Молодой конструктор Ирв Калвер просматривал газетные комиксы. В одном из них герой изобретал новый веселящий напиток, бросая стоптанные ботинки и дохлых скунсов в перегонный куб, назвав свою лавочку "скунсовой мастерской". Этот сюжет был воспринят Калвером особенно близко к сердцу, так как вонь с соседней фабрики пластмасс допекала его и коллег-инженеров, разместившихся со своим оборудованием под обширным тентом-"шапито". На раздавшийся телефонный звонок Калвер ответил: "Скунсовая мастерская слушает". Так родилось прозвище, под которым в историю вошло одно из самых знаменитых конструкторских бюро США. Впоследствии это название было зарегистрировано в качестве торговой марки. Официально же организация называлась "Отдел разработки передовых проектов фирмы "Локхид". Вся эта история, по мнению специалиста по проблемам ВПК, вооружений и конверсии МАРИНЫ КАЛАШНИКОВОЙ, вызывает не только чисто умозрительный интерес. Система организации работ в области высоких технологий может быть крайне интересна для России. Потому что во многом именно в разнице этих систем двух стран и возникло то, что называется технологическим отставанием.
Наукограды против "скунсов": игра на поражение
Что делали на уникальном научно-производственном предприятии — об этом книга "Скунсовая мастерская" ("Skunk Works"), вышедшая недавно в США и уже ставшая бестселлером. Повествование посвящено не только техническим секретам — от разведчика У-2 до истребителя-невидимки "Стелс". Бен Рич (Ben R. Rich), начавший карьеру в мастерской инженером в 1954 году и завершивший в должности генерального конструктора в 1991 году, делится секретами менеджерского успеха. Секреты управления по своей сути довольно просты. Америка тут "не открыла Америки". Зато выиграла "холодную войну".
Мы привыкли маркировать политический курс или военную доктрину именами политиков и военных. Но куда вернее было бы именовать их в честь самолета, субмарины, а сегодня — новой компьютерной микросхемы или какой-нибудь сотовой связи, ибо именно они несут новую концепцию боя, как и силового баланса. Начиная с президента Эйзенхауэра, все администрации США полагались на то, что создавалось изобретательским талантом в "скунсовой мастерской". Некоторое время назад в советской пропаганде был популярен риторический вопрос: "Откуда исходит угроза миру". Теперь узнали, откуда. Но и что?
Основателю "скунсовой мастерской", крупнейшему авиаконструктору Келли Джонсону удалось найти почти идеальную форму организации того, что в СССР называлось "ведомственной наукой". Келли собрал под тентом своего "шапито" команду энтузиастов широкого профиля. Считалось, что у них в отличие от узких спецов не столь зашоренный подход к постоянно возникающим новым задачам. Эти задачи провоцировали новые взгляды на проблемы и толкали к нестандартным решениям.
Нарочито неформализованное общение, частые и порой многочасовые "мозговые атаки", размещение команды в небольшом помещении содействовали созданию общего интеллектуального поля. В нем самые фантастические проекты превращались в реальную продукцию, не имевшую конкурентов: У-2, летавший в советском небе 4 года, его последователь самолет-разведчик "Блэкберд", имеющий и сейчас исключительно высокие характеристики, невидимка "Стелс" и его морской аналог — корабль Sea Shadow (не пошедший в серийное производство), идея которых родилась из теоретических расчетов специального сечения. "Скунсам" удавалось выйти за рамки своего времени. Самолеты и субмарины несли новую концепцию. Которая не устаревала многие годы. У-2 и "Стелс" были участниками операции "Буря в пустыне". По оценкам Рича, "построй мы "Блэкберд" и к 2010 году, мир все еще благоговел бы перед таким достижением". Кто владеет концепцией, тот и лидер.
О нелегкой судьбе российского ВПК автору этих строк приходилось беседовать с гендиректором АО "Импульс" Александром Григорьевым, замгендиректора ЦАГИ Павлом Миодушевским, экс-гендиректором ЦАГИ, а ныне — гендиректором Ассоциации государственных научных центров России, вице-президентом Международной инженерной академии Германом Загайновым, главным конструктором НПО "Аэродинамика" Владимиром Сиденко. Приходилось посещать и многие предприятия и учреждения, занятые разработкой программ российского ВПК. Впечатления складывается такие.
В СССР талантов и инициативы не занимать. Были даже свои "скунсовые мастерские". Иное дело, что российских "скунсов" задавила система — сама структура и механизм планирования и финансирования НИОКР и забюрократизированная смычка "наука-производство". И в самом деле, выжить ли, когда высоколобых "скунсов" то и дело просят упростить проект. Их американские коллеги — в отличие от американских же "поточников" — от такого произвола были начисто застрахованы. Так что "скунс" — понятие наднациональное.
Вымиранию советских "скунсов" способствовало и отсутствие начальников (как класса), готовых принять на себя риск новаторства. Не говоря уже о неформальной обстановке. Неожиданность (то есть неплановость!) конечного результата — то, к чему стремились "скунсы" - была проклятьем для советского чиновника. А потому была почти что наказуема. Копировать было надежнее, прогнозируемее, его можно было включить в "показатели", а по ходу копирования можно было рапортовать об отдельных достижениях. Иногда доходило до абсурда — копировали самих себя. Известно, например, что, получив от Орджоникидзе задание построить комплекс Центрального Аэрогидродинамического Института (ЦАГИ), — одного из первых, принципиально новых центров высоких технологий — Андрей Туполев попросил показать ему уже существующий в СССР подобный объект — именно как комплекс. Ему показали металлургический комплекс недалеко от Москвы. И хотя авиация далека от металлургии, но ответственности уже было меньше. После войны советская военная техника во многом развивалась по ответному принципу. Творческой инициативе был оставлен узкий коридор — "как делать", но только не "что делать": собственный инженерный вариант уже апробированной на Западе идеи снижал риск и подразумевал меньшую ответственность. Да, это позволяло экономить средства на дорогих первичных НИОКР — поиске новых идей с неизвестным результатом. Но и идей-то в результате не возникло. С такой стратегией хорошо было "догонять". Но вот "перегнать" было более чем проблематично.
К концу 60-х — началу 70-х годов в научно-производственном комплексе СССР сложилась серия "пирамид": решение — только сверху, отклик — только снизу. Когда инициативе удавалось пробиться на верх "пирамиды" (вопреки системе), страна удивляла мир своими МиГ-25 и СУ-27. Когда игнорировались собственные достижения, то уже нас удивлял нашими же идеями Запад, укрепляя заодно и свои позиции. Основная работа теоретических исследований советского физика Петра Уфимцева спустя 9 лет после выхода в СССР была переведена на английский язык техническим подразделением ВВС США и взята за основу конструкторами "скунсовой мастерской" в работе над "Стелс".
Сила — в административной слабости
"Скунсы" США работали на импровизации, инициативе, по принципу "быстрого реагирования". В отдельные годы в "мастерской" разрабатывалось до 40 проектов одновременно. У-2 спроектировали и запустили в производство за 8 месяцев. Сила мастерской заключалась в том, что она была лишена жесткой внутренней структуры. Для принципиально нового проекта не надо было перекраивать ее на новые подразделения — перед группой специалистов просто ставилась новая задача. Компактный самоуправляемый организм быстро переключался с одного задания на другое. Между прочим, первым конструкторским подвигом Рича на фирме была разработка системы электроподогрева мочеприемников для пилотов дальних патрульных самолетов. Летчики жаловались на досадный дискомфорт в морозные дни, когда сталь легко примораживала все, что соприкасалось с ней. Авиация благодарила своего героя, оставшегося неизвестным, — разработке и патенту был присвоен гриф "секретно". То есть, изобретатели не чурались абсолютно никаких идей, ибо комфорт летчика считался основой боеспособности машины. Это к вопросу о гибкости.
В "скунсовой мастерской", свободной от многих регламентаций, конструкторы могли позволить себе реально экономить и свое время, и государственные средства. В 1961 году группа Келли Джонсона получила от ЦРУ дополнительно $20 млн для разработки подкрыльевых топливных баков для самолета-разведчика Blackbird, дабы увеличить дальность полета. После расчетов решили, что легче вернуть деньги в казну, чем тратить силы и энергию на бесполезный труд — выяснилось, что результат был труднодостижим. Случалось и наоборот. "Мастерская" была вынуждена изыскивать собственные средства, пока государственное финансирование пробуксовывало в конгрессе, чтобы не утратить возможность продолжать технически уникальный проект. Так было с программой У-2.
Даже по американским меркам "мастерская" представляла собой не совсем обычный сплав науки и производства. Она не только проектировала, но и производила мелкие серии самолетов. Рабочие-умельцы, которых отбирал лидер команды, трудились в самом тесном контакте с инженерами. Как вспоминает Рич, рабочие имели право возвращать инженерам на доработку то, что не ложилось в металл, и их интуиции доверяли. Идею стремились довести до совершенства. Для этого не жалели средств на создание нескольких прототипов, прежде чем тратить баснословные суммы на серийное производство. От модели к модели скрупулезно изучали, как максимизировать отдачу новых технологий на борту, как скомбинировать свойства новой машины и ее вероятных партнеров в бою. Отработав сборку У-2, легко было маневрировать с запасными частями. Из них дополнительно собрали и продали государству пять машин. Тем самым сэкономили 15% средств.
Советские КБ (не путать с вымершими советскими скунсами), как правило, старались как можно скорее запустить изделие в серию, минуя подчас экспериментальные модели, в которых, во-первых, видели "растрату государственных средств", во-вторых, надо было скорее отчитаться за выполнение — идеологический противник не дремал. Каждый экономил на своем участке, оставляя государству ответственность за общую идею и расчет по коллективным долгам. Таким образом, высокие технологии и советская организация науки и производства просто мешали друг другу. В беседе с автором этих строк один весьма высокопоставленный чиновник ВПК припомнил любопытный эпизод. 31 декабря 1968 года, вдогонку за уходящим отчетным годом совершил первый полет сверхзвуковой Ту-144. При строительстве было столько переделок, что из пяти первых машин три почти не походили друг на друга. Деньги вложили огромные, а желаемой дальности полета все равно не получилось. Между прочим, тогда французская "Аэроспасьяль" и британская "Бритиш Аэроспейс" предлагали ОКБ Туполева объединиться в консорциум для создания пассажирского сверхзвуковика. Но такая кооперация подразумевала определенную степень открытости, обмен идеями и технологиями. СССР выбрал путь самообеспечения и полной секретности.
Обобщая опыт и конструкторские подходы в аэрокосмической промышленности США, Рич привел сравнение, которое однажды он услышал за обедом от Алексея Туполева. "Американские самолеты — как часы 'Rolex' — ударь их об ночной столик, и они перестанут ходить. Наши самолеты подобны дешевому будильнику: хватите его об стол, и он все равно вас разбудит". По словам Туполева, в СССР строили "неприхотливые" машины, рассчитанные на плохую погоду и примитивные посадочные полосы; в жертву безжалостно приносилось все, включая безопасность летчика. В СССР, как известно, экономили и на взлетно-посадочных полосах. Но плохое качество ВПП требовало мощных шасси на самолетах. Следствие — утяжеление самолета, снижение экономичности, увеличение расхода топлива. Можно привести множество доводов в оправдание обоих подходов, каждый из которых соответствовал своей системе: при советской власти другой подход был, во-первых, немыслим, а во-вторых, просто не работал бы. Однако не менее справедливо и то, что "их" подход оказывался ближе, а наш — дальше от того, что мы привычно связываем с прогрессом.
Можно, конечно, сомневаться в целесообразности установки на американских бомбардировщиках кофеварки стоимостью $20 тыс. Но трудно сомневаться, что условия, в которых зачастую работала сложнейшая советская техника и люди, были безоговорочно примитивными для страны, претендующей на техническое лидерство.
Внешний цензор дороже внутреннего, или ВПК без забора
Понятие, которое наиболее часто ассоциируется с высокими технологиями, — секретность. Вокруг "скунсовой мастерской" не строили заборов. Она вместе с другими помещениями "Локхид" разместилась около оживленного шоссе, примкнув к муниципальному аэропорту. Хотя в командировки выезжали под псевдонимами. Случались и курьезы. Рич описывает случай, когда секретчики не пропускали пожарную команду в цех, где возникла опасность взрыва жидкого водорода, грозившего смести с лица земли близлежащий город Бербанк. Но в целом институт секретности не мешал членам "скунсовой мастерской" быстро доводить инициативу до изделия.
Система американской секретности в нии-центрах опирается на внутреннюю дисциплину и законопослушание граждан, но при этом оказывается не менее эффективной, чем та, что изобилует внешними атрибутами в виде сложных пропускных систем, строгих выговоров и борьбой со злонамеренно открытыми форточками. Личные путевые впечатления: в проходной многих американских нии-центров вас встретят улыбчивые вахтеры, чаще — в гражданском, единожды объяснив режим, более не будут докучать назиданиями, выдадут ключ от общей двери, который можно носить в сумочке и не сдавать каждый раз на проходной. Но одиноко вы себя не почувствуете. Коллеги и техника не дадут Вам сделать ошибок. Привычный к сохранению коммерческих тайн, американский работник рьяно бережет и государственные. Нарушив условия контракта или пропустив нарушение дисциплины на вверенном участке, можно утратить место и в дальнейшем не устроиться на хорошую работу вовсе.
Америка против Америки: "скунсы" в опасности
Ни одна система не бывает идеальной. И американская все чаще вступает в противоречие сама с собой. Всего, по подсчетам Рича, "скунсовых мастерских" — около 60 в разных отраслях. Не много. Почему, если локхидовская "скунсовая мастерская" послужила причиной столь громадного успеха, другие компании не стремятся взять опыт на вооружение? Одна из причин — они до конца не понимают саму концепцию. Или не склонны отказываться от жестких рамок управления.
Слаженность работы команд, доверительные отношения с заказчиком — государством — эти традиции сегодня поставлены под угрозу уже и в Америке. Генерал Ларри Уэлч, бывший начальник штаба ВВС, хорошо помнит, как в конце 50-х хватило поддержки двух авторитетов из ВВС, трех из Пентагона и четырех ключевых фигур на Капитолии, чтобы запустить в разработку проект самолета-разведчика Blackbird. Подобная ситуация сохранялась еще в конце 70-х годов, когда работали над "Стелсом".
Бюрократическая зарегулированность и бумажная волокита в военной промышленности США сегодня достигают, по свидетельству американских экспертов, критической массы и грозят взорвать систему. Только в одном из отделов Пентагона по закупкам для ВВС ежемесячно проходит 33 миллиона бумаг. Многочисленный штат служащих не знает, как к ним подступиться. General Dynamics, по инструкции, вынуждена хранить 92 тыс. ящиков с документацией по одной только программе истребителя F-16. Она платит за аренду спецучастка площадью 4,5 тыс. кв м, который занимают бумаги, зарплату охране и персоналу, отсылая все счета в ВВС. Канцелярская волокита съедает столько денег, что только 45% стоимости закупаемых вооружений приходится непосредственно на их производство. В "мастерской" же держали только остро необходимые бумаги, остальные — уничтожали. Запрос на покупку одной из систем для нового самолета уместился в свое время в мастерской "Локхид" на 3 страницах, ответ продавца вместе со спецификацией — на 4-х. Для сравнения, даже на головном или других предприятиях все той же "Локхид" подобная документация разрасталась до 185 и 1200 страниц соответственно.
Эффективность попросту тонет в море бумаг. Да и система секретности в этом плане у американцев далеко не идеальна. Например, соображения безопасности в случае с истребителем "Стелс" (F-117 A) зашли так далеко, что он долгие годы оставался скрытым даже от глаз людей, занимающихся разработкой стратегии и тактики воздушного боя. Прибыв для участия в операции "Буря в пустыне", он преподнес немало загадок для высшего командования. По признанию генерал-лейтенанта ВВС Чарльза Хорнера, имелась подробнейшая техническая документация по "Стелс", но никаких представлений о том, как он поведет себя в бою.
Аргументы в пользу "скунсовой мастерской" вообще становятся все менее действенными в эпоху гигантомании и огромных транснациональных конгломератов. В верхних эшелонах большого бизнеса редко находятся администраторы, у которых достает воли открыть новую производственную линию или желания вложить инвестиции в неопробованные технологии. По мере того, как суммы годовых зарплат для управляющих приближаются к восьмизначным цифрам, а президенты компаний играют на биржах десятками миллионов долларов, для любого исполнителя слишком рискованно высовываться с инициативой. В частности, расходы на НИОКР по истребителям в 1980-х годы выросли уже в сотни раз по сравнению с 1950-ми, а стоимость закупок истребителя увеличивалась ежегодно на 11% начиная с 1963 г. При разработке истребителя F-22 НИОКР стоили так дорого, что получив от государства $690 млн, "Локхид" была вынуждена объединить усилия с "Дженерал Дайнемикс" и "Боингом", чтобы набрать еще такую же сумму.
Нынешняя решительность правительства США сократить расходы на закупки военной техники (по данным журнала Forbes, дефицит военного бюджета в течение следующих пяти лет составит около $500 млрд) и одновременное удорожание НИОКР толкнули было американских производителей на путь заимствования технологий друг у друга, из-за которого уже пострадал советский ВПК. Была разработана тактика конкурентной борьбы для компаний за госзаказ, которую снабдили необидным термином "следование за лидером". Компания, выигравшая подряд, должна была представить проигравшим свой проект в качестве примера для изучения. К третьему году производства проигравшим разрешалось вторично оспорить контракт у победителя. Этим несколько лет назад воспользовалась компания "Рейтеон" в борьбе с "Хьюз" за производство ракет средней дальности. Освоив проект победившей "Хьюз" и тем самым сэкономив огромные деньги на первичных НИОКР, "Рейтеон" смогла предложить более дешевую инженерную копию и в итоге отыграла 60% всего контракта. К счастью Пентагон вскоре отменил эту практику и не стал "ходить по граблям".
Однако общая тенденция весьма настораживающая: большая политика лишает маленькую "скунсовую мастерскую" еще одного ее главного козыря. Техническое совершенство изделия уже перестает быть критерием его производства. Прежде чем пускать его в серию, нужно предъявить противника. Для локальных конфликтов современные машины становятся слишком сложны и дороги. А новый стратегический противник после победоносного окончания "холодной войны" еще не определен.
"Скунсы" выживают в Америке и плодятся в России
В условиях, когда вырос спрос на прорывные технологические новации, а с другой стороны, обостряются финансовые дефициты, "скунсовая мастерская" с ее особой эффективностью, похоже, все же имеет шансы на выживание. И не только в Америке, но и в России.
Идея "мастерских" выглядит как практический путь пойти на умеренный риск. Допускается, что они могут быть менее прибыльны, чем другие подразделения корпорации. Если поддерживать низкие накладные расходы и средний уровень инвестиций — такой риск в НИОКР становится приемлемым для управляющей верхушки. И она уже согласна поступиться контролем ради оперативно действующего, относительно дешевого учреждения, которое может угодить всем, если его техническое новаторство упадет на благодатную почву. "Скунсовая мастерская" уже сумела утвердиться в жесткой корпоративной среде детройтских автомобилестроителей. "Форд" достиг большого успеха, создав в 1990 году специальную группу для разработки и производства новой модели автомобиля "Мустанг". "Команда Мустанг" блестяще справилась со своей задачей и запустила автомобиль в серию за 3 года вместо 4. При этом затраты на разработку составили $700 млн вместо запланированного $1 млрд. "Дженерал Моторс" последовала такому примеру и открыла самостоятельную группу, которой дан карт бланш на проведение авангардных технических разработок. Несколько аэрокосмических компаний США заявили о создании у себя подобных подразделений. "Мастерская Фантом", организованная по принципу "скунсовой", работает в рамках компании "Макдоннелл Дуглас", одном из ведущих подрядчиков Пентагона.
В России такие же формы организации труда складываются стихийно и являются единственно возможными для выживания в нынешних условиях. Гигант ЦАГИ при остром дефиците средств нашел свой способ давать, по-возможности, дешево идеи для рынка и делать свой вклад в оборону. Оставаясь Государственным научным центром, он учредил несколько десятков АО и мелких предприятий, которые сохраняют "материнскую крышу", обеспечивающую статус, информационную базу и инфраструктурную поддержку. Предприятие "ЦАГИ-Юнион" (он среди прочих считается приоритетным по части развития основной для ЦАГИ научно-технической части) объединяет около 30 самостоятельных творческих коллективов, которые в 1994 году внесли 500 млн руб. из своей прибыли в общий бюджет ЦАГИ. Каждая творческая группа сама ищет заказчика.
Не всем, однако, удается быстро найти "заинтересованные" деньги. В НПО "Аэродинамика", где трудится немало сотрудников того же ЦАГИ, уже в течение двух лет работают над созданием многоцелевого самолета вертикального взлета и посадки "Абакан-2000" (кстати, свой инженерный вариант подобной идеи разрабатывается сейчас в "скунсовой мастерской" в США). Он предназначен для обеспечения объектов нефтегазодобывающей отрасли и нужд труднодоступных регионов. Машина пока еще не нашла своего инвестора. АО "Импульс" в Москве наиболее успешно приближается к алгоритму "скунсовой мастерской". Возможно, в силу своих традиций: проекты обрастают специальными временными рабочими группами. В промышленном секторе фирмы рост производительности труда в 1994 году составил 219%! Финансируются все работы из разных источников: около 50% — из госбюджета, 5-7% - из собственных средств, остальное — прямые договоры. Но гендиректору Александру Григорьеву пока не известны примеры инвестирования НИОКР российскими коммерческими банками. Разработки специальных приборов для нефте- и газопроводов, к сожалению, в России денег не нашли, зато их оценила одна из компаний в Техасе.
Для успешного развития подобные гибкие структуры в России нуждаются в праве самостоятельно распоряжаться имуществом, бюджетом и принимать решения, касающиеся хозяйственной деятельности. На государственном уровне такая проблема пока не решается. Министерство по делам национальностей предложило отработать опыт и статус самоуправления коллективов с помощью специальной экспериментальной программы. Она реализуется пока что в отдельных городах и районах Московской, Рязанской, Псковской, Костромской областей. Среди участников — наукограды и малые города, в прошлом почти полностью работавшие на нужды ВПК, а ныне ищущие пути выживания в условиях резкого сокращения госзаказов (Калининград, Юбилейный, Фрязино, Дзержинский, Обнинск, Красноармейск, Протвино).
Нынешний этап развития высоких технологий в России, в том числе, двойного назначения, может стать началом как модернизации, так и упадка. Скудные деньги зачастую тратятся не на структурную реорганизацию, а на подпорку старых высоких заборов и кормление "чиновников от режима", воспроизводя все ту же старую советскую систему. Зарубежные же фонды практикуют предоставление нашим творческим коллективам индивидуальных и коллективных грантов. На обоих побережьях США в университетах можно встретить множество аспирантов и преподавателей из России. В последние годы выпускников МФТИ берут там на работу даже без предварительного языкового экзамена. За $1000 в месяц в лабораториях лазерной физики США трудятся специалисты из Физического института РАН. Этой "штуки" для них дома нет...