приглашает Милена Орлова
Кажется, что экспрессионизм был всегда — именно в этом стиле работают дети и душевнобольные, именно такие линии и цвета возникают, когда художник забывает о дисциплине, поддавшись внутреннему чувству. Но лишь в 1905 году эти импульсивные вещи были сформулированы как сознательная творческая программа. Забавно, что постулаты экспрессионизма, ставящего выше всего свободу выражения, созрели в умах технарей — компании четырех студентов-архитекторов из Высшей технической школы в Дрездене, объединившихся в группу "Мост". Мост, естественно, был проложен в будущее.
Двое из них — Карл Шмидт, взявший вторым именем название родного городка Ротлуф, и Эрих Хеккель — дружили еще в школе и уже тогда сильно увлекались Ницше и Достоевским, которых обсуждали в дискуссионном клубе "Вулкан". Отсюда, видимо, и ключевое для членов группы убеждение, что художник не тварь дрожащая, а право имеет — на собственное видение, которое важнее и традиций, и законов природы. Третий важный фигурант Эрнст Людвиг Кирхнер благоговел перед брутальностью старинных немецких обрезных гравюр. Их грубые, как будто вырубленные топором линии перекочуют в его живопись. Манифест "Моста" он вырезал как завет на скрижали — на деревянной доске: "Каждый, кто воспроизводит прямо и без иллюзии то, что он чувствует, принадлежит к нам".
Призыв был услышан, в организованную по принципу средневекового ремесленного цеха арт-коммуну стали стекаться таланты. В выставках "Моста" участвовали Отто Мюллер, Макс Пехштейн, Эмиль Нольде, Василий Кандинский (он сходился с немцами в принципиальном пункте об автономии и символичности цвета как такового) и даже Марк Шагал. И к 1910-м годам экспрессионизм стал мощной и разветвленной модернистской ветвью, конкурируя с кубизмом и фовизмом. Впрочем, черпали они из одних и тех же источников вдохновения, будь это африканская скульптура, японская гравюра или в широком смысле народная культура.
На волне успеха мостовцы перебрались в столицу (Берлин) и там распались в 1912 году. Каждый пошел своей дорогой. Кирхнер пережил нервный срыв в окопах первой мировой и творческий расцвет в серии мрачновато-готичных картин со сценками ночной берлинской жизни, лишенными, впрочем, всякой злободневности и карикатурности, которая появится в этом специфическом жанре уже потом в работах Макса Бекмана и Отто Дикса. Самый трепетный из всей компании, Кирхнер не выдержал нацистской травли, когда его и его товарищей объявили "дегенератами", а работы изъяли из музеев, и в 1938-м покончил с собой, предварительно уничтожив массу своих произведений.
У его коллег оказались более крепкие нервы. Они дожили до признания, почета и собственного музея. Музей Brucke ("Мост") основал в 1964 году в Берлине Карл Шмидт-Ротлуф, пожертвовав туда свою коллекцию. Именно из этого музея и привезли в ГМИИ выставку из ста с лишним работ, включая живопись и графику. Надо заметить, что для художников "Моста" последняя никогда не была второстепенной. Они фактически возродили старинное искусство ксилографии — гравюры по дереву, перенеся ее "варварскую" эстетику и в живопись.
Но это все частности. Главное — экспрессионизм, сформулированный группой "Мост", оказался удивительно живучей эстетической матрицей. Кто сегодня всерьез назовет себя кубистом? А вот экспрессионисты так или иначе появляются в каждом новом поколении художников, достаточно вспомнить об американском абстрактном экспрессионизме 1950-х или о "новых диких" 1980-х годов, буквально цитировавших нервную манеру мостовцев. В Германии это направление стало просто национальным стилем — самые свежие звезды немецкой живописи опять сплошь экспрессионисты. Что поделать, именно такое искусство ассоциируется у многих с романтичным представлением о свободном художнике с богатым внутренним миром.
Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, 6 сентября--2 ноября