Год Синего Кабана пришел в свой срок: не по григорианскому или юлианскому календарям, как его норовят встречать в Европе и в России, а по-восточному, а именно — на прошедшей неделе. Пожалуй, лишь Art-Club на Беговой, благодаря очаровательному менеджеру-кореянке по имени Флора, отреагировал на это событие адекватно, собрав цвет дипломатии Китая и Южной Кореи, представителей российской республики Саха, а также немногочисленных репортеров. Подавали блюда корейской кухни под венгерское шампанское. Фейерверков не было, что должно было означать, по-видимому, что отгонять злых духов не было никакой нужды. И на этой неделе, поскольку все равно буддистские традиции у нас если и прививаются, то соблюдаются дурно, мы расскажем о той светской жизни, что изредка перепархивает из света в тень. Эта маргинальная светская жизнь, как правило, скрыта от глаз хроникеров, и сегодня мы выведем на сцену новых персонажей, которых вы доселе под этой рубрикой не встречали.
Ни в одном светском отчете вы не найдете имен известных ученых, и вовсе не потому, что они чураются светской жизни. Просто академическое сообщество замкнуто, а академические банкеты очень отличаются от приватных праздников, скажем, артистов шоу-бизнеса: на них не поют песен хором, в тостах зачастую употребляют непонятные официантам и швейцарам слова и выражения, а также то и дело цитируют высказывания неизвестных непосвященным лиц; иногда танцуют, коли присутствуют дамы, но чаще играют в буриме, выпивают умеренно. Все это и продемонстрировал банкет, который дал американский Kennan Institute российским гуманитариям в ресторане "Воробьевы горы", что во втором Гуманитарном корпусе МГУ, — ученым, которые в разные годы получали в институте грант и жили (от месяца до года) в далеком Вашингтоне. Они работали над своими проектами, заказывая нужные книги в Библиотеке Конгресса, а закусывали в перерывах ученых занятий, как правило, именно в китайских ресторанах, в которых, как ты ни бейся, гамбургера с чизбургером тебе не подадут. Не говоря уж о том, что только там во всем округе Колумбия можно отведать самых настоящих пельменей, которые американские китайцы всуе называют damplings.
Этот институт занят целиком русскими исследованиями, но гранты в нем россияне получают на общих основаниях как с американцами, так и вообще с кем угодно. Когда на таком гранте сидел корреспондент Ъ, одновременно в Кеннане трудились писатели Петр Алешковский и Владимир Войнович, депутат тогдашнего Верховного Совета СССР Галина Старовойтова, профессор из Гарварда Владимир Бровкин, бывшие корреспонденты "Унита" и "Вашингтон пост" в Москве, два поляка-историка, профессор-литературовед из Калифорнии и специалист в вопросах права из Грузии. Первым стипендиатом из России был в Кеннане в свое время Василий Аксенов. Не получив еще в Америке профессорского места, он сидел себе в башне — не слоновой кости, а красного кирпича — Смитсоновского центра, который выстроен в псевдоготическом стиле на деньги, завещанные английским миллионером. К этому центру и приписан Кеннан, равно как и музеи: от культуры ирокезов до истории воздухоплавания. Глядя из окна своей башни на знаменитые зацветающие каждый апрель сакуры, которыми обсажен вашингтонский The Mall (именно так, с определенным артиклем), — бульвар, тянущийся от здания Капитолия до стелы Джефферсону, — Василий Павлович сочинял свой грустный роман "Бумажный пейзаж". Возможно, он еще не знал, что следующей из-под его пера выйдет веселая книга "В поисках грустного бэби". Временами отрываясь от пера, Аксенов делился на приемах в Белом доме своими соображениями о Гоголе с Рональдом Рейганом, и в вашингтонской квартире писателя нам был продемонстрирован соответствующий снимок: русский эмигрант экспансивно говорит, Президент Соединенных Штатов смиренно слушает. Но мы отклонились.
Никого из перечисленных выше, увы, на этом банкете, ставшим традиционным, не было: одни оказались в это время за границей, другие в Малеевке, но праздник все равно удался. Обозреватель Ъ оказался за столом между профессором права и профессором этнографии, и, натурально, провел вечер в беседах о многочисленности адвокатских коллегий, перемежаемых рассуждениями о специфике вайнахского этноса. И то и другое, как вы понимаете, весьма злободневно.
Не менее, чем коктейль в галерее Международного университета, хозяйка которой Светлана Аджубей — внучатая, так сказать, невестка Никиты Хрущева — не устает выдумывать все новые праздники. Он был не менее экзотичен и посвящен открывшемуся в Москве 22-му Лозаннскому конкурсу юных артистов балета. В том, что соревнование состоится в Москве, нет ничего удивительного: знаменитый конкурс уже в третий раз швейцарцы проводят за границей, в прошлом году это был Токио. В этом усилиями знаменитого дизайнера балетной обуви, президента хореографической ассоциации России Николая Гришко местом конкурса была выбрана Москва.
Заметим, что балетная светская жизнь тоже, как правило, остается за кадром хроники: как и академические круги, балетные — весьма замкнуты, как и ученые — люди балета весьма заняты. Однако мы могли не без восхищения наблюдать, как балерины замечательно держатся на светском рауте, с той грацией, которой подчас так не хватает нашим записным светским дамам. Происходил прием в отменном интерьере: на стенах висели эскизы декораций театрального художника Александра Васильева, на стендах были представлены образцы творчества души коктейля — Николая Гришко, и тут и там на подвешенных к потолку вращающихся кругах проплывали образцы разноцветных газовых балетных пачек. Безусловной звездой приема была легендарная, как сам Большой, звезда балета Ольга Лепешинская: именно ее осадили в первую очередь, как только она появилась на коктейле, репортеры и телеоператоры. Не меньший переполох вызвало появление президента конкурса Филиппа Брауншвайга. Ближе к концу появилась еще одна звезда мирового балета — член жюри знаменитый английский балетмейстер Джон Ноймайер. Тот факт, что звезды, не сговариваясь, входили каждая в свой час, говорил прежде всего об их светском опыте.
В этот же вечер уже упомянутый выше Владимир Войнович, не подумав, по-видимому, о своих будущих взаимоотношениях с Синим Кабаном, пригласил своих друзей не в Art-Club, а в Киноцентр на просмотр фильма по его "Чонкину". Пришли Белла Ахмадулина и Борис Мессерер, Светлана Васильева и Евгений Попов, Григорий Горин и Виктор Славкин с женой Ниной (именно последняя является постоянной читательницей нашей рубрики, изредка выражающей критические пожелания в том смысле, что, мол, перестаньте преследовать мужа; руку на сердце — пощадите, не виноваты, почитаем и любим Славкина Виктора).
Кинофильмом гости остались довольны, а последовавший за тем небольшой банкет прошел в семейном кругу. Мы на нем не были, но, узнав о просмотре, припомнили, что в описанном выше Вашингтоне из уст автора "Чонкина" слышали план продолжения книги — план, так, кажется, и не воплощенный. В двух словах, сюжет должен был быть таков: солдат Чонкин после всех перипетий, описанных в первых двух томах, оказался в числе эмигрантов второй волны — в Америке. Здесь он, разумеется, стал фермером, причем весьма преуспевающим, и, кажется, выгодно женился. И вот, дождавшись перестройки, Чонкин в составе аграрной американской делегации ступил на русскую землю спустя сорок с лишним лет. Что именно должно было происходить с отставным солдатом в обновленной России, не было тогда, в 1990 году ясно, кажется, и самому автору. Но это должно было быть очень смешно.
Увы, вернувшись на родину, Владимир Николаевич перестал смеяться, и даже улыбается несколько криво. Так что продолжения мы вряд ли дождемся. Поклонникам же автора и его знаменитого романа, впрочем, можно предложить самостоятельно продолжить повествование. Здесь надо будет прикинуть, встал ли в августе 1991-го Чонкин на защиту Белого дома и пошел ли в октябре 1993-го за беззаветным Гайдаром. Или подался в стан фундаменталистов и баллотировался в Думу по спискам ЛДПР. А может быть, он сделался просто-напросто светским американцем русского происхождения, купил красно-зеленый пиджак и расхаживает в нем по раутам. И этот вариант, разумеется, нам кажется самым заманчивым. Самым реальным. Да и самым смешным.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН