Инфляция на потребительском рынке
Анализ итогов 1993 года показал, что инфляционные процессы и рост потребительских цен продолжаются с нарастающей интенсивностью. По официальным данным с января 1991-го по январь 1992 года потребительские цены выросли в 8,5 раз (с учетом реформы цен Павлова и либерализации цен Гайдара), с января 1992-го по январь 1993-го — в 9,5 раз, а в январе 1994 года (по нашим оценкам, сделанным на основе официальной статистики) цены будут выше, чем год назад более, чем в 10 раз.
На рисунке 5 приведены индексы недельной динамики потребительских цен в течение 1993 года (по данным правительственного Центра экономической конъюнктуры). В среднем темп роста цен составлял 4,48% в неделю, что в годовом исчислении означает почти десятикратный рост цен. Недельным изменениям индекса цен присуще высокое колебание: в максимуме инфляция за неделю составляла более 7.5%, в минимуме опускалась ниже 3%. По данным на конец ноября темп роста цен достиг абсолютных минимальных значений. Однако этого недостаточно для прогнозирования устойчиво более низкого уровня инфляции в среднесрочной перспективе.
Дело в том, что помимо высокочастотного колебания динамики цен существуют среднесрочные колебания темпов возле среднего уровня. Так, инфляционная волна, начавшаяся осенью прошлого года, достигла своего максимума в ноябре--декабре 1992 года и минимума — в апреле--мае 1993 года, после чего начался новый рост. Очевидно, что такое волнообразное движение цен является результатом как целенаправленных действий правительства и прочих управленческих структур, так и подключением неких встроенных в любую экономическую систему саморегуляторов, оказывающих сопротивление слишком высоким темпам инфляции — то, что в более общем плане называется "законом маятника".
Таким образом, абсолютный минимум в темпах роста цен, наблюдавшийся в конце ноября, может оказаться лишь локальным минимумом, после которого последует их более быстрый рост (как это было после аналогичной ситуации, например, в апреле--мае этого года).
Производство потребительских товаров
Безусловно, разговор о потребительских ценах будет более предметным, если наряду с ценами потребительской корзины рассмотреть ее реальное наполнение в количественном и качественном аспектах. Иными словами, целесообразно рассмотреть вопрос о динамике реального душевого потребления. Одним из подходов к решению этой проблемы может быть построение и анализ индексов промышленного производства потребительских товаров и характеристик структуры их производства. В старые времена, когда сбор данных был поставлен более четко, подобные расчеты должны были бы носить многовариантный характер — помимо данных по производству, оценка должна была строиться на основе статистики семейных бюджетов, статистики цен и доходов, статистике торговли. Теперь же для оперативного расчета остался возможен только один алгоритм, который мы и использовали.
Для этого экспертами Ъ по данным правительственного Центра экономической конъюнктуры были построены индексы промышленного производства продовольственных, непродовольственных товаров и алкогольных напитков (см. рисунок 6). При этом были использованы данные по производству тех видов промышленной продукции, которые наиболее близко соответствуют товарной структуре розничного товарооборота. В качестве весов были использованы доли соответствующих товарных групп в общем объеме розничного товарооборота в 1990 году. При этом, мы полагаем, что недостаточно тщательное отношение к фактору импорта вполне оправдано на долгосрочном временном интервале, ибо отчетные данные Госкомстата свидетельствуют о его неуклонном сокращении из года в год — рост интенсивности коммерческого импорта потребительских товаров пока не скомпенсировал значительный сброс централизованного импорта (в том числе и из стран СЭВ), а также поставок из республик бывшего СССР. Поэтому, на наш взгляд, графики этих индексов в значительной мере отражают динамику среднедушевого потребления товаров соответствующих групп. Как видно из рисунка 5, производство потребительских товаров изменялось крайне неравномерно как по времени, так и по товарным группам. Спад по алкогольным напиткам составил около 10%, тогда как производство продовольственных и непродовольственных товаров снизилось значительно сильнее. Снижение производства по двум последним товарным группам до середины 1991 года шло пропорционально общему промышленному спаду, однако затем произошли существенные изменения. С сентября 1991 года по февраль 1992 года наблюдался резкий спад производства продовольственных товаров сразу на 21%, то есть фактически произошел ступенчатый переход с одного уровня производства на существенно более низкий, после чего продолжилось плавное снижение, близкое к темпам спада по промышленности в целом.
По непродовольственным товарам картина еще контрастнее. Здесь большой спад начался тогда же — в начале осени 1991 г., а закончился значительно позже — к осени 1993 г. и оказался существенно более глубоким — за это время производство непродовольственных товаров снизилось на 34%. В последние месяцы объемы производства продовольственных и непродовольственных товаров при первом приближении стабилизировались на уровне около 60% от производства января 1990 года.
Таким образом, в количественном плане можно говорить о снижении производства потребительских товаров до того уровня, который от базового отличается уже принципиально. Иными словами можно сказать, что сегодняшний уровень потребления соответствует стандарту середины 60-х — начала 70-х годов.
Теперь есть смысл разобраться, как снижение объемов потребления выглядит в качественном плане.
Проведенные расчеты показывают, что спад объемов производства продовольственных товаров с сентября 1991 года до середины 1992 года сопровождался интенсивным изменением его структуры. Подобный же структурный сдвиг просматривается и с середины нынешнего года. Производство непродовольственных товаров претерпело единственный мощный структурный сдвиг с конца зимы до начала осени 1992 года.
Для того чтобы получить иллюстрацию направленности структурных сдвигов в производстве продовольственных товаров, эксперты Ъ рассчитали специальный индекс, дающий оценку качества этих структурных сдвигов. Для этого каждому из учтенных продовольственных товаров были присвоены баллы, отражающие наличие в нем животного белка, ибо именно такой критерий оценки качества питания использовался в качестве основного при расчетах в Институте питания академии медицинских наук. В соответствие с критериями, продукция животноводства получила высшую градацию качества, рыбная — близкую к ней, а остальная пищевая продукция — низшую. Оценка качества получена как средняя этих баллов с весами, соответствующими производственной структуре в конкретный момент времени.
Результаты расчетов, приведенные на рисунке 7, показывают, что до лета 1991 года происходило постепенное снижение доли пищевых продуктов, содержащих животный белок. Произошедший затем большой спад объемов производства сопровождался ускоренным ухудшением качества производимой продукции (в указанном смысле), достигшим своего минимума к началу лета 1992 года. После этого тенденция сменилась на противоположную, и до конца 1992 года наблюдался рост этого показателя.
Тем не менее, потребление продуктов питания животного происхождения в 1992 году снизилось на 20-35%, и теперь его уровень составляет куда меньше половины потребления таких продуктов в развитых странах. При этом возросло потребление хлеба и картофеля, но не настолько, чтобы компенсировать недопотребляемые мясо, рыбу и молоко — всего на 4-7% (см. таблицу).
Потребление продуктов питания (кг на душу населения)
1990 г. 1992 г.
Мясо 69 54
Молоко 386 288
Рыба 20,3 12,8
Хлеб 119 124
Картофель 106 113
В 1993 году вплоть до настоящего времени наблюдается новый спад качества, причем сейчас индекс качества достиг своего наинизшего значения. Таким образом, спад уровня производства продовольственных товаров сопровождался такими структурными сдвигами, которые соответствовали уменьшению доли производства продуктов, содержащих животный белок. При этом наибольшее снижение качества происходило в периоды наиболее интенсивных структурных сдвигов. Есть действительно стали хуже.
При этом есть смысл более подробно остановиться на анализе тех периодов, когда качество питания повышалось (II квартал 1991 года и вторая половина 1992 ода). Здесь, как нам кажется, имело место определенное переключение спроса на более ценные продукты животного происхождения (прежде всего за счет экономии на предметах не первой необходимости) после того, как снабжение этими продуктами рынка улучшилось, а доходы населения росли относительно быстро. Так произошло и после павловской реформы (апрель 1991 года), когда была выплачена предварительная компенсация, а текущие доходы увеличились на 60%, и во второй половине 1992 года, когда удалось преодолеть кризис неплатежей и наличности, результатом которых стало повсеместное замораживание зарплат и социальных выплат в I полугодии 1992 года.
Эксперты Ъ не удержались от соблазна исследовать качество структурных сдвигов и в производстве алкогольных напитков. При этом исходили из того, что шампанскому, коньяку, вину красному и белому соответствует высшая градация качества, пиву — промежуточная, а водяным растворам спиртов — низшая. Результаты расчетов, приведенные на рисунке 5, показывают, что качество и здесь резко снизилось, что означает возрастание доли абсолютного алкоголя, производимого (и потребляемого) в составе водки, и соответствует упрощению структуры потребляемых напитков. Наличие же в питейном рационе неучтенного нами спирта Royal качества структуры спиртного также не улучшает. Пить стали проще, и в пересчете на чистый алкоголь — больше.
Социальная сфера. Стремительный и непродуманный переход к страховой медицине привел к катастрофическому ухудшению состояния общественного здравоохранения, а значит, и здоровья населения. Растет заболеваемость, увеличивается смертность, население сокращается. И все указывает на то, что этот процесс имеет долгосрочный характер: неразбериха в медицинском обслуживании, сложившаяся с внедрением системы медицинского страхования, только нарастает.
Полномасштабное введение системы обязательного медицинского страхования намечалось на 1 января 1993 года. Однако лишь за неделю до этого срока Верховный Совет РФ утвердил размер страхового тарифа. Окончательный же вариант Закона о медицинском страховании с поправками, касающимися в основном системы финансирования здравоохранения, был принят только 19 апреля сего года.
Из-за проволочек с созданием законодательной базы системы медицинского страхования отчисления от фонда заработной платы, предназначенные на цели ее финансирования, в течение почти четырех месяцев оказались замороженными на специальных счетах региональных отделений ЦБ. Это подорвало и без того скудную финансовую базу российского здравоохранения. Ну а кроме того, как показывают расчеты экспертов, этих отчислений просто недостаточно. По этой линии на обязательное медицинское страхование в 1993 году можно собрать не более 430 млрд рублей при минимальных потребностях российского здравоохранения в 1,6-1,8 трлн рублей.
Снижается образовательный потенциал российского общества. В соответствии с российским Законом об образовании государство должно гарантировать ежегодное выделение не менее 10% национального дохода на развитие системы образования. В действительности же в текущем году эти ассигнования составят лишь 5,7% национального дохода.
За счет средств, выделяемых из федерального и местных бюджетов, с трудом удается только поддерживать функционирование действующих образовательных учреждений, да и то на крайне низком уровне. Сокращение реальных расходов на одного обучающегося в I квартале этого года по сравнению с I кварталом прошлого года составило 12% для учреждений начального профессионального образования и 16,5% — для высших учебных заведений.
Спад жилищного строительства в России, начавшийся в 1988 году, к настоящему времени достиг критической отметки. Ввод жилья снизился почти вдвое против максимального уровня 1987 года. Ситуация обострилась тем, что к 10 млн семей, стоящих в очереди на улучшение жилищных условий, прибавились сотни тысяч бесквартирных офицеров, ранее служивших в странах дальнего и ближнего зарубежья, беженцев и вынужденных переселенцев из государств СНГ, семей, требующих переселения из районов экологического бедствия, а также граждан, выезжающих после многолетней работы из районов Крайнего Севера.
В результате с каждым годом надежды на улучшение жилищных условий уменьшаются. Если в 1990 году улучшили свои жилищные условия 1,3 млн семей (14% от числа состоявших на очереди на начало года), в 1991 году — 1,1 млн (11%), то в 1992 году — только 0,95 млн семей (9,5%).