Настроения общественности и законодателей, взволнованных известиями об изуверских сектах, могут больнее всего ударить не столько по изуверам, сколько по веротерпимости.
Думцы решили, что поправки к закону "О свободе вероисповеданий" надо принимать как можно скорее. История с японскими сектаторами, очевидно, будет способствовать резкому законодательному ограничению религиозной свободы, и проект поправок, предложенных думцем — христианским демократом Виталием Савицким — имеет все шансы на прохождение. Суть поправок, сводящихся к тому, чтобы запретить деятельность тех религиозных объединений, которые, "нарушают общественную безопасность и порядок, проповедуют войну, насилие, разжигают национальную и религиозную рознь, наносят ущерб физическому и психическому здоровью граждан", показывает, что их автор, возможно, и демократ (т. е. человек, склоняющийся перед мнением большинства), но при том отнюдь не христианский.
Дело в том, что перечисленные в поправках Савицкого предосудительные деяния — это именно то, что чиновники Римской Империи инкриминировали христианам в период гонений I-IV вв. Христианские апологеты в ответ выдвигали принцип, не потерявший актуальности до сего дня: "Кто совершил преступление, пусть подвергнется должному наказанию". Иначе говоря, если некоторое религиозное объединение — как полагают его гонители — преступно, то это не может не привести к совершению конкретных общеуголовных преступлений (убийство, заговор, подстрекательство), караемых на общеуголовных основаниях. Поправки Савицкого перечисляют деяния, предусмотренные ныне действующим уголовным уложением. Если улик нет, неясно, каким образом решать вопрос о преступном характере религиозного объединения. Если улики есть, ничто не мешает подвергать уличенных изуверов соответствующим наказаниям. Не довольствуясь обыкновенными полицейскими способами борьбы с преступлениями и предлагая учредить нечто вроде духовной полиции, автор поправок солидаризуется не с отцами Церкви, а скорее с римскими чиновниками периода гонений.
Духовные болезни требуют в первую очередь духовного исцеления, ибо если простые бандиты смеются над полицейскими мероприятиями, то уж враг рода человеческого — тем более. Но тут диагноз не слишком утешителен. Православная Церковь более всего озабочена тем, чтобы утвердить за Россией статус "канонической территории", где православие пользуется особыми правами и преимуществами. Это означает тепличный режим для господствующего вероисповедания, а тепличные растения, как известно, крайне неустойчивы против любой заразы. Полемические дарования господствующей Церкви близки к нулю, причем духовная полемика если и имеет место, то сводится к обличению наиболее близких инославных исповеданий — прежде всего римско-католического. Сильно преуспев в обличении Церкви-сестры, православные до последнего времени в упор не видели заливающего империю мутного потока восточных культов — и уж тем более не понимали, что с ними делать.
Между тем восточные культы в российском преломлении, как правило, сводятся к самой примитивной магии. В соответствии с духом эпохи россиянин отнюдь не взыскует утраченной небесной Отчизны ("чистая душа в своем исканье смутном сознаньем истины полна"), а занят более практическими делами. Посредством некоторых магических приемов он желает добиться полезных результатов — "чтоб ... стоял и деньги были". В достаточно продвинутом варианте магические опыты кончаются "АУМ Синрике" или чем-нибудь похуже. При столь душепагубном общественном настроении душеспасительная ценность думских поправок представляется сомнительной.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ