Россия — "транзитная цивилизация", которая если и может уверенно развиваться, то лишь по одному пути — имперскому. Ни федеративный, ни национальный тип развития, при всей их общественно-политической привлекательности, не позволят ей сохранить статус великой державы. Хотя вообще говорить о каком-то поступательном движении применительно к России сегодня просто некорректно. В отсутствие четких приоритетов ее внутренняя и внешняя политика напоминает лишь одно — броуновское движение. Исправить положение можно, но для этого в кратчайшие сроки необходимо разработать концепцию национальной безопасности. Экзерсисы философов? Нет. Так говорили на вчерашних слушаниях в Совете федерации.
Обсуждали концепцию национальной безопасности — документ, в котором с максимальной четкостью определены потенциальные и реальные угрозы государству, а также методы и средства борьбы с ними. Причем не только в военной, но и в экономической, информационной, экологической, и — главное — в политической областях. Если все предельно упростить, то концепция (или доктрина) национальной безопасности почти то же самое, что планы Генштаба на случай войны. С той лишь разницей, что у доктрины масштабы и арсенал средств, используемых для защиты нацинтерсов, намного шире. Так вот, планов этих или доктрины национальной безопасности у России не было, нет и, возможно, еще долго не будет.
На первый взгляд, необходимость разработки концепции в России никто вроде бы не оспаривает. Но вот срочность этой процедуры подвергается определенному сомнению. Действительно, живет страна без нее пятый год — и ничего. Живет, правда, основываясь лишь на русском "авось", что вечно продолжаться не может. Об этом и говорили на слушаниях представители армии и ВПК, которым сильно не по себе от широкомасштабных планов военной реформы — основной составляющей доктрины. Но пугает их не столько ее размах, сколько возможные результаты. В частности, если Россия теми же темпами будет продолжать уничтожение боевой техники, выполняя условия договора ОВСЕ, через пару лет соотношение по обычным вооружениям с НАТО будет 4:1, причем не в пользу России. Хотя еще в 1989 году абсолютный перевес был на ее стороне.
Сокращать действительно нужно, но не новейшую технику, буквально вчера вышедшую из заводских цехов, а устаревшую, стоявшую на вооружении советской армии в 60-70-х годах. Пока все происходит с точностью до наоборот. Причин несколько, но основная — отсутствие четкого плана технического переоснащения российской армии. Но о каком плане, как и вообще военной реформе, может идти речь, если никто в России не может точно ответить на один единственный, но принципиально важный вопрос — целесообразно ли продолжать разрабатывать планы нанесения так называемого ответно-встречного удара по стране, официально признанной стратегическим партнером? Иными словами, готовиться к войне (бросая на это значительные силы) с державой, de jure являющейся союзной? Те, кому по должности положено ответить на этот вопрос, сделать этого не могут. Не могут потому, считает директор института США и Канады Сергей Рогов, что у России сегодня вообще нет четких внешнеполитических приоритетов. Есть лишь общие слова о том, что у страны нет военных противников. Но это не значит, что для России не существует военной опасности: она будет всегда, и главное — не дать ей перерасти в военную угрозу.
В доктрине, по мнению Рогова, должны быть закреплены и базовые принципы отношения России к стратегическим ядерным силам. Вопрос этот приобретает сегодня особую актуальность. Ведь не секрет, что именно благодаря ядерному оружию Россия все еще считается великой державой. Учитывая же плачевное положение ее обычных вооружений, сохранение и развитие ядерных сил должны стать для России заботой #1. Возлагать же на обычную армию основную нагрузку по защите нацинтересов в сегодняшних условиях просто бессмысленно — она почти утратила боеспособность, что продемонстрировали события в Чечне. Подавление вооруженного мятежа относительно малых масштабов потребовало финансового и военного напряжения едва ли не всей страны. Впрочем, армию с относительно небольшими затратами можно восстановить. Труднее с оборонным потенциалом, который Россия уже частично утратила. Забота о его сохранении (прежде всего речь идет о ключевых научных и промышленных центрах) должна стать задачей #2. Достичь обеих целей можно лишь пойдя на нетривиальные меры. В частности, на слушаниях прозвучала мысль о том, что и армию реформировать, и определить приоритеты в области оборонной промышленности можно за достаточно короткий срок. Защищать национальные интересы в это время будут стратегические ядерные силы. Как говорится, дешево и сердито.
И конечно же, в доктрине обязательно должен быть раздел о том, как Россия вообще представляет себя в сегодняшнем мире: с союзниками или без. Если она рассчитывает на союзников (в противном случае, уровень ее влияния снижается с мирового до регионального), то должны быть четко обозначены принципы и цели, на которых будет существовать блок. А он, в общем-то, вырисовывается — система коллективной безопасности стран СНГ. Других союзников у Москвы по сути уже нет. Однако планы Москвы насчет системы коллективной безопасности не разделяют пока ее союзники. Именно поэтому военная интеграция в рамках СНГ идет с большим трудом — в создании на территории Содружества единых центра планирования, разведывательного пространства, системы управления войсками и, в конце концов, единой межгосударственной военной доктрины бывшие союзные республики усматривают прямую угрозу их нового подчинения. На этот раз военно-стратегического. Не говоря уже о намерении России создать специальные мобильные группировки войск на наиболее опасных для всего Содружества оперативных направлениях — для прикрытия отдельных участков границ.
Об имперских амбициях России, которые она поневоле (ибо они у нее в крови) время от времени проявляет, говорил вчера лишь один человек — начальник управления внешнеполитического планирования МИД Вадим Луков. Ему же принадлежит и тезис о том, что Россия — не что иное как "транзитная цивилизация". Сегодняшний мир, по мнению Лукова, стремительно теряет многополярность, на которой строится нынешняя система внешнего поведения Москвы. Мир вновь становится биполярным, хотя его полюса четко еще не определились. Но уже предельно ясно, что Россия ни одним из этих полюсов не является. Причина этого, а следовательно, и главная угроза нацбезопасности (падение влияния, международного престижа etc.) — отсутствие в стране элиты, способной обеспечить поступательное развитие государства. В США она сложилась на базе финансовой олигархии, многократно "прокрученной" через демократические выборы. Российские же денежные мешки не могут стать "локомотивом" национального развития, так как они, минуя национальный этап, стремительно превращаются в олигархию транснациональную. А она России не поможет. О том, что делать в этой ситуации, Вадим Луков умолчал, предложив общие формулировки о необходимости срочного принятия "соответствующих технологических и политических мер". Однако его идея о том, что в России нужно в сжатые сроки "развернуть проектную форму истории" (таковой, по его мнению, была, в частности, идея построения в отдельно взятой стране социализма-коммунизма), чрезвычайно увлекла сенаторов и приглашенных. По сути он предложил разработать и начать претворять в жизнь идею создания "государства нового типа". Видимо, из пробирки. Если Россия будет развиваться естественным путем, она катастрофически отстанет от мировых лидеров и опять-таки перестанет быть мировой державой.
Ожидалось, что свое видение концепции нацбезопасности изложат сенаторам и представители ФСБ, однако приглашенный на слушания представитель контрразведки по неизвестной причине не явился. Кто-то пошутил — мол, Барсуков не пустил.
Выводы из услышанного комитет по вопросам безопасности Совета федерации, который и был организатором мероприятия, подведет в ближайшее время. Однако уже сейчас можно уверенно сказать, что работа над доктриной национальной безопасности будет необычайно трудной и продолжительной — так велик разброс мнений о целях, которые должен преследовать этот документ. А пока — по-прежнему на авось...
АЛЕКСАНД Ъ-КОРЕЦКИЙ