Игорь Романко в галерее "Триптих"
Попав на иную выставку, порой чувствуешь себя глупцом и профаном, теряешься в догадках, что же все эти объекты и полотна значат, какой смысл вложил в них автор. Современные художники, видимо, тоже не всегда рассчитывают на проницательность зрителей — и обычно калякают к вернисажу аннотацию, где пытаются, правда, зачастую туманно и мудрено, сформулировать свой месседж. Вот только понятнее их работы от этого, увы, не становятся. Львовянин Игорь Романко в буклете, выпущенном к открытию своей нынешней персональной выставки, тоже позволил себе несколько слов. Он пишет о том, что "не интересуется поверхностными эффектами живописи. Аскетизм форм, отказ от мелкого ради существенного — главные критерии моего искусства. На мой взгляд, настоящее произведение — материализация прикосновения к Духу. Это как молния, которую надо словить. Это прикосновение невозможно постичь человеческой логикой, да, пожалуй, и не нужно. Надо только ощутить его и зафиксировать в образной 'картотеке' собственного подсознания для отображения на полотне". В этой фразе удивительно емко изложен механизм рождения художественного образа, но дело в том, что комментарии к картинам и левкасам Игоря Романко совершенно излишни — эти работы сами за себя могут отлично постоять и сами себя великолепно объясняют. Художник работает с чистыми цветами и строгими геометрическими формами, словно показывая на своих полотнах мир, каким его видят птицы или бог. И мир этот оказывается прекрасен.
"Триптих" / по 10 июня