на Лубянку спрашивать о судьбе своих детей и там и умер в очереди,— как только речь заходит о ее личном, пережитом, автор перестает находить слова. Бытописателю советской чернухи не хватает сил рассказать о самом страшном. В этом вынужденном косноязычии, когда за тем немногим, что рассказано, маячит все то, о чем умолчано, вся сила этих текстов, возможно, вся сила самой Петрушевской.